Заставь меня влюбиться - Сокол Лена - Страница 14

– Да, с удовольствием, – кивая преподавательнице, встал новенький.

Теперь он возвышался надо мной на все свои… сколько там? Метр девяносто? Два? Вряд ли два метра. Но с моего места он казался нескончаемо длинным. В своем мягком стильном свитере и симпатичной рубашке, воротничком прикрывающей половину рисунков на шее.

«Рельса» – вывела я карандашом на полях. А что? Всего лишь в отместку за его прошлую реплику про кнопку. И тут же получила легкий тычок коленом по ноге.

– Дмитрий. Мы только что обсуждали различие степени экспрессии в двух языках – русском и английском. На примере произведения «Великий Гэтсби» Фицджеральда. Ты слышал, о чем я говорила?

– Да, – ответил уверенно и громко. Врет как дышит, вот ведь сволочь.

– Тогда я повторюсь с твоего позволения… – Она взяла учебник и отвела от себя на расстояние вытянутой руки, всматриваясь в строчки.

– Конечно.

– But his eyes, dimmed a little by many paintless days under sun and rain, brood on over the solemn dumping ground. Мы уже обсудили и пришли к выводу, что если передать значение, как «краска давно не подновлялась», то потеряем эпитет paintless. Какой перевод, на твой взгляд, здесь будет для него более удачным?

Он просиял. Нет, реально. Просиял. Ему что, конфетку кинули? Или кто-то врубил софиты над головой? С чего бы такой кайф ловить?

– Думаю, что… «краска немного полиняла от дождя и солнца… и давно уже не подновлялась» будет самое то, – спокойно сообщил он.

Я оценила. Хитрец. Он отлично вышел из положения. Еле удержала руки от восторженных аплодисментов. Этот самодовольный хмырь не только переводил на ходу, но умудрялся еще и быстро подбирать соответствующие эпитеты на русском. Окей, засчитано.

– Спасибо, садись, – удовлетворенно кивнула Серафима. – А теперь идем дальше. В любом языке есть отдельные элементы, не поддающиеся передаче средствами другого языка, поэтому становится очевидной необходимость компенсировать эти потери при переводе.

«Пупсик», – выхватив у меня из-под носа одну из гелиевых ручек, нацарапал он прямо в моем конспекте. Я с шумом выдохнула. Жаль, что я не огнедышащий дракон. Спалила бы его к чертям вместе с этой наглой ухмылкой.

«Оглобля», – вывела старательно, обведя каждую буковку дважды.

«Малявка», – не остался в долгу новенький.

А почему собственно мы чиркаем в моей тетрадке, а не в его? Я оттолкнула парня локтем и написала прямо посреди чистой страницы:

«Глиста в скафандре!»

И вздрогнула, чувствуя, что, пока я была занята написанием, он уперся лицом мне куда-то за ухо и втягивает носом запах моих волос. Отстранилась, сверкая глазами, сглотнула и уставилась на него. Типа «совсем, что ли, ошалел?». Но он и не думал смотреть на меня, уже писал красивыми печатными буквами:

«Шмакодявка!»

Я даже засмотрелась на его левую руку, лежащую рядом. Листики, переплетающиеся в причудливые узоры и похожие своими краями на женский профиль. Зрелая, с полными губами и тугими черными кудрями девица. На фоне красного заката. С прической из цветов и дивных лиан, убегающих от ее головы на запястье, а оттуда вверх, куда-то под свитер.

Сегодня на его пальцах не было колец. Удивительно. Видимо, приготовился к первому дню на новом месте. Даже ведь приоделся, почти на человека похож стал. Странные надписи, тянущиеся от мизинца к тыльной стороне ладони, никак не удавалось прочесть. Он кто? Хренов Майкл Скофилд? Чтобы записывать всю историю жизни на теле и шифровать ее, как карту.

Что за белиберда? Эй, я на инязе учусь или где? Старалась, старалась, поворачивая шею то туда, то сюда. Слева-направо. Справа-налево читала. Но буквы так и не складывались ни в одно из знакомых слов. Плясали, играя гранями на солнце, и дразнили своей неразгаданностью. Латынь, может быть. Или совсем не буквы… Может, детские каляки? Так, почиркал кто-то.

Я вдруг оторвалась от разглядывания соседа, почувствовав на себе его пронзительный взгляд. Чуть не ойкнула, растерявшись. Да-а, Сурикова не только засмотрелась на него, а еще и первый раз за эти несколько лет не конспектирует каждое слово подряд за преподом! Дела…

Перевела взгляд на тетрадь.

