Наложница дракона (СИ) - Хант Диана - Страница 39

Конечно, было бы просто феерично, если бы Исам бился за мою свободу… Но, видно, для драконов это чересчур. Единственная свобода, за которую они готовы сражаться до последнего — их собственная.

И все же Исам сражался за меня. Должно быть, на языке драконов это значило… любовь? Я не знала. Исам ни разу не говорил о любви.

Вчера я самым решительным образом пресекла его попытки домогательства. Это было легче обычного.

Потому что обычно я привыкла бороться со своим телом… и натиском дракона… Вчера же страх за него пересилил даже желание. Не хотелось думать, что эта ночь, которую мы проводили в одном доме, могла быть последней… Не хотелось, но думалось.

И все-таки удалось выставить его из комнаты. Мотивируя тем, что я все равно не соглашусь, а он не оставит попыток совратить меня с пути праведного, и в итоге не выспится перед боем, а Мичио Кинриу… Отец слишком серьезный противник, чтобы им можно было пренебречь.

На удивление, меня послушались. И даже ушли.

Стоило Исаму покинуть комнату, я без сил упала на кровать и разрыдалась. По-детски, с надрывом, потому что было страшно, было плохо, грустно и неправильно.

А потом кто-то спрыгнул с подоконника и тихо сказал:

— Саша… Пожалуйста, не надо. Я же тебя чувствую.

И это так волнительно прозвучало, так интимно, как тогда, когда он сказал мне: «Я в тебя верю» … И неважно, что между нами встало что-то, что превратило прежнего Исама, заботливого, понимающего в шовиниста-собственника… Хотя может и не превращало, сколько мы там знакомы… И да, это все неважно, потому что он был рядом и он меня чувствовал.

— Если действительно хочешь, чтобы я провел эту ночь спокойно, чтобы выспался, как следует, пожалуйста, не грусти. Не рви сердца ни мне, ни себе. Я справлюсь, Таша. Просто дождись меня.

И я тогда, устыдившись своей истерики по-быстрому в купальню сгоняла, а потом вернулась к Исаму, который в постели меня поджидал.

Дракон окинул меня, в халатик закутанную напряженным таким взглядом и поинтересовался, а нельзя ли мне еще платье надеть… Несколько. Все.

— Еще бы трусят, исключительно контрацепции ради, — буркнула я под нос, но меня не поняли. Должно быть, в мире драконом слова «контрацепция» нет.

А потом я свернулась калачиком под боком Исама, я — под одеялом, он — сверху. И меня обняли и в макушку нежно-нежно поцеловали, и заверили, что все будет хорошо. И я как-то сразу провалилась в сон, и спала спокойно до самого утра.

… И вот, он улетел, поцеловав на прощание, заверив, что все будет хорошо. И настала моя очередь сказать ему, что я в него верю…

Должно быть, какой-то гадости от папахена Исам все же опасался, потому что помимо Скирона меня охраняло еще четверо драконов. По-крайней мере, столько я насчитала. Драконы близко не подлетали, на площадку нашего дома тем более не приземлялись, но по тому, что держались поблизости, я поняла, что они здесь не просто так…

Шаги по площадке перемежались отжиманиями, потом снова возобновлялись шаги, потом я снова отжималась, снова шагала, снова вглядывалась вдаль. Когда поняла, что несмотря на небольшую площадь, намотала энное количество километров, уселась прямо на теплый камень.

Скирон пробовал развлечь меня, показывая, как здорово он научился не только завязывать узлы на салфетках, но и связывать их между собой. Я рассеянно понаблюдала это действо и похвалила духа ветра. А потом попробовала погладить его, точнее, представлять, что глажу твердую поверхность (в Скирона то и дело проваливалась рука).

Сосредоточившись, я стала водить ладонью над Скироном, и пытаться максимально сконцентрироваться на ощущениях в ладони. Дух ветра, который изображал воздушного дракончика, принялся довольно посвистывать и выгибаться под моими прикосновениями, как самая обычная кошка.

— Ты молодец, — бормотала я, радуясь, что могу отвлечься от тревожных мыслей. — Настоящий герой. Вон какие узлы научился вязать. Интересно, там в комнате Исама есть к чему привязать спасительную «соломинку»?

