Что ждет Россию
(Том II) - Лович Яков - Страница 2

— Алло, Анри!

Он радостно улыбнулся и подошел к машине.

— Я лечу в Лондон. — сказал я.

— Вот как! — показал свои белые зубы Анри. — Вы покидаете Париж в интересный момент.

— Что вы хотите этим сказать? Неужели эти мелкие стычки на польской границе угрожают европейскому миру?

— Мелкие стычки! — воскликнул Анри. — Мелкие стычки! Дорогой мой, это не мелкие стычки, а генеральное наступление красной армии! Война началась. Новая европейская война!

— А Германия? — спросил я, мгновенно убежденный серьезным тоном Анри.

— Германия? — повторил он и усмехнулся, словно не желая отвечать на такой наивный вопрос.

Затем показал пальцем на афишу, около которой гудела толпа.

— Мобилизация! — сказал Бюа и его глаза радостно сверкнули. — Мобилизация — и марш на Рейн! Теперь мы их раздавим навсегда!

Я привел эту короткую беседу для того, чтобы показать, как неожиданно даже для французского генерального штаба было то. что произошло в этот день. Французы чувствовали, что война уже готова разразиться, но, по-видимому, не ждали, что, вопреки вековой практике, она начнется так стихийно и даже без традиционного объявления о начале враждебных действий.

Когда я вылез около бесчисленных ангаров и строений Ле Бурже, я был поражен странным смятением, которое царило там. Масса солдат бегала по гигантскому полю и суетливо выводила аэропланы из ангаров. Какая-то растерянность, почти паника, чувствовалась во всем. Аэродром был похож на чем-то растревоженный муравейник. Я заметил, что по углам поля вдруг вытянули тонкие дула к небу противоаэропланные орудия.

— Что такое? — спросил еще не уехавший шофер моего такси. Он обращался к пробегавшему мимо солдату авиабазы.

— С границы сообщили, — сказал солдат, — что туча чьих-то аэропланов летит на запад. Они сейчас уже будут здесь. Слышите?

Я посмотрел на небо. Голубое, чистое, нежное, оно не предвещало никакой беды — и лишь какой-то странный, неопределенный гул — словно далекое жужжание миллионов разъяренных шмелей — вдруг стало проникать в сознание холодным ужасом.

— Вот… вот! — крикнул шофер и мертвенно побледнел, выпучив глаза.

Я посмотрел в ту сторону, куда он показывал. С востока, от горизонта, неслись на нас темные точки, увеличиваясь в размерах с поразительной быстротой. Даже моему неопытному глазу был понятен боевой порядок этих воздушных корсаров. Впереди, по бокам и сверху — на высоте 6 000 метров — неслись одноместные и двухместные истребители. Защищенные ими, летели компактной массой огромные бомбовозы. Сколько всего было аэропланов? Не знаю. От ужаса я растерялся… может быть, 200… может быть, 300.

— Бежать! — крикнул трясущимися губами шофер, заводя машину.

Я понял его мысль. Это были враги Франции — немцы… может быть, большевики. Их целью, конечно, было Ле Бурже — воздушная гавань Франции. Следовательно, сейчас все эти огромные строения разлетятся в одно мгновение. Я вскочил в машину и мы помчались от обреченного места. Со страшным гулом, все более снижаясь, над нами пронеслись десятки аэропланов. Впереди, на нашем пути, был железнодорожный мост — при скрещении двух путей. Бомбовозы, несомненно, хотели взорвать этот мост. Боже мой! А мы летели к нему полным ходом…

— Стой! — заревел я на шофера, а когда он, испуганно оглянувшись на меня, продолжал гнать машину, я ударил его по шее и заставил остановиться.

Мы выскочили из машины и легли на землю. Почти одновременно впереди вдруг вырос гигантский столб дыма. Страшный грохот отряс все мое существо. Я пополз в придорожную канаву. Этот взрыв был точно прелюдией к дальнейшей драме. Загрохотало небо и земля — и белые, нежные облака исчезли за бурым дымом, столбами пыли и летящей во все стороны землей. Невыносимый, режущий, разрывающий уши гул сотен моторов царил над всем, и на этом фоне через каждые две-три секунды что-то рвали, комкали, крошили, стирали с лица земли огненные взрывы. Почернело небо, стало темно. Кровавые блики многочисленных пожаров, гул взрывов, гудение пропеллеров, скорострельная трескотня зенитных орудий — все слилось в один непередаваемый ужас. Это длилось десять минут — и аэроэскадра вдруг улетела на юго-восток.

