Наложница дракона (СИ) - Хант Диана - Страница 38

Я чувствовала себя в каком-то фантастическом фильме, самом красивом, что мне доводилось видеть и самом печальном, потому что знала, что наша идиллия скоро закончится. И не потому, что мне не нравилось с драконом. Наоборот. Сердце обливалось кровью, когда представляла, что оставлю свою истинную пару. Но я не потерплю посягательств на свою свободу и не позволю никому распоряжаться своей жизнью. Даже Исаму. А что касается отношений… У меня был пример перед глазами. Слишком яркий, чтобы пренебрегать им. Я знала, что пока мужчина не даст мне того, что отчим — мамуле, мне будет мало. Недостаточно. Потому что любовь, как говорит Виталий Владиленович, невозможна без уважения.

— Влюбленность да, любовь нет, — пояснил он мне как-то, когда мы обсуждали фильм, где уважением между героями и не пахло, и в то же время они позиционировали свои отношения, как любовь. Виталий Владиленович еще окрестил то, что между ними происходит, как болезнь.

— А как узнать, что встретила любовь? — спросила я тогда у него.

Отчим убедился, что мамочку поглотил чей-то видеоблог, и пояснил, улыбаясь:

— Я могу сказать с позиции мужчины, Таша.

— И? — поторопила я его, тоже почему-то покосившись на мамулю.

— Когда встретил женщину, которую тебе захочется терпеть, это любовь, — спокойно сказал отчим, явно наслаждаясь моим возмущенным видом.

— Терпеть? — шепотом переспросила я.

— Именно, — подтвердили мне и усмехнулись улыбкой Ходжи Насреддина.

— То есть как это, терпеть? — не сдавалась я. — А как же совместная радость, чувства, счастье, внутреннее ликование?

— Поверь, Сашенька, — сказал Виталий Владиленович. — Помимо этого всего, что ты перечислила, и многого другого, любой паре приходится друг друга терпеть. И счастлива та пара, где мужчине нравится терпеть свою женщину. Это говорит о том, что он хочет и может сделать ее счастливой. Если ему в женщине все нравится, но вот терпеть ее капризы, решать проблемы, выслушивать жалобы и страхи он не намерен, он не любит эту женщину.

Я поморгала и уточнила:

— А женщине тоже должно хотеться терпеть мужчину?

Виталий Владиленович хмыкнул.

— Женщине вредно терпеть в принципе.

Когда я непонимающе заморгала, он пояснил:

— Как раз-таки вам, Саша, терпеть не нужно. Где-то нужно, конечно, закрыть глаза на недостатки, с которыми человек не в силах справиться, но не терпеть его поведение, если он ведет себя недостойным образом.

— Недостатки — это как? — уточнила я на всякий случай. — Если у человека отвратительный характер и он дня прожит не может, чтобы не обидеть кого-то? У девчонок в школе родители то и дело ссорятся… У Аньки Быстровой. Ее отец то уходит от них, то возвращается, а мать, принимая его, говорит, что у каждого свои недостатки.

— Ох уж эти современные женщины, — невесело усмехнулся отчим. — Они терпят, когда мужчины курят им в лицо, и в то же время, как Анна Каренина, ненавидят, что у мужей большие уши.

— Я поняла! — воскликнула я. — Уши — недостаток, а курение в лицо — табу, недостойное поведение для мужчины.

Виталий Владиленович кивнул.

— А если женщина ведет себя недостойным образом? — не унималась я.

— Женщина делает это из страха и неуверенности в себе, в завтрашнем дне, — терпеливо пояснили мне. — А мы, мужчины, всегда в себе уверены. С нас и спрос.

И мне весело подмигнули.

Кажется, сейчас, именно когда сама влюбилась просто без памяти, когда не владею ни собой, ни телом, когда остатки разума то и дело норовят присоединиться к успевшим предать меня и здравый смысл эмоциям, я еще лучше понимаю отчима. Сила — она не в ее сиюминутной демонстрации. Благородство — тем более.

Вздохнув, я решила, что отчим одобрил бы то, что я задумала.

— Почему возишься? — спросил меня Исам. — Что-то не так?

— А почему тебе силы завтра понадобятся? — вопросом на вопрос ответила я. — Госпожа Норайо говорила.