Скирон посмотрел на меня вопросительно, соскользнул с колен и, подхватив с поверхности площадки салфетку, завязал ее вокруг ножки стола.

— Ай, молодец! — обрадовалась я. — То есть ты все понимаешь?

В подтверждение того, что действительно понимает, Скирон подлетел к арке-выходу с площадки, а затем обернулся на меня, мол, долго тебя ждать?

— Какой же ты умница! — умилилась я и дух ветра пошел волнами от похвалы.

— Но сначала я дождусь Исама, — твердо сказала я. — Я обещала дождаться его, и слово свое сдержу. Что бы он там ни говорил про меня, папахена и честь, точнее ее отсутствие…

Дух ветра, который снова был тут как тут, потянулся, открывая воздушную пасть и снова принял прежние размеры, что должно быть означало, что он зевнул.

— Ты забавный, — сообщила я Скирону, улыбнувшись, и снова нахмурилась: — Исам…

Мысль о том, что где-то там, в хрустальной синеве небес сошлись в поединке моя истинная пара и деспот-отец, была почти невыносимой.

— Никогда ему не прощу того, что запер меня, — пожаловалась я Скирону, потому что общение с духом ветра успокаивало. А вот от общества джошу я попросила меня избавить. Исам хотел было поспорить, но, наверное, все же не до этого ему было, и на сегодня я осталась одна.

Я снова принялась гладить Скирона, концентрируясь на своих ощущениях и эта концентрация натолкнула на мысли:

— Что-то давно я не медитировала. Как-то не до этого было… А в Альма-матер за такую халатность вряд ли похвалят… Да и для дракона вредно…

С этими словами я выпрямила спину и сложила ноги в позу лотоса. Сидеть на нагретой солнцем площадке было удобно. Твердо, конечно, но к этому привыкаешь. Зато вид такой, что ни в одном фильме, ни в одной игре не увидишь. Парящие горы, кружащие над ними драконы, синева неба, белое, почти белоснежное солнце — этот момент был бы идеален, если бы не мысли об Исаме и об отце.

Глубоко вздохнув, я медленно закрыла глаза и попыталась сконцентрироваться на дыхании.

Словно поняв, что я пытаюсь медитировать, Скирон перестал носиться над головой, растрепывая волосы и насвистывая.

Вдох-выдох.

И концентрация на специальной точке под носом.

Вдох-выдох.

Тревожные мысли о воздушном поединке, который идет где-то прямо сейчас, хлынули будто со всех сторон, накрывая девятым валом! Участившееся сердцебиение и внутреннее сжатие красноречиво говорили о подступлении паники.

Вдох-выдох.

Перед мысленным взором понеслись страшные картинки, на которых неизменно присутствовал воздушный бой. Вот черный дракон со сверкающей золотом чешуей наносит смертельный удар серебристому, небеса окрашивает алой дугой, а сверкающее в солнечных лучах тело падает вниз, беспомощно трепыхая крыльями и лапами.

Вдох-выдох.

Все вокруг окрашивается в алый, но я напоминаю себе, что это не кровь Исама, это солнечный свет, который пробивается сквозь прикрытые веки. А еще я напоминаю себе дышать.

Когда страшные картинки готовы обрушиться снова, а паника уже почти взяла верх над разумом, нечеловеческим усилием заставляю себя сконцентрироваться на небе. Просто небе. Чистом. Синем. Прозрачном.

Где-то глубоко внутри раздался рев. А в следующий момент перед мысленным взором в синем-синем небе закружила золотая драконица.

Я впервые видела своего дракона со стороны. Огромный, как и все драконы, с широкими кожистыми плоскостями крыльев, золотая чешуя отсвечивает мириадами отблесков на солнце.

Почувствовав, что драконица внутри меня рада даже такому, мысленному полету, я полностью отдала власть ей. Сама же просто наблюдала ее полет, похожий на диковинный танец в хрустальной синеве небес.

Драконица кружила, переворачивалась в воздухе, делала виражи и кульбиты, ликуя оттого, что вырвалась на свободу. Ее полет был то хаотичным, то наоборот, исполненным какого-то королевского величия, она взмывала высоко-высоко и камнем бросалась вниз, распахивая крылья, когда до парящих гор оставалось совсем недалеко.