Отражение: Разбитое зеркало (СИ) - "Snejik" - Страница 70

Оставив гоблинов развлекаться с мистером Вайсом, Барнс вызвал к себе Элис. Он уже понял, что мужика впустит и поговорит с ним, но сначала пусть ребята оторвутся всласть. А вот ему стоило побеседовать с дочерью, чтобы уже сейчас быть в курсе того, о чем он сейчас только догадывался.

Элис вошла в кабинет Барнса и отрапортовала:

— Курсант Вайс прибыла по вашему приказанию!

— Элис, ты этого мужчину знаешь? — Барнс вывел голограмму происходящего за воротами над столом.

Румяная с мороза Элис побледнела до синевы, покачнулась и ухватилась за стол, чтобы не упасть.

— Это папа, — прошептала она.

— Сядь, пожалуйста, — похоже, день обещал быть еще более мерзким и сложным, чем был до этого, — и объясни, что его привело к нашим вратам ада?

— Он приехал за мной, — еле шевеля губами, прошептала Элис. По ее лицу покатились слезы.

— Элис, — включил Барнс доброго понимающего старшего, — если ты мне не расскажешь, я не смогу тебе помочь. Но ты можешь не волноваться, я тебя ему не покажу. Я просто должен знать, что происходит.

Барнс поднялся, обошел стол и присел рядом с Элис, беря ее ладонь в свои и заглядывая в глаза снизу вверх.

— Я от него сбежала, — прошептала Элис. — Жила в шелтере, потом пришла сюда. Он… — она отвела взгляд. — Он… он выгнал маму и всегда говорил, что я хорошая дочь и должна заменять ему жену. Что мама была плохая. Я не знаю, где она. Я… старалась, — Элис всхлипнула. — Но папа все равно был всегда недоволен. Говорил, что я должна лучше стараться. Что я плохая дочь. Как мама. И я сбежала.

Барнса как обожгло от осознания того, что значит заменить жену. Его окатило волной ледяной ярости и желанием убивать. Вернее, убить одного конкретного человека. Все его существо вопило о том, что нужно свернуть голову этому существу, которое язык не поворачивался назвать человеком.

— Все будет хорошо, — пообещал Барнс, сжав руку Элис, и выпустил ее. — Но я хочу, чтобы ты поговорила с доктором Короленко. Поговоришь?

— Да, командир, — шмыгнула носом Элис и с опаской покосилась на экран, где Винсент Вайс по-прежнему орал перед запертыми воротами. — Прямо сейчас?

— Иди прямо сейчас, а когда поговорить, решишь сама, — сказал Барнс, который понимал, что нельзя подталкивать к разговору о подобном. — И посиди у нее. Все, иди.

Барнс поднялся, выключая голограмму беснующегося Вайса.

Элис ушла. Трекер показал, что она отправилась прямиком в медчасть.

Предупредив Чарли, кто и с чем к ней идет, Барнс вернулся к разглядыванию цирка, который происходил за воротами, и выключил запись камер на воротах и в КПП. Хотелось прямо сейчас взять пистолет и выстрелить этому деятелю в голову, но он не стал.

Он еще посмотрел на двух гоблинов, что были как день и ночь, причем почти буквально. Ференц — красивый голубоглазый блондин, взявший стать от скандинавов, но при этом гибкий, словно танцор латины, и Миша — смесок негра и индейца, глядя на него, Барнс всегда думал, что носорог по сравнению с ним красавец. Оба из одного выпуска “щенков”, и если бы Барнс точно не знал, что они абсолютно гетересексуальны, то подумывал бы о том, что между ними что-то есть.

— Пустите его, — распорядился Барнс, взяв себя в руки. — Без машины. Пусть идет в административку своими ногами.

— Есть отправить своими ногами! — радостно пробасил Миша и открыл калитку в воротах. — Командир разрешил. Идешь по главной дорожке, никуда не сворачивая. Пиздуй.

Винсент Вайс, злобно зыркнув на Мишу, протиснулся в щель приоткрытых ворот, одернул короткое стильное пальто и зашагал по утоптанной тропинке. Его дорогие туфли скользили по снегу, вьюга трепала модную прическу, но он шел и шел, засунув руки в тонких перчатках в карманы.

— Машину незаметно вывести из строя, — приказал Барнс, когда Вайса пропустили через ворота.

