Синеглазка или Не будите спящего медведя! (СИ) - Кувайкова Анна Александровна - Страница 3

У меня глаза расширились от удивления.

Да кто в добром уме будет так обращаться со своими клиентами? Да еще из элиты? Это же банально не выгодно!

– «Максимус» считается странным заведением, – задумчиво добавил Даня, продолжая ковыряться в двигателе. – Там свои правила и свои законы. И начальству как-то плевать на общепринятые нормы… Не, я уважаю чуваков. Сами отстроили, сами открыли, сами раскрутили. Да привилегированные детки в очередь выстраиваются, пища от восторга и желая именно там скрасить свой вечерок! Риш, я б согласился. И зарплата хорошая, и никто не тронет опять же.

– Спасибо, но нет, – упрямо качнула я головой, не веря во все то, что мне рассказали. Ну не бывает такого, уж я-то точно могла это утверждать!

– Не торопись, ладно? – неожиданно попросил парень и, достав из кармана визитку с ручкой, записал на ней номер телефона. – Подумай хотя бы до вечера. Если что, позвони мне, я договорюсь с админом. Правда лучше поторопиться – завтра уже скорее всего вакансия будет занята. Желающих много.

– Тогда зачем уговаривать именно меня? – спросила, но красивую, изящную визитку с изображением неоновой вывески всё-таки приняла.

– У нас слаженный коллектив, – просто пожал плечами Алик. – Я видел, как ты прибиралась, и не сомневаюсь, что ты можешь, а главное, хочешь работать. К тому же, по требованиям подходишь, по характеру спокойная… Как раз то, что нам надо. Подумай, ладно?

– Я подумаю, – просто кивнула, пряча визитку в карман, и обратилась к зевающему парню. – Шут, ты домой пойдешь?

– А чё по времени?- рассеянно провел рукой по волосам парень. Оценив цифры, на которые указывали стрелки настенных часов, – он задумчиво хмыкнул. – Пять… Ну пошли, подруга. Мож в кой-то веки дома найдется, что пожрать. Дань, не прощаемся. Алик?

Пожав парню руку, сосед вышел на улицу, а я, кивнув и попрощавшись с братом, тоже покинула гараж, задержавшись только, чтобы погладить пса, который трусливо метнулся в сторону, едва завидев моего запойного соседа.

И уже по дороге домой, до которого нам было идти почти полчаса неспешным шагом, все-таки не удержалась от вопроса:

– Шут, скажи… А владельцы «Максимуса» действительно такие… необычные?

– Ты им сейчас польстила, – отозвался парень, сунув руки в карманы потертых джинс, пиная подвернувшуюся под ногу банку из-под газировки. – Там такие челы… Я от зависти готов удавиться своей коллекционной футболкой с «Горшком»!

– А что в них такого? – невольно удивилась я, искренне не понимая.

Я видела разных владельцев питейных и общепитовских заведений. Злые, желчные тетки в возрасте, жадные и скупые армяне, солидные пузатые дяденьки и даже элегантно выглядящие мужчины. Но кто же мог владеть элитным клубом, если не такой же человек?

– Ты помнишь, я тебя затащил пару лет назад на выставку мотиков на набережной? – хмыкнул вдруг парень, не ускоряя ленивого шага. Благо торопиться нам было все равно некуда, а теплая сентябрьская погода вполне позволяла неспешно прогуляться.

– Помню, сколько туда стоил вход, – невольно вздохнула я. – Но да, помню. Там было красиво.

– А помнишь тот шикарный «Харлей», на который я пускал слюни и молился? – усмехнулся Шут, которого на самом деле звали просто Лёша.

– С которым не давали даже сфотографироваться? – припомнила я всю степень печали моего друга детства по этому поводу.

– Ага, тот самый, – кивнул Шут и ухмыльнулся. – И того рыжего детину помнишь?

– Который скинул двух парней прямо в реку, когда те, наплевав на запрет, решили пощупать мотоцикл? – припомнила я огромного байкера, который пришел в ярость, увидев двух нахальных пареньков рядом с дорогущим мотоциклом. Меня тогда еще удивило, как спокойно к этому инциденту отнеслась охрана выставки… В голове будто что-то щелкнуло. – Подожди, Лёш… Ты хочешь сказать, что он…

– В точку, Ришка, – довольно гоготнул Шут. – Именно вот этот байкер и есть один из владельцев «Максимуса». Там больше половины мотиков с выставки ему принадлежала. Часть – его банде. Ну, помнишь, тусовалась там колоритная такая группка?