Всего десять минут! Но когда я поднялся с земли — оглушенный, обожженный, почтя обезумевший от этого ада — я не нашел Ле Бурже. Пылающие обломки, скелеты многочисленных аэропланов, бесформенные груды железных стропил, балок, столбов и вспаханное воронками поле, усеянное сотнями изуродованных трупов, было на том месте, где еще десять минут тому назад красовалась гордость Франции — ее лучшая авиабаза Ле Бурже…»

Глава 30

УДАР НА МОРЕ

Так рассказывал американец о величайшей трагедии Франции. Но погибло не только Ле Бурже. Одновременно с ним, в тот же день и почти в тот же час, были внезапным налетом уничтожены иди повреждены и другие французские авиабазы: Лионвилль, Страсбург, Шатору, Тур, Дижон, Эпинваль.

Около Дижона произошла гигантская воздушная битва, в которой погибли почти все атакующие и защитники.

Таинственные взрывы произошли и на заводах — аэропланных и моторных. В среде рабочих нашлись агенты неприятеля — коммунисты. Были сильно повреждены заводы Бреге, Ньюпор, Лиоре, Испано-Сюиза, Пежо и Рено.

Таким образом, французское военное могущество было сильно подорвано, 10 авиаотрядов из 3 000 германских и советских аэропланов своим внезапным, грандиозным и необыкновенно организованным налетом нанесли страшный удар Франции. Больше половины ее воздушных сил было уничтожено. Таков был неожиданный и кровавый ответ германского правительства на грозную ноту Франции.

В конце той же недели еще одно происшествие — на этот раз в Средиземном море — потрясло французское военное командование.

Полковник Гренье, свидетель этого происшествия, напечатал в «Матен» следующее показание:

«Четыре дни тому назад, на рассвете, я выехал с полком алжирских стрелков из Бизерты, направляясь в Марсель. Для перевозки войск был предназначен пароход, реквизированный у морской компании “Мессежери Маритим”.

По приказу из Бизерты, наш пароход должен был зайти в Бону и взять две полевых батареи, которые предназначались на фронт.

Около 6 ч. утра, когда пароход поравнялся с мысом Негро, окутанным легким туманом, ужасный удар потряс судно. Послышались отчаянные крики, какой-то грохот, беготня… Наш гигант заметно накренился набок. Мы тонули… Полуодетый, я выскочил на палубу, захватив с собой спасательный пояс. На пароходе царила паника. Черные стрелки, с ужасом на бронзовых лицах, носились по палубе, причитая и взывая к своим богам. Офицеры тщетно старались восстановить дисциплину. Около одного из бортов шла кровавая схватка из-за лодки. Стреляли из револьверов, кололи друг друга штыками. Несколько трупов лежали на палубе…

Я схватил пробегавшего мимо стюарда за рукав и спросил:

— Что происходит? Мы тонем?

— Да… — пробормотал он. — Мы наскочили на мину… Мы тонем!

— Какая мина, черт вас возьми?! — невольно вырвалось у меня. — Откуда теперь мины? Что вы сеете панику, дурак?

Стюард вырвался и побежал дальше. Пароход все больше кренился набок. Шум вливающейся в трюм воды — гул грозного водопада — заглушал все остальные звуки. Ко мне подбежал один из алжирских офицеров и взволнованным голосом стал уговаривать сесть в лодку. Он потащил меня почти силой к борту, где матросы суетились около шлюпки. Через несколько минут набитая людьми лодка отошла от тонущего судна. Оно все более и более погружалось в воду, причем корма его стала подниматься кверху. Еще минута — и огромный корпус парохода, став перпендикулярно к поверхности воды, стремительно ушел в бездну. Общий крик ужаса раздался на шлюпке… На поверхности воды носились три шлюпки — вес, что осталось от огромного парохода и полка алжирских стрелков…

Вдали туманным облаком высился материк Африки. Мы направили шлюпки к берегу. И вот здесь случилось самое поразительное… заставившее всех нас похолодеть от ужаса…