Хоть и не видела лица Исама, поняла, что дракон нахмурился. Повернулась к нему, прижалась теснее к теплому боку. Переплетя пальцы, положила ладони на его широкую грудь и подбородок сверху поставила.

Лицо Исама казалось непроницаемым, только брови столкнулись у переносицы.

— Мичио Кинриу требует возвращения дочери в Огненный дракарат, — нехотя сообщил Исам.

От мысли что могу снова оказаться у папахена, внутри все сжалось.

Почувствовав, что задрожала, Исам обнял меня, прижимая еще сильнее и поцеловал в макушку.

— Ты в безопасности, Саша, — сказал он. — Ты не вернешься к отцу. Я обещаю.

— Я верю тебе, — сказала я. — Но как… как ты сможешь противостоять главе целого дракарата? А если отец соберет все кланы, чтобы идти на вас войной? Нет, я понимаю, самооценка у меня, что надо, Виталий Владиленович постарался… Но все же? Ведь сам говорил, вы, Ледяные, стоите обособленно? Один клан против целого дракарата? Даже я понимаю, что шансы… очень невелики.

— Если бы не обострение с Водными, Мичио Кинриу так бы и поступил, — не стал спорить Исам. — Но сейчас не станет. Учитывая, что отец поддержал Водных. Да, это один дракарат против трех, но самый многочисленный. Нет, Мичио Кинриу намного умнее.

— И что задумал отец? — чувствуя, как внутренности сжимает ледяной лапой, проговорила я.

— Твой отец потребовал поединок чести, — не стал юлить Исам.

Я так и подскочила.

— Но он… Но ты…

Я не могла подобрать слов, просто вспоминала силу… силищу, исходящую от отца, его жестокость и непримиримость.

— Исам, — прошептала я. — Ты не можешь биться с ним.

Меня притянули к себе и поцеловали в висок. Затем чуть отстранили, и, заглянули в глаза.

— Саша, — серьезно сказал Исам. — За тебя я бы вышел на поединок даже со всеми богами этого мира.

— Исам, — простонала я.

— Я нашел тебя, это главное, — перебил Исам. — И нашел бы снова. В тысяче миров. Ты — моя, принцесса Таши. Только моя.

Твоя, — хотела подтвердить я, но не стала. Зачем говорить вслух, что итак понятно? Но даже несмотря на это, несмотря на то, что нас с Исамом соединило нечто большее, чем влечение в человеческой ипостаси, я понимала, что это не то, о чем говорил отчим, когда рассуждал о любви. А на меньшее я была не согласна.

Глава 14

Я мерила шагами «взлетную» площадку. Второй час ходила по крыше дома Исама кругами, не в силах остановиться.

Он улетел на рассвете. Несмотря на то, что мои настоятельные советы взять меня с собой и прекратить, наконец, это шоу с подавлением моего дракона, которые, как всегда, остались без ответа, я не чувствовала злости. Почти…

Во-первых, потому, что стоило вспомнить папахена, могучего дракона, верховного предводителя Огненного дракарата… Мороз шел по коже…

А во-вторых, потому что бессильная ярость — это не совсем злость.

Из головы не шло заверение отца, что лучше мертвая дочь, чем непокорная. Я знала тогда и знаю сейчас, — он не шутил, и понимаю, что Исама он не пощадит. Я надеялась, что предводитель Ледяного клана не даст сыну погибнуть… и одновременно понимала, что никто не вмешается. Насколько я успела узнать драконов, понятие чести для них превыше всего. Тем более болезненными были упреки Исама в том, что я, как и мой отец, не ведаю чести. И я в упор не понимала, о чем он, а дракон не объяснял.

— Черт! Черт! Черт! Черт! — только и могла повторять я.

— Оставайся на территории дома, — попросил Исам, прежде, чем обернуться. — Пожалуйста, Таша. Пообещай, что будешь ждать меня.

— Обещаю, — сказала я, зная, что свое обещание сдержу.

— Если со мной что-то случиться, Ледяной клан защитит тебя.

— Зачем всему клану вставать на защиту твоей наложницы? Чтобы отдать меня другому? В качестве породистой самки, да? — не удержалась я.

Твердые пальцы Исама взяли меня за подбородок, поднимая лицо.

— Пожалуйста, Таша, — проговорил он. — Не говори так.

И я промолчала. Потому что что скажешь тому, кто идет биться за тебя?