Отражение: Разбитое зеркало (СИ) - "Snejik" - Страница 56

И посетители, и персонал им зааплодировали. Франсуа не знал, куда деть глаза. Он покраснел, как мальчишка.

— Да, малыш, я хочу прожить с тобой всю жизнь, — негромко сказал Барнс и, поднявшись сел на свое место.

Тут же нарисовался метрдотель с ведерком, из которого торчала бутылка шампанского.

— Поздравляем вас с помолвкой. Примите подарок от заведения, — церемонно произнес он, поставив ведерко на стол.

— Благодарю, — отозвался Барнс, и он с легким поклоном удалился.

Франсуа с шальной улыбкой смотрел то на Баки, то на кольцо — платинового с фиолетовой эмалью осьминога с черными бриллиантовыми глазами.

— Такой красивый. Жаль, с ним работать будет нельзя. Хотя лекции-то читать можно, — Франсуа погладил осьминога по лобастой голове. — Я тоже придумаю тебе кольцо, — пообещал Франсуа.

— Обязательно придумаешь, — улыбнулся Барнс.

Реакция Франсуа на все это была просто бесценна, и он смотрел на него, наслаждаясь улыбкой, блеском глаз, тем, как Франсуа разглядывал кольцо, как смотрел на него.

— Какую ты хочешь свадьбу? — спросил Барнс.

К ним подошел официант, бесшумно открыл бутылку шампанского и разлил его по бокалам. Франсуа взял бокал, пригубил игристое вино.

— Никогда об этом не думал, — признался он. — Давай отпразднуем в кругу своих, а потом устроим ночное нападение на базу — я с воздуха, а ты на танке. Сразу после свадьбы точно никто такого ждать не будет.

— Я подумаю, — рассмеялся Барнс, чувствуя себя до невозможности счастливым. — Тогда завтра обсудим дату. А сейчас давай просто тихо отпразднуем.

Они пили вино и ели мясо. В этом ресторане подавали блюда викторианской кухни и мясо готовили отменно. А еще здесь в меню не были проставлены цены, и в первые разы Франсуа это нервировало, а потом он привык.

— Я пьяяян, — тихо пропел Франсуа, приканчивая свое розовое вино. — Хочу на свадьбу белый смокинг. И цилиндр, белый, атласный, с алмазной пряжкой. Или пряжка — это слишком вызывающе?

— Конечно, малыш, белый смокинг и алмазная пряжка, — согласился Барнс, который для Франсуа был готов на все. — Хочешь еще чего-нибудь, или поедем домой?

— Хочу ложечку твоего шоколадного торта, — ответил Франсуа. Осьминог на его пальце хитро подмигивал Баки. — А потом домой, в постельку.

Разглядывая умильного поддатого Франсуа, Барнс поделился с ним своим тортом, отдав добрую половину.

Дома они оказались минут через сорок, пока доехали, пока поставили машину в гараж, у дома ее держать было просто негде. Их кошки, судя по всему, уже были дома и ждали своих хозяев, чтобы провести с ними вечер, от которого еще оставалось какое-то время. А завтра начинался новый день.

Барнс подумал, что надо будет рассказать Чарли и Лейле, или пусть кольцо на конкретном пальце все им скажет. Он не собирался таиться от своих работников, это было просто глупо, тем более, что он собирался позвать их на свадьбу.

Сегодня с Франсуа ничего уже было не наобсуждать, а вот завтра вечером можно было и поговорить на счет того, когда, где. Раз Франсуа хотел белый смокинг, то не меньше, чем через две недели, ведь надо еще смокинг пошить, потому что ни брать в аренду, ни покупать готовый Барнс не собирался. Даже на его маленькую свадьбу у него был пошитый костюм, а тут он чувствовал, что гостей двадцать соберется точно, а то и больше.

У самого дома Барнс подхватил засыпающего Франсуа на руки и внес домой как принцессу, считая, что имеет полное право. Кошки тут же прибежали встречать любимых хозяев, цепляя лапами костюм Барнса.

Опустив Франсуа на диван, он растрепал ему волосы.

— Малыш, тебе надо раздеться, — улыбаясь, сказал Барнс, отгоняя шерстяных тварюк от дивана. Нужно было уложить Франсуа спать и потом уже ублажить живность.

