— С семи лет, — не раздумывая, отозвался я, рассеянно покручивая в руках сигарету, хоть и не понимал, к чему этот разговор. — В десять владел английским на

разговорном уровне, тогда же начал учить французский, через два года — итальянский.

Сейчас в планах испанский и немецкий.

— И вот так, спокойно, без тяжёлых лет практики и живого общения? — брови мужчины

изумлённо взмыли вверх, а я мог лишь пожать плечами.

— Само получается.

— Как будто в крови, да? — задумчиво протянул Тэтсуо, но скорее для самого себя, потому как мне не совсем было понятно, что он имел в виду. Тогда не было понятно.

Через пару минут напряжённой тишины он шумно вздохнул и подозвал официантку со

счётом. — Предлагаю прогуляться.

И мы синхронно подняли взгляд на небо, прикидывая, сколько вот так можно будет

«прогуливаться». Мне хотелось отказаться, но домой не тянуло, а Тэтсуо оказался

любопытным экземпляром, на который не страшно тратить время. Кивнув и подписав тем

самым договор на свою душу (уже в который раз!), я отложил деньги за свою часть

завтрака и с сожалением скинул с плеч нагретый плед.

Разговаривать с этим человеком оказалось на удивление приятно и интересно. Не с

каждым бы я мог вступить в жаркую дискуссию о дифтонгах и трифтонгах в английском

языке, а под конец оказаться приятно уставшим и довольным разговором. Та ещё, конечно, тема для разговора во время прогулки, но и о погоде беседовать особо не

хотелось. Слишком редко я встречался с людьми, слишком редко я доходил до диалогов

с ними и теперь был удовлетворён. Невольно сравнив это с хорошим сексом, я про себя

улыбнулся, да и только. И как нас только занесло в такую степь?

Сначала мы шли молча, прогулялись по парку-музею, столкнулись с толпой туристов.

Остановились рядом, послушали, как экскурсовод говорит с ними, невольно запинаясь и

путая слова. Скорее всего, она была новенькой, да и произношение её оставляло

желать лучшего. Тэтсуо съехидничал:

— Легко и непринуждённо «старые дома здесь» превратились в «старые дома с

волосами». Ну кто их таких выпускает вообще позориться?

— Не старые дома с волосами, а «волосы — старые дома», — автоматически буркнул я, стараясь не замечать взволнованного щебета молодого гида в строгой юбке. — Кто не

путается.

И вроде бы на этом инцидент был исчерпан, однако же мы зацепились языками. После

напряжённого и неловкого молчания это было манной небесной. Нам требовалось найти

общий язык, понять друг друга, научиться худо-бедно доверять. И, не найдя никаких

общих тем для разговора, мы пристыженно молчали, не зная, что же делать. Однако оба

делали вид, что так и надо. Прощаясь, Тэтсуо сурово заметил, что всё равно будет

драть меня при первой же возможности. Мне было нелегко удержать брови от побега

наверх по лбу, но я изобразил самый искренний стыд, какой только был в моих силах, и заверил мужчину в собственном намерении слушать его дважды в день, а после

попросил быть со мной нежнее. В общем, разошлись мы в достаточно хорошем

расположении духа, каждый при своём мнении и со своими соображениями. Впрочем, уже

подъезжая к дому Акиры, я вдруг понял, что ничего ровным счётом о работе он мне не

сказал, и я пребывал в несколько встревоженном состоянии. Для того, чей мир

перевернулся месяц назад и изменился в корне, я вёл и чувствовал себя поразительно

хорошо и уместно, но всё же мне было не по себе. В конце концов, мне даже начинало

казаться, что я всегда знал о том, что отличаюсь от прочих, и дело даже не в белых

волосах. И теперь, когда именно этот мужчина должен был быть моим напарником, но

ничего не сказал, становилось, скажем так, несколько нервно. А потому засыпал я с

трудом, ворочался, перебирал мысли и идеи одну за другой, как крупицы золота в

драконьей сокровищнице.

