Тиран моей мечты (СИ) - Эрос Эви - Страница 28

Поначалу Ярик любопытно сверкал глазами, но минут через сорок стал клевать носом. Он все же был еще очень слаб, только хорохорился. И впереди у него явно кашель — пока мальчик лишь хрипел, но слизь из горла не выходила. А значит, инфекция его покидать не спешила.

Я только и успела, что закрыть книжку и тихонько выскользнуть из комнаты, как услышала звук от поворачиваемого во входной двери ключа. Посмотрела на часы — четыре часа дня. Значит, Назару Миролюбовичу сегодня повезло, и он смог закруглиться к четырем, как и говорил мне.

Сердце почему-то замерло, когда я вышла в коридор и стала наблюдать за Черным. Он положил свой дипломат на банкетку, снял пальто, убрал его в шкаф, а затем начал разуваться.

— Как прошел день, Тина? — спросил спокойно, кинув на меня короткий взгляд.

— Нормально. Ярик не сильно капризничал. Сейчас спит.

— Хорошо, — кивнул Назар Миролюбович, по-прежнему занимаясь ботинком. — Уже лучше себя чувствует. Он сильно капризничает, когда болеет. Значит, выздоравливает.

В этот момент начальник поднял голову — и буквально обжег меня взглядом.

— Тина… опять ты за свое. Хватит гладить себя.

Точно. А я и не заметила.

Отдернула руки и спрятала их за спину.

— Извините. Я… могу идти? Назар Миролюбович нахмурился, надевая тапочки.

— Идти? — Да. Домой. Вы говорили, что когда вернетесь, я смогу… Он сделал шаг вперед, ко мне, и я запнулась.

Сглотнула.

— Ну? Что ты там сможешь, Тина? И взгляд такой насмешливый.

— Смогу… Назар Миролюбович поднял руку и дотронулся до моей щеки.

Пальцы его были прохладными после улицы, но все равно очень приятными.

— Сможешь.

Последний разделяющий нас метр — и я всхлипнула, почувствовав его губы на своих губах, и его руки — на своих щеках. Назар Миролюбович обхватил ладонями мою голову так, что я не могла пошевелиться, и теперь терзал мои губы.

Властно, но нежно, и так сладко… Я даже не заметила, как сама обняла его, и прижалась крепко- крепко, стремясь быть как можно ближе. Мысли уплыли, утонули, как бумажный кораблик в ручье, и если бы меня в ту секунду спросили, как мое имя, я не смогла бы вспомнить. Я превратилась в комок невыносимо приятных ощущений.

Нежность, желание, страсть… и немного страха.

Слишком мало, чтобы остановить меня.

Остановило другое. В тот миг, когда Назар Миролюбович начал расстегивать верхние пуговицы на моем платье, я вспомнила о спящем Ярике. И перехватила руку начальника.

— Нет.

Черный посмотрел на меня раздраженно.

— Ну что опять? — А если Ярик проснется? Ладонь Назара Миролюбовича легла мне на грудь, сжала, погладила напрягшийся сосок. Ох… между ног все заныло, требуя забыть свои глупые доводы и поскорее заняться делом.

— Это аргумент, Тина. — Сосок тоже был сжат, и я всхлипнула.

— Хороший аргумент. Ты молодец.

— А… Вторая рука скользнула вниз, развела мне ноги и легла на лобок. Сейчас опять имя свое забуду… — Что, киска моя? Назар Миролюбович провел пальцем вдоль клитора, и я задрожала.

— Это пошло… — Что именно? — Киска.

— Ах, это. Хорошо, тогда кошечка. Так лучше? Тягучие, медленные круговые движения, ласкающие мой бугорок… Изверг.

— Лучше. Но… Назар Миролюбович… мне нужно… дом… ой… ох… Как приятно. Все тело в истоме, внизу живота горячо, ноги не держат. И все мысли — об одном… — Нам с тобой сейчас другое нужно, — жаркий шепот возле уха. — Пойдем, Тина. Я запру дверь.

Как мы шли в его спальню — не помню. И что там была за обстановка — отже не помню.

Помню только, как упали на постель, и я запуталась в его руках, которые то расстегивали платье на груди, то задирали юбку, то снимали с меня колготки вместе с трусами, то ласкали пульсирующее от желания лоно. Я запуталась в его губах, которые то накрывали мои губы, то покусывали соски, то целовали шею. Единственным, в чем я не запуталась, были его глаза. Они все время смотрели в мои и сверкали так, будто у Назара Миролюбовича была температура.

