На острие безумия. Шторм. Книга 1 (СИ) - Орлова Вероника - Страница 15

— Всего лишь женщина, которая хочет доставить тебе наслаждение.

Прохлада комнаты дотронулась до кожи, заставляя соски сжаться в тугие комочки, и я с паническим ужасом затаилась, ожидая, когда он обернется.

Тихие шаги за спиной замолкают в нескольких сантиметрах. Так близко, что я чувствую её лёгкое дыхание, смешанное с ароматом восточных цветов. От него сводит скулы и перехватывает дух, а ещё от него начинает колотить. Колотить крупной дрожью, и мне приходится стискивать челюсти, когда она прижимается грудью к моей спине. Обнажённой мать её грудью! Острыми сосками трётся о ткань рубашки, и я сжимаю ладони в кулаки, когда начинает вести от этой близости. Так ведёт от наркотического дурмана. Когда весь мир искажается, пляшет перед глазами сизым дымом, меняя твои самые стойкие принципы.

Это чертовщина какая-то! Не могла Агриэль не предупредить девчонку о моих правилах. А значит, либо агара решила ослушаться хозяйки, либо, наоборот, выполняет её приказ. Нужно только узнать, с какой целью это самое наоборот. И я даже не рассматривал тот вариант, что агара вошла в залу случайно. Старая шлюшка явно решила сыграть в чью-то игру. Осталось выяснить у девки, в чью конкретно. Но только после того, как оттрахаю её. Все разговоры потом. После того, как маленькая куколка с порочным телом уймёт этот зуд под моей кожей, и в голове наконец прояснится от грёбаного наваждения.

Чёёёёрт…

Развернулся и с шумом втянул в себя воздух, не в силах оторвать взгляда от округлой небольшой груди с маленькими розовыми сосками. Выделявшимися яркими бутонами на молочной коже. Острыми возбуждёнными бутонами. И впервые ощущение чисто мужского триумфа от её реакции на себя. От этого подёрнутого влажным блеском потемневшего взгляда…Дьявол, в последний раз я ощущал нечто подобное еще подростком. А сейчас захотелось самодовольно улыбнуться до того, как распластать куколку на широкой кровати и иметь её маленькие дырочки до самого утра.

И под ошалевший взгляд агары достать из кармана брюк белые перчатки и натянуть на ладони, чтобы затем обхватить пальцами тонкое запястье и положить её руку на свою эрекцию, инстинктивно толкнувшись в неё бедрами.

— Тогда приступай, Ами.

Улыбнувшись, когда её глаза распахнулись ещё шире. Плевать на расу. Я выясню это всё равно. Возможно, даже вскрою ей мозг. Возможно, даже максимально аккуратно, если девочка постарается на славу. Но это всё потом. После того, как уйму эту гребаную похоть. А еще…еще решил про себя, что, если девочка окажется стоящей, то я заберу ее себе и буду звать именно так — Ами. Мне понравилось это имя на ней. На ней обнажённой, одетой лишь в голод и некий страх.

Как завороженная, смотрю на то, как он натягивает медицинские перчатки на руки. Я знала об этих его…особенностях. Изучала их, но увидеть вживую было жутко и неприятно. Словно я какая-то мерзость, к которой он вынужден прикасаться. Это унижало намного больше, чем то, что меня заставили сделать.

И тяжело дыша, смотреть ему в глаза ощущая, как уже не просто обволакивает мой мозг, а начинает пульсировать внизу между ног, несмотря на эти проклятые перчатки, вызывающие дрожь отторжения. Но на меня действует его похоть совершенно непредсказуемо, она, как смертельная инфекция, впитывается с молекулами воздуха, змеится под кожей и лижет ядовитыми языками мое тело. Когда меня учили ублажать мужчин, то прежде всего научили ублажать себя. Трогать. Доставлять себе удовольствие. Я почти никогда его не испытывала, кроме тех раз, что меня вынудили насильно, и я чувствовала себя грязной и изнасилованной, ненавидела свою плоть и само ощущение возбуждения… Моя власть над мужчинами была в том, что вожделение испытывали лишь они. Я — никогда.

И сейчас чувствовала именно ту самую пульсацию, которая предшествует взрыву…только от его горящих глаз, направленных на мою грудь. Никогда не думала, что смерть в мужских глазах сможет настолько свести с ума. Была в этом взгляде завораживающая глубокая тьма, она тянула в себя, как в черную беспроглядную адскую бездну. И там, на дне ее, бесновались рваные лезвия, раскаленные докрасна. Зрачки нейтрала вспыхивали красным фосфором, гипнотизировали, разрушали мои чары и силы, сплетались с ними в диковинные узоры…

И тут же как обдало холодом, когда холодная резина тронула мою руку, и он прижал ладонь к своему паху. Я подалась вперед, инстинктивно сжимая пальцами каменную эрекцию, бьющуюся под рукой, и прижалась к нему всем телом, касаясь щекой колючей щеки. Он инстинктивно подался назад, но я повела своей щекой вверх к его уху, поднимаясь на носочки.

