Крылья, ушки и хвосты (СИ) - "shizandra" - Страница 9

Я накрыл рот рукой в детской попытке сдержать… что? Стон, вскрик, вздох? Мысли в голове превратились в кашу, и ни одной связной я поймать не мог. Только смотреть и смотреть. На лицо, на полуприкрытые глаза, на развернутые плечи, на распахнутые крылья. Казалось, что еще мгновение — и ветер действительно запоет в воздухе, крылья шевельнутся, ловя его и… Я смотрел на скульптуру и слышал, как свистит ветер в ушах, как он треплет волосы, как напрягаются мышцы. Смотрел и не мог оторваться.

Я не знаю сколько я простоял там. В голове не осталось даже тех не связных мыслей, что там были. Вокруг ходили, разговаривали, обсуждали, смеялись, кто-то что-то спрашивал, заметив мое сходство со скульптурой. Но все это проходило мимо меня. И только когда кто-то чувствительно задел крыло, я вернулся в реальный мир. Автоматически принял извинения и прикрыл глаза, чтобы немного прийти в себя и отойти.

— Я надеялся, что ты ее не увидишь. Обычно я ее не выставляю.

Бархатный голос коснулся ушей, заставив вздрогнуть, от властных мурлыкающих ноток продрало до самого позвоночника.

— Не повезло, — я вскинул голову, смотря прямо перед собой. Оборачиваться почему-то было страшно. Я помнил мелкого Лисенка, но в моей голове он и эта скульптура не сочетались никак. — Тогда почему именно она?

— Организаторы сделали предложение, отказаться от которого я не смог. Даже не посмотришь на меня?

Я обреченно вздохнул и развернулся. А он… изменился. Вырос. Стал даже чуть выше меня, раздался в плечах. Черты лица стали резкими, хищными, глаза посветлели, приобрели янтарный оттенок. Тяжелые на вид волосы мягкой волной обрамляли лицо и лежали на плечах, а вот ушек не было. Спрятал, во избежание чужих загребущих лапок? Умное решение, учитывая всю разношерстную толпу, что нас окружала. Легкая одежда, ничего необычного, но очень стильно и безумно ему идет, обтягивая там, где надо. Он был таким красивым, что я словно разделился. Одна часть подвывала от восторга, требуя взяться за кисть и перенести на холст это чудо, а вторая просто тоскливо ныла. Лисенок… Хотя какой он теперь Лисенок. Настоящий Лис.

— Здравствуй? — поняв, что молчание затянулось, я рискнул подать голос.

— Здравствуй, — он фыркнул совсем как в детстве. И почему-то сразу стало легче. Хотя отвести от него глаза я все равно не мог. — Пройдемся? Или тебе пора?

Теперь уже фыркнул я. Он думает, что я сейчас скажу «рад был повидаться» и свалю? Да сейчас.

— Неважно. Пойдем. Расскажешь, как ты докатился до жизни такой.

Я отставил свой бокал на первую попавшуюся горизонтальную поверхность и вышел вслед за ним в парк.

Вот только то ли прохлада, то ли сумрак парковых дорожек так действовал, но Ли… Сэт молчал, а я не мог заставить себя и слова сказать. Мы так и шли, неторопливо, рядом, очень уютно. Но кто-то все-таки должен был разбить эту тишину.

— Итак? Как ты здесь оказался? Не помню в твои пятнадцать, чтобы ты увлекался чем-то подобным.

— Ты знал меня два дня, — Сэт смотрел только вперед. А я смотрел на него. И даже не собирался скрывать свое внимание. Прошло семь лет, сколько ему сейчас? Двадцать два. А серьезный такой…

— И все равно, — я всегда был упрямым. А сейчас вообще поклясться мог, что ни о чем подобном тогда еще Лисенок не помышлял.

— Не мог забыть тебя, — вдруг сказал он, и я поперхнулся следующим словом. — В пятнадцать влюбиться так легко. Особенно в того, кто был рядом в твой самый первый гон. Когда я пришел в себя уже дома — не разговаривал с родителями почти две недели. Винил их в том, что забрали меня, что не дали даже попрощаться. Я просто заболел тобой.