Он вошел в меня одним резким движением, стремительно и непримиримо, не оставляя мне даже шанса передумать. Я вскрикнула, обхватывая руками его плечи, ловя губами губы и слыша, как Назар Миролюбович шепчет: — Наконец-то… Я хотела спросить, почему, но не успела — он задвигался, пронзая мою плоть, и каждое движение было настолько ярким и острым, что я с трудом удерживалась от слишком громких звуков. Вместо этого сжимала ладони на плечах Назара Миролюбовича, почти как настоящая кошечка запуская когти в ткань пиджака, который он так и не снял, и жалобно всхлипывала в его жесткие и требовательные губы.

Никогда и ни с кем я не получала такого удовольствия. Мне показалось, оно переполняет меня изнутри, а потом взрывается, выгибая тело дугой и превращая кровь в лаву, а меня саму — в пепел… Назар Миролюбович что-то прохрипел и последовал за мной, сжимая пальцы на моих обнаженных бедрах.

Не знаю, сколько мы так пролежали — молча и тяжело дыша, глядя друг другу в глаза. Не знаю, как у начальника, а у меня не было ни одной внятной мысли.

Мысли пришли позже. Когда Назар Миролюбович уже вышел из меня и, почему-то странно нахмурившись, хотел что-то сказать, но не успел. В гостиной раздался топот явно босых пяток Ярика. Проснулся… и побежал в туалет.

— Я сейчас вернусь, — буркнул Черный, быстро натягивая штаны с трусами обратно. — Ты пока одевайся, Тина.

И как только он выскользнул из спальни, я и опомнилась.

И запаниковала.

И пришла в ужас.

Что я сделала?! Как одевалась, тоже не помню. Помню только, как дрожали руки, когда я выходила в гостиную и прислушивалась к звукам в квартире.

Назар Миролюбович и Ярик были в ванной. Слава богу. Я максимально быстро и тихо промчалась в коридор, обулась, накинула пальто и, схватив сумку, выбежала из квартиры, даже не застегнувшись.

Шапку и шарф забыла. Плевать.

Мне просто было нужно поскорее сбежать оттуда и не видеть глаз своего начальника, в которые я пялилась во время секса, практически не отрываясь.

Боже. Что я сделала?! Нет, не так. Что теперь-то делать?! Никогда в жизни я не пребывала в подобной панике, даже когда узнала, что беременна. Тогда я даже обрадовалась. Я ведь всегда любила детей, ну и в то время я все же была слишком беспечна, чтобы осознать в полной мере весь масштаб катастрофы. Быть матерью-одиночкой не очень-то просто, но тогда я об этом еще не подозревала.

А что теперь? Как я вообще дошла до этого? Ведь зарекалась, изо всех сил гнала от себя все чувства, и вот — пожалуйста. И зачем мне это надо, бесплатной дыркой быть? Тьфу, отвратительно. И дело тут не в бесплатности, а в том, что для Назара Миролюбовича это все просто приятное развлечение. Я только не понимаю, почему я? Он ведь сам говорил, что на работе никаких привязанностей… Впрочем… Дура я, наверное. Разве он ко мне привязан? Поимел и забыл. Это у меня какие-то заморочки, а у Черного все просто. Тем более что он наверняка понимает — я в «Юрконе» долго не продержусь.

Весьма противно ощущать себя вещью, которой попользовались, а теперь выкинут при ближайшей возможности. И нечего ныть — сама виновата.

Он хоть предохранялся?.. Я напряглась. Вроде бы я слышала шуршание от разрываемой упаковки презерватива, но до конца уверенной быть нельзя — в таком неадекватном состоянии мне что угодно могло померещиться, от шуршания упаковки до нимба над головой Назара Миролюбовича.

А ведь завтра еще с Вячеславом встречаться… Ох, как не хочется. Может, сказаться больной? А как же подарок для дяди Сережи?..

В сумке зазвонил мобильный телефон, и я вздрогнула.

Дрожащими руками достала трубку и чуть не уронила ее на асфальт. Звонил, естественно, Черный. А я — опять же естественно — не приняла вызов.

Телефон заходился еще раз десять, и звонок казался мне особенно истошным. Мобильник был в истерике, и я вместе с ним.

Но трубку я так и не взяла. Зачем? Не знаю, что нужно Назару Миролюбовичу, но вряд ли мне сейчас нужно то же самое.