— Прикосновения приятны не только там, мой господин…, - выпуская на волю все свои чары, обнажая всю свою сущность, яростно давая ей свободу и касаясь губами его скулы, поднимая его руку в перчатке к своей груди, — они приятны везде. Губами. Пальцами. Языком. Твоя кожа пахнет сумасшедше, Шторм…ураган, стихия. Твоя кожа пахнет самым настоящим безумием.

И меня словно оглушает ударом электрического тока…снова перед глазами картинки, как он на мне сверху, мои ноги закинуты ему на плечи, и он остервенело двигается во мне, запрокинув голову и оскалив острые клыки, а я кричу…я вою от бешеного оргазма, выгибаясь дугой и подставляя болезненно острые соски его губам.

Пульсация между ног стала сильнее, и я не поняла, как уткнулась лбом ему в плечо и тихо прошептала:

— Что ты со мной делаешь? Штооорм.

По телу прокатывались волны нарастающего адского возбуждения, от которого я полностью теряю контроль…С ума сойти…это что-то ненормальное. Этот нейтрал…бог или дьявол…он не то, чем кажется….

Меня ведёт. Кааак же меня ведёт от аромата её возбуждения. Чистого. Я не знаю и не хочу объяснять себе, но она чистая. Пахнет не так, как все те шалавы, которых я имел. Её возбуждение, оно другое. Остро-сладкое. Обезоруживающее. Ошеломляющее. Подавляет. Она спросила, а мне показалось, что намеренно решила свести с ума своим голосом. Мягким и в то же время слегка хриплым от страсти. И я едва не ответил. Едва не сказал о том, что это уже не я. То, о чем она спрашивает. Эти картины. И я не могу их себе объяснить…но это проецирую уже не я. Она продолжает их в своей голове и отдаёт мне их мощнейшим резонансом. Таким, что теряется нить реальности и этой фантазии. Одной на двоих. И кажется, еще несколько толчков, и я сорвусь за ней. За её тонким гибким телом, выгнувшимся в эйфории.

Сдавить сильно полушарие груди, наклонившись к серебру волос, чтобы задохнуться от их чистого запаха. Кончиками пальцев сдавить острый сосок, когда рот наполнился слюной от желания попробовать его на вкус, сжать зубами, чтобы взвилась от удовольствия, чтобы начала биться так же, как в тех картинках в нашем сознании. И я понятия не имею, как это произошло. Потому что я не держу их больше. Мне даже кажется, я не сдерживаю и себя, начиная двигать её рукой по стволу. Закатывая глаза от удовольствия ощущать её настолько близко. Языком по собственным губам…по вытянувшимся во рту клыкам.

- Скажи ещё раз…, - стискивая ладонью её тонкую спину, вжимая её в себя, — моё имя.

Вонзаясь клыками в губы от приближающегося оргазма, когда поджимаются яйца и начинает болезненно пульсировать головка, нырнуть пальцами между её расставленных ножек и зашипеть в унисон с ней, коснувшись влажных складок. Скользнуть нетерпеливо двумя пальцами в горячее лоно, очень тесное и в то же время мокрое, и тут же остановиться, когда агара вдруг попыталась резко отшатнуться, сжав ноги.

— Ни хренаааа, — продолжая сдавливать её спину, — твои игры кончились, Ами, — ощущая накатывающее раздражение, — настало время моей игры.

Мне страшно от этой адской стихии, которой меня накрывает, как огромной волной, неконтролируемым цунами. Он сводит с ума…этот мужчина-мрак он меня сводит с ума, что-то ненормальное сейчас происходит, что-то совершенно безумное, и я нахожусь на грани истерики от понимания, что ничего я не контролирую…он…все контролирует только он, поглощая меня, сжирая всю мою силу своей адской мощью и дьявольским искушением. Никто не прикасался к моему телу никогда. Это были первые пальцы в моей жизни, которые коснулись моей груди, и мне захотелось закричать от чувствительности, когда они сжали мой сосок. Двигает моей ладонью по члену, а меня трясет, зуб на зуб не попадает, я пришпилена взглядом к его глазам — черным водоворотам. Я не помню, кто я и где я.