Святой (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 39

Предупреждающие нотки в его голосе вызвали мурашки в ее теле.

- Насколько все будет плохо? - спросила она.

- В лучшем случае? Перевод, терапия, публичные насмешки, частные насмешки. В худшем случае? Отречение от сана. Большинство людей будут считать меня извращенцем, если обнаружат нашу связь.

- Это нелепо. Это я пытаюсь затащить вас в постель. И мне семнадцать. Я могу быть донором крови, или получить пожизненный приговор, если убью кого-нибудь, но мне нельзя заниматься сексом в семнадцать? Иисусе, это мое тело, - сказала она. - Мое, а не их. И это ваше тело. Почему они имеют право говорить нам, что мы можем делать с нашими телами?

- Элеонор, ты пытаешься применять логику на католиках?

Она попыталась усмехнуться, но звук получился не совсем тот.

- Думаю, кто-то умный однажды сказал, что эта стратегия бессмысленна. - Улыбнулась она.

- Весь мир - зал суда. И все любят играть в судью, присяжных и палача. Католический священник, уличенный в сексуальной связи с подростком из своего прихода? Будет распят. Я наблюдал за этим. Несколько раз. И единственные люди, которые не будут ненавидеть меня, будут ненавидеть тебя.

- Я виновата? - спросила она, боясь ответа. Она преследовала его, не так ли?

- Нет. Это судьба. Или рок, возможно. Иногда трудно найти различия.

- Может, это одно и то же.

- Может. - Он посмотрел ей в глаза, и в них она увидела свою погибель и судьбу. Один поцелуй. Безусловно, один поцелуй не убьет их. Она наклонилась вперед. Она знала, что Сорен позволит себя поцеловать. Она знала, что он ответит ей.

Но затем она что-то услышала. Свист. Где-то в здании кто-то свистнул. Она уже слышала эту мелодию, но не могла вспомнить ее название и место. Быстро она разомкнула объятия и сделала два шага назад от Сорена.

- Я меняю свой ответ, - сказал Сорен. - Это его вина.

- Кто это? - прошептала она в панике. Сорен сделал то, о чем она и мечтать не могла, то, что она думала, никогда не увидит. Он закатил глаза.

- La Marseillaise - государственный гимн Франции.

- Кто в здании?

Сорен тяжело вздохнул и потер лоб.

- Полагаю, сегодняшняя ночь подойдет как никогда, - ответил Сорен.

- Для чего?

- Чтобы познакомиться с моим шурином.

Глава 18

Элеонор

Свист приближался. Сорен взял ее за руку.

- Элеонор, позволь заранее извиниться.

- Извиниться? За что?

- За него.

- За кого? За меня? - спросил мужчина, который вошел в ближайшую дверь и направился к ним. - Надеюсь, я что-то прервал.

Глаза Элеонор расширились при виде мужчины.

- Люблю эту реакцию. - Он указал на лицо Элеонор. - Это «вы не сказали, как он красив» взгляд, oui?

- Не вас ли я чуть не ударила на лестнице? - поинтересовалась она.

- Ты вломилась в мой дом. Что скажешь в свое оправдание?

- У вас волосы, как у Эдди Веддера, - заметила Элеонор, и это единственное, что она могла сказать в свое оправдание. Она все еще пыталась оправиться от шока при виде этого мужчины. Он носил самый потрясающий костюм, который она когда-либо видела. Черные брюки, сапоги для верховой езды, удлиненный черный жакет, черно-серебристый вышитый жилет. У него были темные, длиной до плеч, волосы, и лицо модели. И что еще хуже, он был французом. Значит, это шурин? Лучший друг? Кингсли?

Он взял ее за руку, будто хотел поцеловать тыльную сторону ладони, но в последний момент поднес кончики ее пальцев к носу и понюхал их. Она отдернула руку.

- Значит, это elle?

- Это она. Элеонор, это Кингсли. Кингсли, Элеонор. А теперь, Кингсли, вернись, пожалуйста, в мой дом, пока ты не начал нравиться Элеонор.

- Хочешь сказать, нравиться больше, чем ты. Слишком поздно. Не так ли?

- Вы серьезно француз, - ответила она.

- Хотела бы узнать, насколько я француз? - Он встал между ней и Сореном и смотрел на нее самым соблазняющим взглядом, который она когда-либо видела на лице полностью одетого мужчины.

- Кингсли, пожалуйста, - вмешался Сорен.

