За Кубанью
(Роман) - Плескачевский Лазарь Юдович - Страница 62

— Может, ты и прав, — в раздумье произнес Сибиряк. — Сегодня же поделюсь твоими сомнениями с начальником ЧК.

Отряд готов в путь. Бойцы на тачанках, Максим и Зачерий — верхом. Пулемет, как всегда, хорошо замаскирован. И вообще все — как всегда, необычен лишь сам Максим. Кажется ему, будто стоит он на крутом берегу, внизу, в бурном потоке, близкий, родной человек тонет. Броситься бы с обрыва в воду, помочь, но — нельзя. Обстоятельства! Обычаи! Темнота! Нет, не будет он мириться с таким положением, не даст утонуть Фатимет. Попытается уговорить.

Глядя на погрустневшего командира, приутихли и бойцы. Они объясняют перемену, происшедшую с Максимом, чрезвычайной серьезностью обстановки. Уж не ожидается ли засада?

Лишь один Зачерий прежний — сытый, ухмыляющийся, разговорчивый. Он то и дело пристает к Максиму с вопросами, пытается что-то рассказать сам. Его не обескураживают односложные ответы спутника, явная, нескрываемая антипатия. Но вот и нужный им аул.

— Давай управляйся, а мы подождем, — сказал Максим, когда колонна остановилась на небольшой площади.

— Пошли к председателю, — пригласил Зачерий. — Он нездоров, все дома торчит, надо проведать.

Председатель долго изучал Максима каким-то грустным, соболезнующим взглядом, потом повел гостей в кунацкую.

— Я есть не хочу, — предупредил Максим. — Собирай обоз.

— Соберем обоз. Кушай, дорогой. Так не отпущу, сам знаешь.

Зачерий зачем-то вышел. Председатель торопливо зашептал:

— Слушай, не спеши, дорогой, заночуй тут, утром поедешь. Время тревожное, мало ли что случиться может.

— Надо спешить, — оборвал его Максим. Ему уже известны такие уловки, один раз обжегся. Правда, этот председатель из середняков, проявил себя в последнее время неплохо. В другое время Максим постарался бы выяснить, почему он советует не торопиться. Но сейчас его ничто уже не удержит — секунды считает.

— Как знаешь, — нахмурился председатель. — Только запомни: я говорил — ночуй… — За дверью послышались шаги, и он смолк.

Вошел Зачерий, подозрительно оглядел председателя.

— Почему подводы медленно собираются?! — заорал он. — Смотри, Алий, сорвешь отправку — не поздоровится тебе.

— Как знаете, — проговорил председатель уже в дверях.

— Тянет с обозом, — заметил Зачерий, когда Алий вышел. — Здоров ведь, а больным прикинулся. Теперь говорит, что подвод мало. Тут рыскают фуражиры банды Сахно, может, пригрозили, вот и юлит. Понять его легко — между двух огней человек постоянно находится, а ведь у него жена, дети.

«Похоже на правду: под дулом бандитского обреза волей-неволей задумаешься, какому богу молиться», — подумал Максим.

Председатель вернулся.

— Тебя зовут, — обратился он к Зачерню. И добавил: — Неизвестные мне лица.

Зачерий не спеша вытер руки и лицо полотенцем, забарабанил пальцами по столу. Нехотя поднялся. Бросил быстрый, словно предупреждающий, взгляд на председателя и вышел. Не будь Максим поглощен своими мыслями, заметил бы, что Зачерий не очень охотно оставляет их с председателем наедине, придал бы значение и взгляду, и словам председателя, по-иному истолковал бы их. Но Максим неотступно думает о Фатимет и Казбеке, мысленно спорит с Фатимет, убеждает, рассказывает что-то мальчишке. И вот она согласна уехать, подвода лихо мчится на станцию.

— Ну что там с обозом? — спохватывается он.

Лицо Алия дергается так, будто он проглотил кость.

— Не слушаешь совета, не надо, — говорит он. — Я сказал: ехать надо завтра, больше не скажу ни слова.

Теперь уже трудно усомниться в его искренности. Очевидно, у него какие-то опасения или догадки. В другое время Максиму и десятой доли этих прозрачных намеков было бы достаточно, чтобы насторожиться, но сегодня его словно подменили.

— Против наших ребят ни одна банда не выстоит, — успокаивает председателя Максим. — Если будет засада, перебьем всех до одного.

Зачерий вернулся быстро.

— Жалуются на председателя, — по-русски говорит он. — Сдам хлеб, разберусь. Говорят, за каждую справку барана требует.

