Записки китайских летчиков
(Рассказы) - Ю-ко Фын - Страница 1

Фын Ю-ко

ЗАПИСКИ КИТАЙСКИХ ЛЕТЧИКОВ

Рассказы

ПЕРВЫЙ БОЙ

Несколько лет назад, окончив летную школу, я покинул Китай и уехал за границу специализироваться в легком деле. Когда японские империалисты вторглись в Китай и мой четырехсотмиллионный народ поднялся на борьбу с иноземными завоевателями, я вернулся на родину и вступил в действующую армию.

Меня направили в Ханькоу, где формировалась авиационная часть. Здесь я встретил немало старых друзей. Лин Син за эти годы стал уже майором. Был здесь и Ван Ши-до, с которым мы начинали летать, Фын Джо и многие другие летчики. Впоследствии они своей отвагой, героизмом и мужеством принесли славу китайской авиации.

Я не мог узнать только моего друга Лю. Сильные ожоги изуродовали его лицо. Во время боя он выбросился из горящего самолета на парашюте. Как только поджили немного раны, еще забинтованный, он вернулся в часть. Бедняга был сильно огорчен тем, что я не узнал его.

— Что ты так удивленно смотришь? — спросил меня Ван Ши-до. — Ведь это весельчак Лю!

Мы крепко обнялись. Но предаваться радости встречи не было времени. Каждую минуту следовало ожидать боевой тревоги. Мы занялись своим делом: проверяли моторы, пробовали пулеметы. Мне досталась прекрасная, умная машина, прозванная за свою подвижность и быстроту «Лихие крылья».

Каждый из нас с нетерпением ждал дня, когда мы сойдемся лицом к лицу с врагом, терзающим нашу родину. И вот, вскоре после приезда, когда мы сидели в саду, в тени цветущих деревьев, в удобных шезлонгах, на сигнальной мачте взвился красный флаг и завыла сирена. Рабочие, занятые выравниванием аэродрома, поспешили в убежища.

— Тим-бо! Тим-бо![1] —кричали они, покидая аэродром.

Дежурный доложил командиру, что крупный отряд японских бомбардировщиков в сопровождении истребителей перелетел линию фронта. Мы быстро поднялись в воздух и пошли навстречу врагу.

Этот бой является самым крупным из всех боев, в которых мне приходилось участвовать. Сознаюсь, на аэродроме я несколько волновался, проверял себя, думал, как буду вести себя в воздухе во время боя. Летал я неплохо, но с врагом предстояло встретиться впервые. К своему удивлению, страха я не чувствовал. А когда заметил вдали японские самолеты, направляющиеся к городу, меня переполнила глубокая ненависть, поглотившая все остальные чувства. Я много лет учился владеть самолетом, тренировал волю и нервы, и вот сейчас пришло время показать свое искусство, держать боевой экзамен.

Ведущий группы, очевидно, еще не заметил противника. Я сгорал от нетерпения. Надо было дать знать командиру.

Решение пришло как-то само собой. Дав полный газ, я вырвался вперед отряда и указал командиру на противника.

Командир подал сигнал атаки. Весь отряд повернул на противника. Японцы не ожидали такого стремительного налета. Увидев наши самолеты, они растерялись и невольно разделились на группы. Этого нам и нужно было.

Я наметил себе один из вражеских самолетов, зашел ему в хвост и выпустил очередь из пулеметов. Лин Чен, летевший рядом, напал на японца сбоку. Вторая группа наших истребителей атаковала бомбардировщики сверху. Один из бомбардировщиков, охваченный пламенем, свалялся на крыло и круто пошел вниз, вычерчивая в небе черную дымовую спираль. Все это произошло в какие-то доли секунды. Я видел, как из кабины выбросился летчик. Растерявшись, он открыл парашют еще на самолете. Шелковый купол моментально вспыхнул и сгорел. Японец, обгоняя самолет, камнем полетел к земле.

Бой продолжался. Потеряв строй, японцы старались вырваться из кольца наших истребителей. Китайские самолеты, словно шмели, вились вокруг них. Все перемешалось. В воздухе стало тесно от рокочущих самолетов.

Чтобы облегчить свои машины, японцы начали сбрасывать бомбы. Но это мало помогло им. Один за другим падали вражеские самолеты на землю под метким огнем китайских истребителей.

