Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров
(Книга для учащихся старших классов) - Леонтьева Галина Александровна - Страница 25

С новыми силами бросились казаки на защиту своего городка. И в тот момент, когда в проломе уже появились первые «люди богдоевы», они вкатили в «городовое проломное место пушку большую медную» и начали стрелять по врагу в упор. Одновременно с башен заговорили железные пушки, а казаки, перезарядившие ружья, вновь ударили из них с городских стен. Штурм был отбит, и враги «от того… пушечного бою и от пролому отшатились прочь». Чтобы закрепить успех, Хабаров приказал 50 казакам остаться в городе и продолжать стрельбу, а сам со 156 храбрецами, служилыми и охочими казаками, предпринял отчаянную вылазку, бросившись преследовать неприятеля. Маневр удался. В сумерках маньчжуры были введены в заблуждение относительно численности русских, которая показалась им «несчетной». Вооруженные только саблями и куяками, казаки в рукопашной схватке отбили у врага две железные пушки, стрелявшие по городу, а «лучших витинов (воинов. — Г. Л.) побили и огненное оружие… у них взяли». Увидя победу над лучшими воинами, все остальные богдоевы люди, по словам очевидцев, «прочь от города и от… бою побежались врознь».

Продолжая преследовать неприятеля уже в темноте, хабаровцы захватили несколько пленных (языков), отбили 830 лошадей и обоз с хлебом, 17 пищалей, 2 пушки и 8 знамен. В бою под Ачанским городком маньчжуры потеряли 676 человек. Потери русских составили 10 человек, из них 2 служилых и 8 вольных охочих казаков. 76 казаков и сам Хабаров «на той драке» были ранены, но «от ран оздоровели».

Получив трофейное маньчжурское оружие, Хабаров с товарищами впервые имели возможность ознакомиться с его устройством. Маньчжурские пищали имели по три и даже по четыре ствола и были «скорострельными». В отличие от русских у маньчжурских пищалей не было замков. Что же касается пушек, то они были похожи на русские и поэтому не вызвали особого интереса ни у Хабарова, ни у его товарищей. Но ни одной петарды казакам тогда так и не удалось увидеть. Об их устройстве они услышали только от пленных.

Следует учесть, что, рано обнаружив неприятеля и отдав приказ о его обстреле из пушек и пищалей, Хабаров спутал все планы Исинея и его помощников. Под прицельным огнем маньчжуры не рискнули подвезти к стенам петарды из опасения самим пострадать от них. Поэтому они не смогли применить излюбленную тактику взятия крепостей: подорвать стену сразу в нескольких местах, ворваться через проломы и, используя численное превосходство, в рукопашном бою побить неприятеля. Тактике Исинея Хабаров вначале противопоставил активную оборону, а затем поражающий своей стремительностью и дерзостью наступательный маневр. Кроме того, половина маньчжурского войска состояла из пленных дауров и тунгусов. Теперь этих людей насильно включили в войско и погнали на войну, участвовать в которой они не хотели. Эти тактические и моральные факторы позволили Хабарову одержать победу над более чем десятикратно превосходящими силами маньчжурского войска, вооруженного по последнему слову китайской военной техники. О происшедшем сражении Хабаров сразу же сообщил в Якутск воеводе Францбекову, а тот, в свою очередь, отправил подробный отчет в Москву[48].

Узнал о поражении маньчжурского войска и цинский двор в Пекине. О нем написали в официальной правительственной хронике маньчжуро-цинских государей — «Шэнцзу шилу»: «Нингутский чжангинь Хайсэ послал командира нюру (роты. — Г. Л.) Сифу и других с войсками походом на Хэйлундзян (Амур. — Г. Л.). Произошло сражение, но (мы) потерпели поражение. Хайсэ был наказан, а Сифу отстранен от должности и получил 100 ударов плетьми, но они все же были оставлены в Нингуте»[49].

После поражения под Ачанским острогом маньчжуры не показывались. Конец зимовки прошел спокойно.

СНОВА В ДАУРСКОЙ И ДЮЧЕРСКОЙ ЗЕМЛЕ

Весной 1652 г. перед Ерофеем Павловичем встал вопрос, идти ли вниз по Амуру, где, по рассказам местных жителей, буквально в 10 днях судового хода от Ачанского городка жили «до моря и круг моря» гиляки, или же отправиться вверх по Амуру в Дючерскую землю, мимо которой он прошел осенью 1651 г. Хабаров выбрал второй путь.