— Но скульптура? — еле слышно выдохнул я, слушая эти сейчас такие спокойные признания, от которых сжималось сердце. Был? Все в прошлом?

— Для рисования у меня руки не оттуда растут, — он усмехнулся, кинув на меня странный взгляд. И почему, интересно, из нас двоих старше я, но сейчас чувствую себя мелким по сравнению с ним? Потому что он спокойный? Или потому что на пару сантиметров выше, хотя со стороны это и не заметно?

— О скульптуре я, конечно, тогда и не думал, это вышло почти случайно. Просто однажды поймал себя на том, что сижу на берегу озера, а на меня смотришь ты. Твое лицо, которое я просто сотворил на немале. Этот камень очень податлив, пока влажный, но стоит ему высохнуть, как он становится твердым. Я бредил тобой, видел тебя во всем. И однажды, замечтавшись, высек на мягком камне твое лицо. Остановиться я уже не смог. Со временем пришел опыт, я даже ходил на художественные курсы. И вот я здесь.

Я остановился, потер лицо ладонями, выдыхая.

— Эта скульптура потрясающая. Правда.

— Одна из первых. Мне было семнадцать, когда я ее сделал.

— Первая? — я кинул на него потрясенный взгляд.

— Одна из. Все, что было до я не считаю нужным даже упоминать. Я учился.

Я кивнул, принимая ответ. Только потрясения моего это не уменьшило. Если тот шедевр, что я видел в зале, был «одним из», то что же он делает теперь?

— И чем ты занимаешься сейчас?

— У меня много заказов, — Сэт пожал плечами.- Чаще всего занимаюсь реставрацией. Или создаю копии по историческим каталогам для музеев, если реставрировать уже нечего. С нуля заказывают не так часто. Так что делаю для себя.

Я вскинул на него взгляд. В рассеянном свете парковых фонарей черты его лица были мягче, чуть нежнее. Он был своим и чужим. Не качок, не звонкий юноша, просто идеально сложенный мужчина, который еще не дошел до пика своего расцвета. Ему всего двадцать два. И где-то в глубине узких черных зрачков, может, проглядывал тот милый малыш Лисенок, с которым я сидел в пещере, а потом валялся в одной кровати, отвлекая от первого Гона. Но поймать эту схожесть я не мог, как ни старался. Тот Сэт, что стоял передо мной, был серьезным, спокойным, без капли неуверенности. Или это просто маска, а на самом деле он совсем другой?

— У тебя кто-нибудь есть? — ляпнул я и тут же прикусил язык. Не знаю почему, но спрашивать об этом я не считал себя вправе.

Сэт поджал губы, отвел глаза.

— Это имеет значение?

— Нет, — я мотнул головой, чувствуя себя отвратительно. Имело. На самом деле имело значение. Не знаю, может я просто хотел удостовериться, что он не ждал меня все эти семь лет. Не хотел чувствовать себя… кем? Я вообще с трудом разбирался в эмоциях, особенно в своих собственных. Я просто что-то чувствовал. Счастье, радость, боль, разочарование, страх. Простые, понятные эмоции, которые не требовали анализа. Для художника я вообще был очень прозаичен. Но сейчас я чувствовал потребность извиниться. — Прости. Я не должен был лезть.

— Эрай, куда ты исчез? Я тебя везде уже искал, и на вызовы ты не отвечаешь, — мелодичный голос Фейлона был подобен ведру холодной воды. Я еле слышно зашипел сквозь зубы, глядя на то, как исчезает даже намек на какие-либо эмоции на лице Сэта, и повернулся навстречу Фейлону.

— Прости, малыш, — я выдавил из себя улыбку, глядя на приближающегося омегу. Что бы там ни было, Фейлон ни в чем не виноват и злиться на него за его появление я не имел права. — Там было слишком скучно, так что я сбежал. А потом встретил…