- Я не к тебе обращаюсь. Я говорю с ней.

Кингсли шагнул еще ближе.

- Сколько тебе? - спросил он ее.

- Семнадцать. А вам?

- Тридцать. Твою девственную плеву ещё не повредили?

Элеонор выпрямила спину.

- А ваш мозг часто повреждали?

- Я спрашиваю не просто так. - Он пригрозил ей пальцем, чтобы осадить. - На прошлой неделе я трахнул девственницу. Хотя и не думал этого делать.

- Что же случилось? Вы споткнулись и упали на ее плеву?

- Тебе смешно, а ты знаешь, как сложно избавиться от крови на обивке из чистого шелка? - спросил Кингсли, выдавая явное возмущение. - Она могла бы предупредить до того, как я трахну ее. Я бы подложил полотенце. Но c’est la guerre. Что такое этикет для внезапного секса с девственницей? Мне отправить ей букет цветов? Если бы я трахнул тебя и порвал плеву, чего бы ты хотела от меня после?

- Чем-нибудь опохмелиться? - сказала Элеонор любимое средство отца для лечения похмелья. - Трахните меня еще раз?

Кингсли осмотрел ее с головы до ног. Казалось, ему нравилось то, что он видел.

- Не хотела бы поиграть со мной в Жюстину и развратного монаха?

- Никогда не слышала об этой игре.

- Клянусь, я тебя под арест посажу, - сказал Сорен Кингсли. Он казался суровым, но Элеонор заметила веселье в его глазах.

- Ты читала «Жюстину» Маркиза Де Сада? Удивительная книга. Юная двенадцатилетняя Жюстина убегает в монастырь, и монахи насилуют ее, заставляют участвовать в оргиях и избивают ее снова и снова. Так мы и будем играть. Не против?

- Как мы узнаем, кто выиграл?

- Кто отделается меньшими потерями в конце, тот и побеждает.

- Звучит весело, - ответила Элеонор. - Я буду монахом. А вы Жюстиной.

- Кингсли, - вмешался Сорен, дразня его, - похоже, она уже тебя знает.

Кингсли лишь мгновение смотрел на нее, и она ощутила, как он ее оценивает. Улыбка покинула его лицо, веселье исчезло из глаз. Предупреждающим тоном мужчина обратился к Сорену:

- Ты напрашиваешься на грандиозные проблемы с ней, mon ami.

- Он не просил о проблемах, - вмешалась Элеонор. - Это моя инициатива.

Кингсли одобрительно кивнул.

- Ты не преувеличивал, - обратился он к Сорену.

Сорен что-то прошептал на ухо Кингсли.

- Я же говорил, - театрально прошептал Сорен.

- Могу я ее взять? - спросил Кингсли. Сорен ответил что-то на французском, что-то, что заставило Кингсли улыбнуться еще шире.

- Что он сказал? - спросила она Кингсли.

- Он сказал: «Дождись своей очереди».

Она посмотрела на Сорена, который лишь пожал плечами, будто Кингсли солгал ей. Она знала, что это не так.

- Ей не понравился мой перевод.

- Ей стоит выучить французский, - предложил Сорен. Кингсли согласно кивнул.

- Аллё! - Элеонор замахала руками. - Я все еще здесь. Я слышу, как вы оба говорите обо мне. И вижу, как вы хихикаете. - Она ткнула пальцем в центр груди Сорена.

Он с вызовом посмотрел на нее.

- Священники не хихикают.

- А вы на что уставились? - спросила она у Кингсли, который, казалось, раздевал ее глазами.

- А она смелая, - обратился Кингсли к Сорену.

- Безбожно смелая, - согласился Сорен.

Кингсли обратил на нее свое внимание.

- Почему ты одета?

- А я должна быть раздетой?

- Глупее вопроса я не слышал, - сообщил он очень по-французски, изображая отвращение. - Для начала ты вообще должна быть без нее.

- Поняла, - ответила Элеонор Кингсли. - Правда. Вы Прекрасный Принц, самый прекрасный из прекрасных.

- И не принц, а король. - Кингсли пожирал ее тело глазами. Она могла бы смутиться от такого неприкрытого голодного взгляда, но у него был французский акцент, волосы Эдди Веддера и возможность раздражать Сорена. Этому мужчине все двери открыты.

- Я бы мог провести в тебе несколько часов, - наконец сказал ей Кингсли.