Шмакодявка, значит? Ла-адно!

«Бугай!»

Даже восклицательный знак поставила. О как! На-кася, выкуси!

Парень беззвучно рассмеялся, вытягивая под столом свои длинные ноги. Наклонился на спинку стула, задумывая, кажется, недоброе. И после недолгой паузы написал: «Маляус». Подумал и добавил: «Теперь только так».

Он что? Новое прозвище мне выдумал? И тут же почувствовала неприятный холодок, пробежавший по спине. Как-то под действием адреналина вдруг и забылось, что все веселье скоро закончится. Новенький сел ко мне только потому, что это было ближайшим удобным местечком. Еще и плюс: можно подразнить девчонку, с которой заключил глупое пари. Вот скоро он сойдется со всеми этими красивыми и успешными и тоже станет звать меня за глаза Сурикатом. А то и прямо в лицо. Не стесняясь.

– Ты чего? – вдруг толкнул он плечом, заметив мой потускневший взгляд.

– Ничего.

– Обиделась?

Я отрицательно покачала головой. Вдруг все стали вставать со своих мест. Конец пары. Галочка обернулась назад, не удержавшись от любопытства.

– Привет, – немного нагнувшись вперед, хрипло произнес ей в лицо новенький.

Хлоп-хлоп-хлоп. Галя захлопала ресницами и моментально зарделась, явно поддавшись обаянию мерзавца. Затем что-то смущенно промурчала в ответ, отвернулась и принялась быстро кидать тетрадки в сумку. Я тоже начала собираться. Если этот тип так действует на девочек, то его определенно ждет здесь популярность. Мне почему-то захотелось поскорее свалить.

– Эй, маляус, – он тронул меня за плечо.

Подняла взгляд, не в силах сдержать волнения.

– Что еще? – ответила слишком раздраженно и почти грубо.

Наклонился к самому уху, заставляя упереться взглядом в разноцветную птицу на его шее. Обдал запахом табака и свежестью парфюма.

– Тебя как хоть зовут?

– А есть разница? – схватив сумку, спросила я.

– Есть, конечно.

– Тогда Маша, – ответила негромко, нервно сгребая ручки, падающие со стола вниз прямо в сумку.

– Прекрасно. – Он продолжил бесцеремонно меня разглядывать, словно пытаясь понять метаморфозы в моем поведении, происходившие буквально у него на глазах. – Маша, покажешь, куда нам идти дальше?

Я открыла рот, чтобы ответить, но заметила, что сзади к нему уже подошли Костыль и все его ребята. И даже девочки. Ох, как бы сбежать незаметно?

– Эй, дружище! – бросив на меня лишь мимолетный взгляд, громко воскликнул Игорь и распахнул руки для объятия.

Новенький обернулся.

– ЗдорОво!

И они обнялись, как старые приятели. С уверенным похлопыванием по спине и движениями из стороны в сторону. Ох, видимо, долго не виделись и даже соскучились. Пойду-ка я.

– Игорь. – Требовательный, но ужасно милый голос Вики. Подружки выглядывали из-за ее плеча, как стая гиен в ожидании своей порции падали. – Познакомишь нас со своим другом?

– Конечно! – радостно отозвался Костыль.

Валить. Я закинула сумку на плечо и двинулась к выходу. Быстро, не оглядываясь и не дожидаясь, пока разомкнутся их дружеские объятия.

– И ты вот так просто ушла?

– Ну, да. – Я натянула перчатки.

Как там? Всегда путаюсь, когда в меню вводят что-то новое. Чесночная серая булочка, творожный сыр, курица, помидор, авокадо, моцарелла, шпинат и лук-порей. Друг за другом, и именно в этой последовательности. Ну, вот! Как обычно, ингредиенты отказывались помещаться в булке как положено.

Рррр! Странно, почему только у меня всегда возникала такая проблема? Положила, украсила листьями шпината. Посыпала сверху секретными специями из большой банки. Бургер, сэндвич, брускетта, или как тебя там обзывают в меню? Бейгл? Короче, готов! Фуу-ух…

– Зачем? – Аня взяла из моих рук тарелку с готовым блюдом и поставила на поднос. – Осталась бы с ним, показала следующую аудиторию. Усадила бы рядом с собой…