Заставь меня влюбиться - Сокол Лена - Страница 13

Мне показалось, я сейчас умру. На месте. Он стоял, глядя прямо мне в глаза. Он! Псих, хам и преследователь! Чертов татуированный под хохлому подлец!

И все из-за предательски выпавшего из моих рук карандаша, с глухим звоном обрушившегося на стол. Плечи новенького распрямились, на лице засияла довольная улыбка.

Нет! Нет! Нет!

Секунда, и он уже двигался в мою сторону.

Бежать было некуда, в полной тишине под пристальным вниманием нескольких десятков пар глаз я наблюдала, как сокращается расстояние между нами. И слушала, как оглушительно бьется мое сердце. Бах-бах-бах!

Вдруг новенький остановился, бросил сумку на стул и сел вплотную ко мне. Отчаянно близко. Так близко, что я даже закусила губу.

Интересно, кто-нибудь видит нас?

Оторвала взгляд от его татуировок и повернулась. Все! Таращились все без исключения! И в тот момент, когда мое лицо залило красным, он наклонился к самому моему уху, погружая в терпкий запах своего парфюма. И улыбаясь, у всех на глазах медленно и четко произнес с такой характерной ему хрипотцой в голосе:

– Ну, вот. А ты переживала, что мы больше не увидимся.

Я повернулась к нему и уставилась взглядом, полным возмущения. Какого хрена он привлекает ко мне столько ненужного внимания?! Врывается в мое личное пространство. Дышит. Мне прямо в лицо. С шумом выталкивая воздух из ноздрей.

– Эй, ты что дышишь, как загнанный конь? – сказала ему одним взглядом. – Только что с «Гонки героев» вернулся, что ли?

Мои губы остались сомкнуты, но до него дошло. Поняла это по его улыбке. Рассмеялся. Беззвучно. Забалдел и, похоже, действительно был рад меня видеть. А еще ему нравилось меня раздражать. Это тоже было написано на его лице.

Все продолжали смотреть на нас. Мы смотрели друг на друга.

Сколько там сантиметров до его губ? Наверное, не больше десяти. Ладонь едва пролезла бы между нашими лицами. Он смеялся глазами, я метала молнии. Он улыбался, я злилась. Наверное, это длилось несколько секунд, но ощущалось вечностью.

Очередной спор? Игра в гляделки. Тогда поглядим, кто кого. Вздохнула. Секунда, еще одна. Эх…

Когда я уже была готова сдаться, он вдруг повернулся к остальным. У Галочки от неожиданности даже очки чуть не слетели с переносицы. Но запотели уж точно. От испуганного «ой», произнесенного одними ее губами. Отвернулась и склонилась над тетрадью.

Других тоже не пришлось уговаривать. Ребята, смущенные его строгим и серьезным взглядом, возвращались к своим делам. Наташа фыркнула что-то нечленораздельное. Я, уже привыкшая к ее языку жестов и звуков, расшифровала это как осуждение внешнего вида новенького. И правильно, лучше бы науку грыз, чем татухами кожу портить.

– Передаем свои работы, – напомнила Серафима, – и будем возвращаться к теме лекции.

Все закопошились, зашелестели листочками. Танька получила по плечу от Дианы за то, что никак не могла оторваться от созерцания такого странного союза, как обсуждаемый всеми новенький и местная девочка-невидимка. Когда она все-таки развернулась, среди ее подружек побежал благоговейный шепоток:

– К ней… к ней сел…

Ох, да, похоже, нужно было признать – разукрашка в живую понравился всем еще больше. Вот гад. И то, что я внезапно испытала, осознав это, обеспокоило меня не меньше, чем факт того, что этот тип уже сидел, прижавшись ко мне плечом.

– Хватит меня трогать, – прошипела я, отодвигаясь.

– Да, кладите листочки на мой стол. Итак… – Все. Серафима опять понеслась по волнам знаний.

Мои пальцы сами обхватили ручку, готовые конспектировать. Не стану обращать никакого внимания на его присутствие. Нет. Не-е-ет.

– Скучала, значит, – сказал тихим шепотом, заставив дернуться от щекотки.

Ужасно захотелось вмазать ему. Прямо сейчас. Прямо при всех. Аж зубы свело.

– Что? – Отодвинулась еще немного.

Его рука скользнула к моей тетради. Отодвинув гелиевые ручки, он указал прямо на клюв большой птицы, расправившей крылья. Постучал по ней и улыбнулся. Затем задрал подбородок повыше, указывая на рисунок на своей шее, и подмигнул мне.

