Счастливчик (СИ) - Мишин Виктор Сергеевич - Страница 45

– Да ладно вам, товарищ генерал, главное расхреначили мы эту банду. Но вот то, что главой ее был офицер, да еще и спецназовец…

– А в придачу офицер НКВД! – прервал меня Истомин. – Ох и будет мне по шеям из Москвы, ох и будет.

Да, начальству явно по шее прилетит. Может, и нам перепадет, а пока будем валяться тут и пытаться поправиться. К вечеру прибежала Светланка с девчонками, отругал за то, что всех притащила. Хорошо хоть мне уже руку «пришили», и я был просто очень бледным, но ранение было не очень серьезное, хотя и болючее. «Тупой» пулей мне вырвало кусочек кожи с мясом чуть выше бицепса, неудобная рана, винтовкой еще нескоро смогу пользоваться. Так как плоть полностью не оторвалась, а повисла на волокнах, то врачи умудрились пришить все назад. Чувствительности в этом месте, конечно, не будет, но и дыры не останется. По голове вообще все в порядке, за три года меня так скальпировали не раз, вся башка в шрамах, вот и в этот раз все зашили.

Дочки бросились на меня, чуть искры из глаз не полетели, попросил, чтобы оттащили. Поплакали все, мы тоже поохали.

– Когда же ты мне теперь шкаф-то свой соберешь? – ехидно спросил Петрович.

– Когда вы, товарищ генерал, научитесь врагов родины уничтожать! – скаламбурил я, как оказалось позже, зря.

– Да пошел ты, – выругался Истомин и отвернулся.

– Эй, вы чего? – начал было Валера опер, но я показал ему жестом, что не надо. Да, переборщил слегка.

Ночь прошла тяжело. У всех разболелись раны, и всю ночь мы друг другу мешали спать, так никто и не заснул. Мы, в конце концов, с Валерой стали играть в шахматы, а Истомин так и не поворачивался. Сыграли нормально, выиграв по разу каждый. Вано тоже был не в духе, поэтому только ворочался.

Утром пришел доктор и решил делать перевязки прямо в палате.

– Чего я вас тут дергать буду, все равно всех смотреть. – И начал издеваться.

Вано не зря такой здоровой, силы воли и терпения у него – на троих. Я тоже вполне нормально перенес, хотя было довольно болезненно. Но у меня привычка за три года выработалась, да и кожа огрубела порядочно. Бывает ведь как, в лесу лежишь на позиции, час, два, а то и пять, совершенно не двигаясь.

Комары, муравьи, да мало ли всякой живности мелкой бывает, а дернуться нельзя. Истомин скрипел зубами на всю палату, позже я даже подошел извиниться, думал отвлечь его немного, так получил костылем по спине. Опер Валера орал знатно, еще бы, обе ноги посечены, да еще врач с магнитом поработал и нашел еще осколок, ранее не замеченный. Валерке позже было стыдно, он под конец даже сознание потерял, но мы утешали его, мол, фигня, сами так же орем, просто у нас ранения легче.

Сегодня к обеду заявились менты, друзья пришли проведать Валеру, а следом за ними и жена с сыном. Сыну лет десять, такой пацан бойкий растет, матери помощник знатный.

В госпитале было ужасно скучно. Прослушаешь сводку и опять в думках. Истомину хоть бумаги какие-то принесли, наверное, не шибко секретные, раз разрешили, тот с головой ушел в работу.

Через неделю я покинул уютную палату госпиталя и поехал домой. Дома как всегда меня ждали с нетерпением мои девчонки. За неделю в госпитале я что-то обозлился на всех вокруг, может, просто устал, поэтому рад был родным.

– Тебе просто на перевязки нужно ходить или еще что-то? – спросила Светланка.

– Да сама перевяжешь, ты же у меня вроде сестра?

– Конечно, что будем делать? Так хочется куда-нибудь съездить. – Прямо в точку попала.

– Я узнаю, можно ли мне уехать из Питера, если добро дадут – рванем на машине по стране?

– Куда по стране? У нас же дети! – как-то даже испуганно спросила супруга.

– Да, не лучшее предложение, а ты куда хочешь? – решил я отдать выбор Светланке.

– Ну, я не знаю, может, в Москву? Очень хочется там побывать, – сказала и потупила взгляд жена.

– А что, я сам ее в принципе не очень-то и видел. Давай в Москву, а там может еще куда-нибудь. Я бы в Ярославль, Переславль, Ростов съездил.