❃ ❃ ❃

Уснуть удалось лишь к четырём утра, и оттого внезапно зазвонивший в тишине комнаты

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

телефон заставил меня подорваться. Несколько мгновений я оглядывался по сторонам

ошарашенный, взмокший и растерянный, затем автоматически поднёс мобильник к уху и

ответил на звонок:

— Алло?

— Я заеду за тобой через час. Есть дело. С меня кофе и завтрак.

Короткие гудки начались быстрее, чем я переварил поступившую информацию, и ещё

некоторое время тупо пялился на аппарат в своей руке, точно это был его дурацкий

розыгрыш. Кто это вообще был? Спросонья я не узнал голоса, да и как можно узнать

того, с кем общался от силы три часа? Как заведённая и отчасти сломанная кукла я

добрался до ванной и долго стоял под ледяными струями воды из душа, силясь собрать

себя в кучку. Мне снился такой концентрированный бред, что я готов был

самостоятельно удавиться, даже не задумываясь. Однако истеричные вопли мобильника

заставили меня выбраться из душевой прямо так, в чём мать родила, оставляя лужи

воды на полу, и пойти на этот душераздирающий зов.

— Алло? — вновь сипло отозвался я.

— Всё ещё не встал? Плохо. Я подъезжаю. Через десять минут буду.

— Ты кто вообще? — не особо соображая, поинтересовался я.

— Твой ночной кошмар на ближайший год, — ухмыльнулся некто шершавым, не слишком

приятным голосом, а затем последовали гудки.

«Ну что за бред?» — буркнул я себе под нос, но тем и ограничился, пока одевался и

сушил волосы, а последняя задача совершенно не для слабонервных. Особенно с утра

пораньше, когда ты толком не выспался, терзаемый мыслями и сомнениями. И в который

раз я подумал о том, чтобы отстричь волосы покороче, дабы не лезли в глаза, не

мешались и не отнимали так много времени. Но не успел я толком насладиться идеей и

её возможными плюсами, как телефон снова начал разрываться. Фен шумел, конечно, громко, но зверская тяжёлая мелодия его перекричала, и я поспешил ответить:

— Да выхожу я, выхожу, хватит мне трезвонить.

— Какие мы нежные, — ухмыльнулся телефон в ответ. — Спускайся.

Рыкнув пару заковыристых ругательств в микрофон, я выключил телефон с концами от

греха подальше. Наконец, закончив с волосами и поправив на себе рубашку, я

подхватил с пола свой рюкзак, так и не разобранный после возвращения, и поспешил на

выход. Шнурки на кедах сегодня казались особенно вредными, вёрткими, а пуговицы на

пальто и вовсе ускользали из пальцев, как угри. Но мне всё же удалось одержать

победу над ними, и я вышел на студёный утренний воздух. Всё ещё было темно, и лишь

тонкая светлая линия на горизонте говорила о том, что вскоре всё вокруг зальёт

тусклым осенним светом солнца. Меня встретила фантасмагоричная картина: в вечный

туман, окутывавший поместье Акиры, из темноты лилось два слепящих луча света, едва

привыкнув к которому, я смог разглядеть чёрную машину, припаркованную у поместья.

Спешно преодолев внутренний ухоженный дворик, лишённый всяких намёков на золотистую

палую листву, я скользнул за ворота и постучал костяшками пальцев по

затонированному стеклу со стороны водителя. Оно опустилось прежде, чем я успел

закончить барабанить. Кого-кого, а Тэтсуо я ожидал увидеть меньше всего. Мужчина

улыбался ехидно и весьма самодовольно, и улыбка совершенно не красила его жёсткое

лицо, хотя толика очарования в этом и крылась.

— Что за?.. — начал было я, но мужчина меня перебил.

— По пути всё объясню. Запрыгивай.

Проглотив тщательно продуманные высокопарные возмущения, я обогнул машину и

забрался на переднее сидение, кинув рюкзак назад. Пока я это всё проделывал, машина

уже сдвинулась с места и теперь надрывно орала, потому как пристегнуться я