Вот блин! Надо же было так опростоволоситься! Кто ж знал, что он придет и увидит. Я вырвала свою тетрадь из его рук и резко захлопнула. Будто таким способом можно было заставить забыть о том, что он только что видел.

– Вот видишь, – наваливаясь спиной на спинку стула, прошептал он, – скучала. И еще как!

– Вот еще. – Отвернулась, делая вид, что слушаю преподавателя. На самом деле просто вспоминала, как нужно дышать. Вдох – выдох. Вдох – выдох. Только бы не лопнули мозги от усердия.

– Скуча-алаа, – напевая шепотом себе под нос, продолжил новенький-татуировенький.

Достал какой-то огрызок, когда-то бывший карандашом, тонкую ручку в металлическом корпусе и новенькую тетрадку. Нарядную, едва ли не в золотой обложке. Наверняка стащил у папашки-олигарха. Очередной мажорище на мою голову!

– Ты что заладил? Так и будешь, как попугай, мне это весь день повторять? – прорычала я сквозь зубы, даже не глядя в его сторону.

– Мне нравится, как ты бесишься, – делая вид, что внимательно слушает Серафиму, усмехнулся он. – Это я еще в автобусе заметил. Твои глаза. Безумные огоньки в них, которые появляются, когда ты на меня смотришь…

– Слушай, – обернулась я, – а у тебя щека не болит?

– Нет. – Он растерянно пожал плечами. – А должна?

– Будешь много говорить, – прошептала, отворачиваясь, – получишь еще одну затрещину.

– Ааа. – Потер скулу с левой стороны. – Вот ты о чем…

– Именно.

– Ну, – парень мечтательно задумался, – мне понравилось, какой ты можешь быть… резкой и грубой. Столько экспрессии в такой маленькой девчушке.

– Сам ты маленький.

– Я большой. – Немного подумал и добавил: – Везде вообще-то.

– Прекрати. – Давно мне не было так неловко. Хоть бы форточку кто открыл. Духота же невыносимая. – Давай без подробностей, хорошо? Они мне не интересны. А еще лучше иди и вымой рот с мылом. И не пори всякую чушь!

– Кнопка мелкая, а бурчишь, как чайник с кипятком.

– Иди ты к черту, д…

– Сурикова, вы хотите высказаться?! – недовольным тоном спросила Серафима.

И черт меня подери на этом самом месте, если десятки пар любопытных глаз вновь не уставились на нас.

У меня что, рога растут? Чего вылупились? Отвернулись бы. Я воинственно нахмурила брови.

– Н-нет, – закрутила головой и покосилась на расписного. Он сидел как ни в чем не бывало с невероятно умным лицом. Лицом человека, которого ничто не было способно отвлечь от важной лекции по практике перевода. Смотрел преподавателю прямо в глаза, закусив карандаш. Внимал, так сказать.

Вот так, значит, да? Мне даже показалось, что кожа пошла пятнами от такого пристального внимания.

– Может, вам есть что сказать о проблемах стилистики перевода?

– Я… я…

– Рот закрой, а то муха залетит, – усмехнулся новенький, прикрыв рот кулаком так, чтобы его губ не видела Серафима.

Выписала глазами круги на парте, подбирая слова. Вот подстава!

– Дима, – вдруг сказала, ощущая, как жар приливает к голове. Даже язык зажгло от его имени. Сосед обернулся ко мне, не веря своим ушам. – Дима-а… – повторила я, царапая ногтями собственные ладони. – Дима… хочет высказаться по данной теме.

– Вот как? – заинтересованно протянула Серафима, оглядывая чудо в перьях, с недоумением впивающееся в меня глазами.

О-о-о, в этом взгляде было все. Замешательство, оторопь, растерянность. Я даже позволила себе на секунду окунуться в эти глаза, рассказывающие целые истории яркими всплесками своих сине-зеленых радужек.

Признаться, на мгновение стало даже страшно, как он отреагирует на подобную подлость. Прищурился, будто принимая вызов, и одними губами произнес: «все, ты попала». Похоже, мне действительно несдобровать… Я даже спрятала желавшую расплыться на губах улыбку. Села.

Не, ну а как он хотел? Зуб за зуб, глаз за глаз. Это всего лишь маленькая месть за испорченное пальто… и поцелуй, который он взял тогда силой. Хотя напрягая память… Силой ли? Не я ли вцепилась тогда в его губы, как дикая кошка, а потом с силой лупанула по щеке, злясь на одну только себя.