– Которыми ты еще восхищался? – удивленно спросила я. Да, я их помнила. На фоне обычных толстых рокеров в неопрятной одежде, с некрасивыми патлами и бородками, группа молодых, ухоженных парней в косухах и банданах выглядела весьма… странно. И непривычно.

– Да я прусь с Харлея и его банды, – произнес вдруг парень с каким-то уважением и уточнил. – Харлей – прозвище рыжего. Он и его друг, Михаил Алехин, кажется, еще колледж закончить не успели, как начали строительство клуба. Они оба детки богатых родителей, одолжили начальный капитал, открыли свой бизнес и быстро вышли из тени своих предков. Отсюда и вседозволенность – кого им, нахрен, бояться, если они сами огромные бабки зашибают? А байкерская натура, она, знаешь, чужое мнение в игнор пускает… Плевать им, короче, Риш, на всех остальных богатеньких сынков и их выверты. Сказали, будет по ихнему, значит так оно и будет. А тех, кто не согласен, ждет что-то типа окунания в реку, не смотря на бабки, регалии, связи и прочую хрень.

– Весьма странные… рокеры, – задумчиво произнесла, пытаясь осознать то, о чем мне поведал сосед. – И все-таки. Так ли уж они отличаются от остальных? Байкеры в основном неприятный народ.

– Меня как-то Алик провел в «Максимус», – покосился на меня парень. – Там круто. И там работает почти вся банда Харлея. Ришка, прикинь – золотые детки и сами вкалывают! Каков разрыв шаблона, а?

– Да уж, – невольно согласилась я, застегивая пуговицы на своей джинсовой рубашке – к вечеру становилось прохладно. – И все-таки…

– Недоверчивая душа, – фыркнул парень, устремляя взгляд в небо, совершенно не глядя себе под ноги, благо мы проходили по тихой, пустынной улице частного сектора. – Рок – это состояние души, а не призыв вести себя, как наглая, бухая, жирная свинья. Не, Харлей бухает так, что моя пропитая печень тихо поскуливает от границ ею неизведанных. Да только он может себе это позволить – употреблять в компании образованных приятелей в банданах дорогущий коньячок, да раскатывать на коллекционном байке. Короче, Ришка, они отъявленные рокеры. Но рокеры из элиты, с башкой на плечах и прочными принципами. «Своих» они в обиду не дадут, башку даю на отсечение. В том числе и персонал. Да и зарплаты там, ни чета твоей «Анромеде»… Кстати, чё уволилась-то?

– Да просто, – пожала я плечами, машинально сунув руки в задние карманы черных джинс. – Две недели учебы прошло. Трудно совмещать. Второй курс ведь уже, не первый.

– Ты сейчас кому туфту в уши пытаешься напихать, соседка? – скептично посмотрел на меня Лёша, останавливаясь возле дороги. – Ты с четырнадцати лет по забегаловкам с подносом мотаешься, спишь по три раза в неделю и нифига. Круги под глазами, да легкая головная боль, плюс все экзамены на «отлично». И тут покидаешь хлебное местечко якобы из-за универа? Ришка, педагогику свою другим чеши.

– Шут, я, правда, ничего не успеваю, – улыбнулась я и, увидев разрешающий сигнал светофора, потянула парня за собой через дорогу. – Я не для того в университет поступала, чтобы так и остаться работать официанткой. Я хочу получить хорошее образование и хорошую работу, где не придется таскать горы грязной посуды и терпеть хамское отношение клиентов.

– Тогда иди в «Максимус», – хмыкнул Шут, шлепая подошвами старых кед по брусчатке тротуара, проложеного вдоль всей улицы. – Там тебе точно ничего не грозит. Ришка, без бабла вы с батей просто и печально сдохнете. У меня хоть маман вкалывает, пока предок в запое, я перебиваюсь с подработки на подработку. Твой-то сколько получает?

Я поморщилась, но не ответила, признавая правоту друга. Нормальной работы отец лишился почти год назад после смерти бабушки, своей матери – та хоть как-то его в руках держала. Меня же он не слушался, увы. Командовать я никогда не умела, да и… не могла. Просто не могла.

Я знала причину его постоянных запоев, понимала его, как никто другой. И прощала, не смотря на беспорядок, творившийся у нас дома, печальную финансовую ситуацию в нашем семейном бюджете и собственную нелегкую жизнь.