Максим мгновенно кладет на стол кусок.

— Да ты ешь, — смеется Зачерий. — Все равно — народное.

Но Максим поднимается, холодно благодарит хозяина и выходит. Скорей бы! Он ставит впереди обоза тачанку с пулеметом, остальные две тачанки с бойцами пристраиваются сзади. Зачерию подводят коня. Максим глядит на него с завистью.

— Славная лошадь, — не выдерживает он.

— Бери, — Зачерий протягивает повод, — бери…

Максим машет руками: ох, опять эти обычаи — слова сказать нельзя. Зачерий не отстает: возьми да возьми. Ну хоть до города. А то и навсегда, он себе еще лучше достанет. Видя, что от этой любезности ему не отделаться, Максим пересаживается на коня Зачерия. Обоз трогается.

Пока проезжают аул, Максим с трудом сдерживает коня. Но вот впереди степь. Тут он дает скакуну волю. Какая побежка! Где только этот Зачерий достает лошадей? Всякий раз — другая, и все — отличные скакуны.

— Эй, Максим, подожди, далеко от своих оторвались. Что случится — виноват Зачерий, ведь он на подозрении. Так?

Максим натягивает поводья, переводит коня на шаг. Реплика Зачерия остается без ответа. Это его нисколько не обескураживает.

— Теперь за тобой не угонишься. Ты не особенно увлекайся, — снова предупреждает он. — Обоза и не слышно.

Дальше едут шагом, разговаривают. Зачерий рассказывает забавные истории из жизни Куйжия — героя адыгейских поверий и сказок. Куйжий — вроде черта лысого. Хорошо рассказывает Зачерий, Максим на мгновение обо всем забывает. Со смехом оглядывается. Обоз все так же отстает, да это не беда — там Петро с пулеметом, люди, не раз проверенные в схватках с бандами. Степь шумит, легкий ветерок бьет в лицо, на горизонте, за перекрестком дороги, угадывается сизая громада леса. Цок, цок, цок… Кони дружно высекают искры из булыжника.

Вдруг, откуда ни возьмись, — одинокий всадник. Очевидно, из лесу. Едет навстречу спокойно, по-хозяйски. Что-то знакомое угадывается в его облике. Максима охватывает волнение.

— Это Ибрагим, адъютант Улагая! — вскрикивает он. — Догоним, его нужно взять живым!

Всадник вдруг резко разворачивает коня, дает ему шпоры. Начинается бешеная гонка. Расстояние между Ибрагимом и Максимом сокращается с каждой минутой. Недалеко опушка леса. Максим проскакивает мимо пастуха, пасущего корову. Ибрагим совсем близко.

— Стой! — кричит Максим. — Стой!

И вдруг какая-то неистовая сила обхватывает Максима за грудь, вырывает из седла, бьет о землю. От удара Максим теряет сознание. Приходит в себя от ощущения ожога — это Ибрагим влил ему в рот немного спирта. Пытается подняться, но не тут-то было: он накрепко стянут тонкой веревкой.

«Аркан, — доходит до Максима. — Очевидно, пастух метнул». Так и есть: пастух стоит над Максимом, хохочет, лохматые брови трясутся, словно вороньи крылья.

— Салам, Максим, — дружелюбно улыбается Ибрагим. — Давно не виделись, я сильно соскучился. И полковнику не терпится познакомиться с тобой. Ты хотел поглядеть на него? Сейчас такой случай представится.

Ибрагим счастлив. Ну и прост же этот комиссар. Парень, видно, неплохой, но слишком доверчив.

Раздается топот, подскакивает Зачерий.

— Не копайся! — кричит он. — Сейчас здесь будет тачанка с пулеметом. Послушай, Максим, что передать начальнику?

Максим испытывает запоздалое удовлетворение — все ж таки он был прав в отношении Зачерия. К сожалению, об этом никто не узнает.

— Передай, пусть не волнуется, я скоро вернусь.

Бандиты хохочут.

— Смотри, Аслан, как бы не улетел из седла, — сквозь смех выговаривает Ибрагим.

Аслан садится на копя, Ибрагим и Зачерий подают ему связанного пленника. Аслан укладывает его поперек, животом на переднюю луку седла, голова и ноги свешиваются к стременам.

Выстрелы! Неужели свои? Изловчившись, Максим поворачивает голову назад, видит, как Ибрагим всаживает пулю за пулей в ухо зачериевской кобыле. Она валится в траву, бьется в судорогах. «Коня подо мной убили», — слышит он голос Зачерия, сообщающего начальству о происшествии. Все складно получается…