– Это ведь восточнее, там войны не было?

– Ага. Соответственно там почти обычная жизнь, хотя провинция еще та… – Я действительно хотел бы побывать там, откуда сюда и провалился, ну вот просто интересно посмотреть, что там и как.

– Когда узнаешь? – робко спросила любимая.

– Да сейчас съезжу на Литейный и позвоню, куда положено, а там уж как решат.

Я действительно почти сразу поехал в управление. Перевязку пока делать рано, с утра после обхода врача мне сменили повязку. Пока дети были в саду и школе, а маленькая играла в кроватке, вспомнили с женой, что мы вообще-то супруги. Так что поехал в контору именно что сразу, почти.

– Прости, родная, – сказал я любимой, лежа рядом и разглядывая ее красивое лицо.

– Ты это о чем? – с улыбкой, с огромной и счастливой улыбкой спросила Светланка.

– Прости, что редко напоминаю тебе о том, как я тебя люблю. Да, я уезжаю, да, редко бываю дома, черт возьми, я знаю, что виноват перед тобой, но ведь и ты знаешь меня, знаешь и все прекрасно понимаешь. Как же хорошо, что ты такая у меня умница.

– Знаю, любимый. Ты не можешь спокойно спать, зная, что где-то на краю земли есть дело, которое можешь выполнить только ты. Выполнить так, чтобы сберечь множество людей, хоть бы и в ущерб своему здоровью и жизни. Все я знаю, ты прав. Да, в самом начале я, бывало, подумывала, что ты лишь гонишься за воинской славой, как многие другие, уж я всяких в армии повидала. Но так я думала только несколько дней и то не всерьез. Нет, ты это что-то другое. Такое чувство, что ты кому-то должен целую жизнь. А этот кто-то – весь наш народ.

– Слушаешь тебя, и прямо хорошо становится. Ты воспроизводишь то, что я сам боюсь принять и потому стараюсь не думать об этом. Ты чертовски права насчет «долга». Я, мои родители, мои друзья и их родители, все мы в таком долгу перед всеми вами, ты даже представить себе не сможешь, даже если очень сильно будешь стараться. А то, каким способом я отдаю эти долги, не важно. В меня кто-то вложил эти навыки и способности. Способности чуть большие, чем у большинства даже более опытных воинов. Ты видела мои награды, а думаешь, они мне нужны? Нет, врать, конечно, не буду – приятно это, черт возьми. Приятно от того, что ценится то, что я делаю для страны и людей, а не сами висюльки.

– Да, я вижу, все в тылу рядятся, если честно, так даже неприятно смотреть, а ты надеваешь только по приказу и то из-под палки.

– А знаешь, почему одну награду я всегда ношу и именно она мне дороже всего? – спросил я и взглянул с интересом на любимую.

– Знаю какая, но не знаю, за что она? Я не раз видела, как ты оставляешь все ордена, даже если идем куда-то, где все их носят, но одну медаль ты носишь всегда, я как-то стеснялась тебя спросить раньше.

– Ты права, – я погладил одинокую медаль «За отвагу» на груди, – эту я и считаю самой заслуженной, ну может, еще первую Красную Звезду, они в принципе даны за одно и то же, но в разное время выполненное.

– Ты никогда не рассказывал, ты вообще мне ничего о войне не рассказываешь, в отличие от семейства «Болтуновых», – так мы в шутку дома звали Истоминых.

– Так ты вроде и не спрашивала никогда, об этой медали я бы рассказал, – я правда хотел поделиться с женой.

– И? – с интересом спросила Светланка, торопя меня.

– Эту медаль мне вручили за то, что я сделал, наверное, именно то, для чего и пришел в этот мир. У меня получилось вывести из окружения множество людей, некоторые из них позже стали моими братьями, моей семьей. Вся моя теперешняя жизнь это цепочка от того первого поступка. Если бы я растерялся, испугался или просто погиб, не было бы ничего, что есть сейчас. Я не преувеличиваю, вот ни капельки. С Саней Зиминым сделали первое дело, спасли дивизию от окружения и разгрома. Благодаря этому началось мое становление как сотрудника спецгруппы Ставки. Точнее, и спецгруппу создавал в принципе я. Не было бы спецгруппы, я не оказался бы тогда под Ленинградом, хоть и ранен был. Без всего этого я вряд ли бы встретил тебя. – Слезы текли по любимому лицу, а я выпил глоток воды, не привык о таком рассказывать, даже во рту пересохло. А ведь никому и не рассказывал никогда.