С отрядом вражеских истребителей дралась наша сиоганьская группа. Ребята дрались здорово! Они не подпустили ни одного японского истребителя на помощь своим бомбардировщикам и скоро обратили налетчиков в бегство. Мы преследовали врага почти 100 километров, а потом поодиночке и группами возвратились на аэродром.

Через некоторое время нам сообщили о результатах боя. С обеих сторон в бою принимало участие не меньше 100 самолетов. Из 38 японских бомбардировщиков, пытавшихся произвести налет на Ханькоу, погибли 12. Кроме того, японцы потеряли 9 истребителей. Наши потери выразились в 5 самолетах. Были убиты 2 летчика, остальные спаслись на парашютах. Под обломками японских машин обнаружили около 50 трупов…

Сидя в шезлонгах в саду под цветущими яблонями, мы оживленно обменивались впечатлениями о проведенном бое. Во время схватки с бомбардировщиками трудно было определить, кто именно сбил самолет. Поэтому решили уничтоженные бомбардировщики записывать на весь отряд — «в общий котел». Уничтоженные истребители записывались за каждым летчиком.

Бой под Ханькоу надолго отбил охоту у японцев бомбардировать этот город. Мы была счастливы, что нам удалось выполнить задание командования.

Так начались мои боевые дни.

ВОЗДУШНЫЙ ПОЕДИНОК

Как-то раз после боя, вернувшись на аэродром, я доложил командиру, что мой самолет неисправен. Решили сменить мотор. Машина еще не была готова, когда объявили боевую тревогу. Пришлось лететь на другом самолете. Я быстро осмотрел машину. Мотор работал отлично, но один из пулеметов не действовал. Ремонтировать его не было времени.

— Полечу с одним, — сказал я технику. — Справлюсь как-нибудь.

Поочередно уходили самолеты в воздух, широкими спиралями ввинчивались в безоблачное голубое небо. На земле было жарко. Я оторвался от зеленого луга. Под крыло скользнули ангары, завертелись квадратики рисовых полей, паутина оросительных каналов. Догнал товарищей, пристроился ко второй группе. Мы поднимались все выше и выше, решив нагрянуть на японцев внезапно сверху.

Зной сменился приятной прохладой, потом стало холодно.

Взглянул на приборы. Стрелка показывала 4 500 метров. Поднялись еще выше. Далеко, далеко внизу, в легкой дымке виднелась земля, город с крохотными домиками.

Вот впереди блеснули японские монопланы. Наш отряд пошел на противника. На этот раз силы были примерно равные: навстречу 30 истребителям «И-96» поднялось столько же наших быстрокрылых машин.

Прошло не больше полминуты, как мы сблизились с противником. Завязался бои. Справа на меня капал японский истребитель. Увернувшись от удара, я занял выгодное положение и открыл огонь из единственного пулемета. Стрелять пришлось на короткой дистанции. Было видно, как трассирующие пули осыпали машину. Самолет вспыхнул, как факел. Летчик успел выпрыгнуть и начал плавно спускаться на парашюте. В тот же миг, оглянувшись назад, я увидел у себя на «хвосте» второй самолет. Он выпустил в меня пулеметную очередь, но неудачно. Я принял бой. Развернувшись и зайдя в хвост японцу, я открыл огонь. Японец не выдержал и быстро стал уходить вниз. Я хотел было погнаться за ним, но тут увидел машину Тай Юня, которого атаковал японский истребитель. Тай Юнь был молодым летчиком, он лишь недавно окончил школу. Юноша отчаянно дрался, но противник оказался значительно опытнее и все время сверху «клевал» Тай Юня. Взаимная выручка в бою — основной закон китайского летчика. Я бросился на помощь товарищу. Японец немедленно стал уходить. Началась погоня. Тай Юнь отстал. Мы остались один на один. Как нарочно, в разгар боя отказал последний пулемет. Но японец был уже деморализован, растерян. Он метался из стороны в сторону, тщетно пытаясь спастись бегством. С испорченными пулеметами гнался я за вооруженным самураем, держа его все время на прицеле. Это было весело! Японец не мог понять, почему я не стреляю. Он вконец растерялся и пошел по прямой, даже не пытаясь увертываться от моего самолета. Подойдя почти вплотную к моноплану, я погрозил летчику кулаком. Он растерянно взглянул на меня, словно спрашивая: