Уютная, родная, сводная (СИ) - Романова Наталия - Страница 71

   Бронислав увидел Людочку на городском празднике, ходили клоуны, работали карусели, и продавалась сладкая вата. Марик был в восторге, Ирина, как всегда,

училась. Люда была с мужем, долговязым и каким-то на удивление бледным,

словно этот человек никогда не выходил на улицу. Светлые волосы, ресницы,

брови, даже глаза почти бесцветные, кожа же была желтоватой. Людочка смотрелась рядом с ним, как яркий садовый цветок рядом с амброзией. Она держала его под руку и что-то рассказывала. Брониславу стало тошно, в очередной раз, даже сильнее. Как же он надеялся, что его болезненная любовь к этой женщине пройдёт, забудется. Мужик он или нет? Он не хранил верность Ирине, от него и не ждали. Любовницы появлялись и исчезали в жизни Бронислава быстрее, чем сменялись недели в месяце. Были среди них и настоящие красотки, и умницы, были старше и младше, но никто не был Людочкой. Он смотрел на Люду с мужем и чувствовал, как горечь поднимается по горлу и затапливает весь организм, до самого края. Наверное, в этот момент он был готов понять Богдана, который ненавидел её за свою же слабость, и единственный выход, который находил - это распустить руки. Бронислав не смог бы ударить, да и желания такого не было, а вот желание вырвать из рук бледного чудовища, сжать до боли, до хруста суставов,

вдавить в себя, сравнять с собой, взять, утопить в своей горечи - было. Люда обернулась, как почувствовала взгляд, и отпрянула, зажимая рот ладонью,

попыталась собраться с силами, несколько раз вздрогнула, обратив на себя внимание мужа. Тот коротко глянул на Бронислава, на несколько мгновений встретившись взглядами, и дёрнул Люду на себя, уводя через толпу. Что-то было в этом жесте хищное, недоброе, то, что не понравилось Брониславу, словно ему вообще мог понравиться вид Люды с каким-то мужиком, муж он или сосед.

Бронислав подхватил Марика и пошёл через толпу вслед за быстро удаляющейся парой. У кромки газона бледный муж оттолкнул Люду и прокричал ей в лицо оскорбления, которыми не потчевал даже отец Ирину, а тот был мастаком, и быстро ушёл. Люда не смогла бы его догнать, не с её росточком и ногами бежать за долговязым. Она обернулась и уставилась на Бронислава, тот молчал. - Зачем? -

только и сказала и попыталась уйти. - Что я сделал? - он уставился на Людочку. -

Что? - Зачем ты пришёл сюда? - С Мариком гуляю, - он пересадил с руки на руку улыбающегося парнишку, который с интересом рассматривал нового человека.

Мальчик не знал агрессии, не видел плохого отношения и не боялся посторонних.

Новые люди вызывали в нём интерес и желание познакомиться. Он дёрнулся,

требуя поставить его на ноги, и направился прямо к Люде, протягивая ей сладкую вату, угощая. Люда присела на корточки, не смогла отказаться и с наигранным удовольствием стала угощаться, нахваливая и вкус ваты, и самого угощающего,

который в это время выкладывал всю подноготную своей семьи. Что на праздник,

где клоуны, его привёл папа, а мама учится, что бабуля Тоня болеет, а бабуля Галя живёт далеко-далеко. На своём, малопонятном языке, который редко понимали окружающие, но отлично знал Бронислав. Люда же согласно кивала и с интересом слушала. - Он похож на тебя, - подняла глаза к Брониславу. - Спасибо... спасибо, что он у меня есть. Рождение Марика и всё, что предшествовало, конечно, развернуло жизнь на сто восемьдесят градусов, может быть даже, было бы лучше, не будь его, но он родился, перековеркав, смяв планы, но и дал сил на новые. - Люда, пойдём,

прогуляемся, - проговорил еле слышно, едва ли надеясь на положительный ответ. -

Пойдём, - она вздохнула и протянула руку Марику, он ухватился двумя пальцами за указательный женщины и важно пошёл рядом, размахивая ватой, как флагом.