Ему козырнули и пошли исполнять приказание. Сам же Барнс дожидался Вайса у себя. Не раньше чем через полчаса к нему зашел этот хлыщ. Барс встретил его за столом, в полевой форме, подняв голову от “важных документов”, которые просматривал, и молча взглянул на посетителя.

— Как вы смеете насильно удерживать в этой глуши мою дочь! — Вайс оперся о стол и навис над Барнсом. — Она еще ребенок! Вы не имеете права держать ее здесь!

Барнс молчал, сдерживая себя, чтобы не свернуть Вайсу шею прямо у себя в кабинете, потому что будет очень неудобно тащить труп через всю территорию. Хотя метель немного облегчала дело. Вот только отвечать этому… этому Барнс ничего не хотел.

— Немедленно отдайте мне мою дочь Элис! — продолжал бушевать Вайс. — Вы удерживаете ее тут незаконно! Да еще в канун Рождества! Девочка должна встретить Рождество дома, с семьей!

Хотелось много всего сказать. А еще лучше сделать. Барнс не был фанатом пыток, предпочитая не мучить людей, а просто их убивать, но Вайсу хотелось медленно переломать все кости.

Раньше Барнс убивал, не зная о людях или совсем ничего, или только необходимое для устранения. Он не представлял, какие они, что у них за душой, не знал о том, хорошие они или плохие, добрые или злые, обижают или нет своих детей и родителей. Это было ему не нужно и не интересно. И сейчас, первый раз в жизни столкнувшись с человеком, который насиловал собственного ребенка, Барнс испытывал странные чувства.

Он понимал, что потребность защищать “свое” никуда не делась, только теперь в этих самых своих внезапно вошли и “щенки”, и даже гоблины. Нет, конечно, Барнс бы не побежал по первому звонку решать все проблемы, но эту проблему он собирался решить раз и навсегда. Главное было не порвать Вайса на запчасти прямо у себя в кабинете. Отмывать долго придется.

— Немедленно приведите сюда Элис! Она поедет со мной! — рявкнул Вайс.

Барнс продолжал молчать, ему уже стало просто интересно, перестанет ли Вайс орать, или так и будет до конца считать, что он… А вот что он, собственно, себе считал, Барнс не очень хорошо представлял. Но не спешил вступать в разговор.

— Я вас засужу! — продолжал орать Вайс. — У вас отберут лицензию на обучение, вы даже командой уборщиков никогда руководить не будете. Немедленно отвечайте, где Элис?!

Барнс неприязненно оглядел Вайса с ног до головы, отмечая и дороговизну шмоток, и их явное не сочетание с погодой, и хмыкнул.

— Здравствуйте, — вежливо сказал Барнс, хотя камеры тут работали только тогда, когда ему было надо, а сейчас было совсем не надо. — Вы о какой Элис говорите?

— Элис Вайс!

Барнс демонстративно стал щелкать на компе, открывая документы поступления Элис.

— Вот, смотрите, она совершеннолетняя и дееспособная, все документы и рекомендации присутствуют, — спокойно, хотя давалось ему это с немалым трудом, говорил Барнс, показывая роспись Элис Вайс на небольшом количестве документов, которые обязаны были подписывать курсанты при поступлении. — Так что ничем не могу помочь.

Если бы приехал менее одиозный родитель, Барнс бы даже спросил у курсанта, желает ли он увидеться, но сюда не приезжали, а Элис он уже спросил, и та дала четкий ответ.

— Вы не имеете права! Я ее отец! — Вайс продолжал орать.

— Я уже сказал, что ничем не могу помочь, — так же спокойно сказал Барнс. — Все, что я могу для вас сделать — проводить до ворот, чтобы вы не заблудились в метели.

— Да вы! — задохнулся Вайс. — Да я!

Очень хотелось послать Вайса. Вот прямо как он разрешил Ференцу и Мише, и даже можно было, ему никто ничего не сделает, но Барнс остался вежливым, насколько это было возможно, и корректным.

— Пойдемте, я вас провожу, — не слушая Вайса, Барнс поднялся и вышел из-за стола

Накинув куртку, Барнс взял незваного гостя за плечо, больно сжав, и потащил к выходу, понимая, что этот не уймется. Хотелось раздавить ключицу, но приходилось держаться. У него уже был план, как избавиться от Вайса.

Вайс, не ожидавший, что Барнс окажется настолько сильным, растерялся. Он пришел в себя только на крыльце, когда метель швырнула ему в лицо пригоршню снега.