— Ага, сейчас, — Франсуа с некоторым трудом поднялся и принялся раздеваться, быстро и аккуратно, несмотря на опьянение. Этот чертов летний костюм стоил как полторы его зарплаты, и Франсуа его берег. А ведь был еще и зимний, цвета кофе сильной обжарки…

Костюмы для Франсуа Барнс обновлял каждые два года. И каждый раз приходилось ездить в салон, стоять в одном белье под сканерами, принимать разные позы… Правда, и костюмы были удобными, как пижамы.

Сначала Франсуа пробовал возражать: по нынешним временам костюм, да еще с галстуком, был жутким толстосумским выпендрежем. Но Баки как-то его уговорил. Да и в «Бристоль», куда они ездили регулярно, без галстука не пускали…

Уложив Франсуа спать, Барнс повесил костюмы на место, пообнимался с соскучившимися кошками и тоже пошел спать, прижав к себе теплое, любимое и такое родное тело.

Барнс собирался жениться второй раз в жизни, на человеке, который научил его жить без Себастьяна.

========== 17 ==========

Прошло только три дня. Всего, что они успели — это съездить к портному Барнса, заказать смокинги и прочую атрибутику. И Франсуа куда-то ездил, но Барнс не представлял, зачем.

Они не торопились, но и затягивать со свадьбой тоже не хотели. Барнс прикидывал, какой ресторан выбрать для торжества, понимая, что “Бристоль” не подойдет, не у всех из тех, кого он собирался позвать, были галстуки, не говоря уже о костюме в принципе. Нужно было выбрать что-то попроще, и он сидел и занимался просматриванием ресторанов в Ярмуте, потому что ехать в Галифакс было глупо, особенно исходя из того, что после торжества Франсуа хотел устроить ночное нападение на базу. Это должно было быть даже весело.

Барнс решил лечь спать, когда времени было далеко за полночь, без Франсуа, а он сегодня был на дежурстве по базе. Засыпалось плохо, в кровати было холодно, и Барнс подгреб под себя все подушки. В такие одинокие ночи хотелось позвать к себе и Санору, и Мару, но потом кошечки бы ни за что не покинули спальню, а так они просто не знали, как там классно и можно спать на своих хозяевах.

Сон был какой-то муторный, в нем галопом проносились картины прошлого. Барнсу снился Стив, весь из себя Капитан Америка, снилась “Валькирия”, хотя он никогда ее не видел, только в кино. Снилось еще что-то, оно было странным, тянуло на метафорическое дно, не давая вынырнуть из липких тенет сна, который еще не был кошмаром, но уже был близок к этому.

А потом ему приснился Стив. Не в их дворе, где они могли говорить друг с другом, а в, как понял Барнс, своей мастерской, он заметил несколько полотен, содержание которых не смог разобрать.

Стив сидел в глубоком кресле, а в руках у него был Глок. У Барнса был такой же, Стив говорил ему, что у него сохранилось оружие прошлого. Сколько же они не виделись? Наверное, несколько лет. И сейчас у Барнса не было возможности что-то сделать, даже подойти, он ощущал себя бесплотным наблюдателем, и то, что он видел. Ему совершенно не нравилось.

Барнс силился проснуться, но он слишком увяз во сне, чтобы тот так просто отпустил его. Стив продолжал вертеть в руках пистолет, а на коленях у него лежал лист бумаги, исписанный убористым почерком, но что там написано, Барнс разобрать не мог. Забавно это было, Барнс тоже до сих пор активно пользовался бумагой, продолжая писать письма Себастьяну.

До конца осознав, что его друг собирается сделать, Барнс закричал, пытаясь остановить руку, которая подносила пистолет к виску. Он пытался дотянуться до Стива, кричал ему, что не все еще кончено, что можно жить дальше, что он, в конце концов, будет спать, чтобы быть с ним.

— Только живи, Стиви! — попытался заорать он, но грохот выстрела оглушил, и Барнс так и не понял, орал он только во сне или на самом деле.

Сон выпустил его внезапно, еще не развеялся дымок от выстрела, еще не осело мертвое тело в кресле, еще не все ошметки мозга упали кровавым веером на стену и пол.

Барнс проснулся с заполошно бьющимся сердцем, чувствуя, что рядом кто-то есть, и резко распахнул глаза, поворачиваясь к нарушителю его покоя, и увидел Стива. Точно такого же, каким видел его во сне, только живого и без пистолета.