Уселись на лавочку в центральном парке, не зная, что сказать друг другу, не в силах уйти и не возвращаться никогда. - Чего он взбеленился? - подал голос. Люда помолчала, вздохнула, коротко глянула в глаза, по её взгляду можно было понять,

что она не станет врать. - Я виновата перед ним... - Да что ты? - с интересом посмотрел на Людочку. - Он думал, я девочка, а потом понял, что это не так, и всё равно женился. - До свадьбы, значит, понял? - Да, - сжала губы, - за две недели, он разозлился, но... всё уже было оплачено... а потом Богдан... - Явился, тварюга, на свадьбу? - Да, и стал рассказывать... он пьяный был сильно, а Яша... он... он хороший... - Но несчастный, - дополнил Бронислав. Люда нервно вздохнула. - Нет,

но я виновата перед ним. - В том, что оказалась не девочкой? - Бронислав нагнул голову вбок, словно разглядывая что-то занимательное. - Да... и был не только ты,

но и Богдан. - И что? Знаешь, убей, не понимаю, какая разница, один, два или десять, девочка или нет, жить не с целкой, а с человеком. - Но так не должно быть!

Я виновата, Боря! Бронислав долго смотрел на Людочку и хотел только одного - не спорить, а поцеловать, что он и сделал, бросив взгляд на сына, который играл рядом, катая пластиковый грузовик по песку. Поцеловал, резко притянув к себе,

вцепившись в губы, отказываясь принимать возражения. Его язык мгновенно скользнул между губ Люды и прошёлся по нёбу, встречаясь с её языком. Бронислав почти задыхался от желания, их поцелуй уже перешёл рамки дозволенного в общественном месте, а они никак не останавливались, не прекращали, желая продолжения. Иногда Людочка вырывалась и сипло шептала, что так нельзя,

недопустимо, лепетала что-то про вину, но Боря отказывался слушать. Дома их с

Мариком ждала соседка-пенсионерка, вызвавшаяся выполнять роль няни за небольшую плату, пока Бронислав занят, а значит, была возможность оставить ребёнка под присмотром и отправиться куда угодно, лишь бы с Людой. - Перестань!

- повысил он голос в машине, куда усадил Марика и Люду. - Ты и без того со всех сторон виновата перед ним, будет одной виной больше. Потом он привёз её в небольшую квартирку на окраине города, которую снимал у предприимчивой и умеющей молчать тётки для определённых целей. Дома с подрастающим сыном не развернёшься, а связей на стороне становилось всё больше и чаще. Люда плакала,

цеплялась за его рубашку, за волосы, хватала за ремень и снова плакала, пока он раздевал её, заново узнавая её, смывая в своей голове присутствие чужого мужика в её жизни. Она была такой сладкой, красивой, родной, той, которую не хотелось отпускать никогда в жизни. Единственной, которой не суждено таковой стать.

Видеть её под собой, слушать её стон, ощущать боль от царапин на спине - было желанно, как никогда. Он ласкал всеми известными ему способами, доводил до беспамятства и снова ласкал, выталкивая себя за границы реальности. И он хотел,

даже когда брал, даже в моменты оргазма он чувствовал неудовлетворение, ему было мало и заранее тошно от того, что всё вернётся на круги своя. Бронислав ясно понял, что хочет её одну в своей жизни, что она - единственная составляющая, без которой его жизнь никогда не будет полной. Это была болезненно прекрасная ночь.

Утром Бронислав отвёз Люду домой, в неизвестное, уговаривая уйти от мужа, он сам был готов на развод, на что угодно, лишь бы быть с ней, с красивой, хоть и лопоухой.   Развода не случилось, Люда была упряма в своём решении и в чувстве вины. Бронислав бесился от её слов и синяков, которые он замечал, от её выбора и слёз, от своей беспомощности рядом с этой женщиной, от её принципов, от которых сводило зубы. Он орал, он требовал и настаивал - без толку. Она твердила одно «я виновата», и с каждой неделей, каждым месяцем встреч с Борей, её вина только росла, в жуткой геометрической прогрессии. Пока однажды Люда попросту не пришла на встречу, и это продолжалось долго, заставив его приехать прямо к её дому, в небольшом рабочем посёлке на окраине города, высматривая, как плохой шпион. Людочка быстро шла по дороге между рядами домов, поджав губы, смотря под ноги. Бронислав вырос перед ней неожиданно, даже врезалась. - Решила сбежать? - Я беременна, - выпалила Люда и отошла на несколько шагов. Бронислав вздрогнул. - От него? - Да, - упрямо сжала губы. - Уверена? - он скептически посмотрел на Людочку, зная, что та долго не могла забеременеть, в чём её бесконечно упрекал Яша, ссылаясь на блядскую натуру жены и мифические венерические заболевания, которыми, по его мнению, переболела Люда прежде,