Весна 1652 г. оказалась ранней. Казаки отремонтировали 6 больших дощаников и 22 апреля пошли вверх по Амуру, оставив Ачанский городок.

Хабаров тогда еще не знал, что к моменту его выхода из Ачанского городка к устью Сунгари подошло маньчжурское войско, насчитывавшее около 6 тыс. человек. Ратные «многие богдоевы люди» ждали Хабарова в засаде, надеясь заманить его отряд на берег и там уничтожить. Только счастливая случайность спасла Хабарова. Его дощаники шли по середине реки и «то место пробежали парусами». Неприятель даже не был замечен. Спустя некоторое время хабаровцам посчастливилось поймать лазутчика, который от устья Сунгари шел по пятам отряда с целью проследить его движение и заранее выведать место следующей зимовки. Как выяснилось при допросе лазутчика, маньчжуры рассчитывали послать к городу, «где они (хабаровцы. — Г. Л.) станут зимовать, свои войска — тысяч десять и больше… с пушками большими и с мелким огненным оружием» и русских «давом задавить».

В июне, находясь в Дючерской земле, Хабаров, наконец, встретился с Чечигиным, с которым пришло подкрепление — 117 человек, а также порох и свинец. С этого времени Хабаров, как он выразился, стал служить с Чечигиным «общую службу за един человек».

Долго рассказывал Чечигин Хабарову о своих приключениях. Его отряд вышел из Якутска поздно — только в июле 1651 г.

Не найдя Хабарова в Албазине, Чечигин поспешил вниз по Амуру. У городка князьца Банбулая его застала зима. В Банбулаевом городке Чечигин остановился на зимовку.

С прибытием Чечигина войско Хабарова выросло более чем до 300 человек. В Дючерской земле Хабаров задержался месяц. Здесь казаки собирали ясак. Дючерский князец Тоенча, его братья и улусные люди приехали к казакам и добровольно, или, как тогда говорили, «честно», приняли российское подданство. «По своей вере шертовав государю», они принесли 32 ясачных и 78 «поклонных» соболей. Через некоторое время от Тоенчи поступил «полный ясак со 100 человек» улусных людей[50].

Затем Хабаров пошел в Даурскую землю к городкам Турончи и Толги. Он вез с собой аманатов, взятых год тому назад: князьца Турончу, его братьев Аная, Мокалея и сына князьца Шилгинея — Богучея. Дети Турончи Омутей и Кокурей привезли ясак — 30 соболей и 10 быков. С других даурских родов также поступил ясак. Вся собранная Хабаровым ясачная казна к зиме 1652 г. составила 17 сороков соболей, 4 лисицы чернобурые, 2 лисицы красные, одеяло лисье из 7 пластин, 3 шубы собольи из 47 пластин собольих.

Собирая ясак, Хабаров говорил даурам: «Давайте государю нашему ясак полный с своего роду и живите без боязни на прежних своих кочевьях». Дауры и дючеры рады были бы такому постоянству, но сообщали о своем страхе перед маньчжурами.

Теперь на Амуре уже не было уголка, до которого бы не донеслась зловещая весть о готовящемся маньчжурском набеге на Амур. С полной уверенностью можно говорить о том, что сами маньчжуры с помощью своих лазутчиков сознательно раздували эти слухи, стараясь всячески запугать и русское и нерусское население Амура предстоящей расправой. Слухи росли как снежный ком. В одних районах Приамурья говорили, что идет 6 тыс., в других — 10 тыс. и больше маньчжуров. На Зее упорно поговаривали о 40 тыс., а в верховьях Амура — о «многих» тысячах регулярного маньчжурского войска, вооруженного пушками, ружьями, саблями, куяками. Даурия замерла в ожидании страшных событий.

Тем временем зима уже была не за горами. Хабарову нужно было подумать о выборе места для зимовки, продовольственном обеспечении отряда и обороне Приамурья.

Из улусов Толги и Турончи Хабаров дважды делал попытку отправить Третьяка Чечигина с грамотой к царю Шамшакану. Правда, после победы над маньчжурами под Ачанским городком и расспроса пленных Хабаров стал догадываться, что имеет дело с сильным правителем. Он уже не верил в возможность принятия Шамшаканом российского подданства. Но мирное урегулирование пограничного конфликта он считал вполне возможным и естественным.