Мой домашний редактор, или Мальчик и Зверь (СИ) - "Чёрный-чёрный Дом" - Страница 5

— Ма-ам, дай хоть на каникулах поспать… — Поворачивается на бок, лицом к спинке, и недовольно натягивает на голову простынь. — И ничего я не сидел за компом до полуночи…

Я коварно улыбаюсь, выжидая минуту-другую, и ужасно взволнованным голосом говорю:

— Сынок, мы проспали, вставай скорее, а то в школу опоздаешь, без двадцати уже!

Пацан вскакивает, таращит на меня очумелые глаза и готов бежать сломя голову. Непонимающе оглядывается вокруг. Я же улыбаюсь от уха до уха, наблюдая за ним. Мне, конечно, его жалко, но нефиг было меня будить. Наконец до него доходит, и, простонав: «Гад», он падает на подушку. Ныряю руками под плед и начинаю его тихонько тормошить за бок.

— У-у, — стонет он, — отстань. — Перекатывается с боку на бок, подтягивая под себя простынь, чтобы я до него не добрался.

Я убираю плед и стаскиваю простынь. Он опять стонет, поджимая коленки и пряча между них руки.

— Крис, тебе нужно встать.

— Зачем? — Звучит как «да оставьте меня, наконец, все в покое!»

— Мы идём бегать.

— Ты псих, — облегчённо вздыхает он, поняв, что раскусил меня.

— Крис, тебе необходимо встать. — Опускаю руку ему на плечо.

— Ты от меня не отцепишься, да? — спрашивает он, продолжая лежать как лежал, но по голосу я чувствую, что он уже проснулся.

— Вставай, Крис.

Разворачивается на спину и смотрит мне в глаза. Моя ладонь у него на груди, напротив сердца. Он накрывает её своей.

— Ты чудовище, — говорит он и со стоном поднимается, надевает безрукавку.

— Ты куда?

— В туалет! — огрызается он и уходит.

Собираю постельное и складываю диван. Снимаю с сушилки его вещи.

— Мы что, правда пойдём бегать? — Он выходит из туалета и моет руки.

Я киваю.

— А зубы почистить? У меня зубной щётки нет.

— В шкафчике над тобой.

Он с подозрением открывает дверцу и видит с десяток разных нераспакованных щёток.

— Ты и правда псих. — Он роется, выбирает детскую с крокодильчиком на ручке, достаёт, споласкивает и выдавливает на неё пасту.

Долго и нудно чистит зубы.

— Одевайся, — говорю я, когда он наконец заканчивает.

Натягивает трусы, бриджи, снимает безрукавку, заменяя своей футболкой.

— Надо тебя от комаров намазать. — Я беру его руку и пшикаю на неё белую пенку.

Он зевает, трёт глаза и покорно ждёт, когда я закончу.

— Щекотно! — взбрыкивает он, когда я мажу его под коленками. — У тебя волосы на макушке торчат. — Чувствую его поглаживающее прикосновение.

Поднимаю лицо, смотрю на него снизу вверх. Он прижимает ладонь к моему лбу и, сделав суровое лицо, произносит:

— Встань и иди!

Белозубо смеётся. На верхней губе пятнышко зубной пасты. Мне хочется его обнять, но я встаю и иду.

Пересекаем пустырь.

— Фу, здесь роса. Как тут бегать?

Выходим на дорожку у реки.

— И комары! — размахивает он руками. — Ни фига твоя мазь не действует!

— У меня в игрушках есть хлыст и плётка, может, они подействуют?

Насупившись, пыхтит. Я отворачиваюсь и перехожу на бег, за спиной недовольное сопение и громкие шлепки по телу. Бежим по тропинке вдоль заросшего камышом берега, спугивая лягушек, что прыгают и скрываются под водой. Мимо моста и парочки местных рыбаков.

— Привет, Сань! О, у тебя пополнение.

— Привет, дядь Семён! Да, племянника подкинули.

Бежим дальше.

— Племянника… подкинули… — ворчит Крис.

Я останавливаюсь, ломаю ивовый прутик и угрожающе иду ему навстречу.

— Ты чего? — отступает он.

Я молча рассекаю воздух. Он разворачивается и убегает, я за ним. Оглядывается, заслышав топот.

— А! Ты сдурел?! — Припускает ещё быстрее.

Я догоняю и несильно перетягиваю его по спине.

— А! Псих ненормальный! — смеётся он, улепётывая.

Падает на кучу песка, тяжело дыша и улыбаясь.

— Пошли купаться. — Я сбрасываю всю одежду и с разбега ныряю.

В одних трусах, он оглядывается по сторонам и, быстро сняв их, плюхается в воду следом.

— А-а! — орёт он, плескаясь. — Холодная!

Я тяну его за руку, и он ракетой проносится мимо. Выплываем на середину. Вода прозрачная, видно, как внизу колышутся водоросли.

— Никогда голышом не купался, прикольно, — стучит он зубами.

Мы плывём обратно. Выходим на берег, он тут же хватает и натягивает трусы.

— Погоди. — Я поднимаю свою футболку и обтираю его, он весь дрожит. — Одевайся и быстро домой, пока тебя комары не сожрали.

Заходим в квартиру, и он сразу направляется к холодильнику.

— Эй, не так быстро, я с тобой ещё не закончил.

— Ну чего ещё? — Он держится за ручку. — Я пиццу хотел поставить и чайник. Хочешь, и тебе чаю сделаю?

Я прохожу мимо и увлекаю его за собой, он нехотя отпускает ручку.

— Запрыгивай, — указываю на турник.

— Ты издеваешься?!

— Считаю до трёх.

— Да хоть до десяти. — Он карабкается по лесенке и повисает на перекладине. Качается и спрыгивает вниз. — Я дольше не могу.

— Виснешь и поднимаешь ноги до касания перекладины, можешь с согнутыми коленями.

Вновь лезет вверх, зависает, задирает коленки, но выше груди поднять не может, роняет и вновь спрыгивает.

— Ещё раз. — Всё повторяется. — И последний. О, взбодрился… И ещё разок.

— Да ты зверь!

— Ну давай, родненький, за пиццу. Молодец!

Валяется на полу, раскидав в стороны руки.

— Руки по швам! — Склоняюсь, поправляя ему голову. — Подбородок чуть ниже, тянись макушкой и шеей. Плечи расправь. — Надавливаю. — Не пищать! Грудь колесом, хвост поджать, поясницу к полу. Запомни положение! Поднимайся. К стене, пятки вплотную. Положение, как лёжа.

— Поясница не прижимается!

— Насколько получается, главное, плечи расправь. Давай, сначала вверх, назад и расслабь. Подбородок вниз, макушку вверх. Запомнил? Удерживай и так ходи. Повторять каждый час.

Крис, не сгибая коленей, отходит от стены и шагает, будто шест проглотил, только кисти туда-сюда мотыляются.

— Всё, больше не могу, — обвисает он, падает на колени и без сил заваливается на бок.

— Подъём.