Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ) - "Люук Найтгест" - Страница 21

призналась Андреа, одновременно раскладывая на стол тарелки с яичницей и тостами.

Лицо младшего брата вытянулось. — Нам надо будет уехать, малыш, на некоторое время, и ты сдашь экзамены досрочно.

— Что? — Он аж подскочил, а я осторожно накрыл его ладонь своей рукой в знак

добродушного жеста и после перевёл взгляд на мать:

— Я помогу тебе подготовиться. Куда мы уезжаем?

— Надо навестить старого друга, — отрезала та и задержала на мне свой взгляд на

несколько мгновений, словно прикидывала что-то, чуть сощурилась, а затем вернулась

к турке с кофе. — Это только на лето, не переживайте.

— Я и не переживаю, — огрызнулся я невольно, ложкой вскрывая желток яичницы и

слизывая его. — Какая мне разница, если меня заперли в четырёх стенах.

— Ох, дорогой, — вздохнула она и, сев напротив меня, подняла такой сочувствующий

взгляд, что мне немедленно захотелось встать и уйти обратно в комнату. — Поверь, Рафаэль вовсе не хотел… стеснять тебя или сделать плохо. Это… своеобразная забота.

— Серьёзно? Ты в это веришь? — я приподнял бровь, но решил на этом ссору закончить

и только покачал головой, уткнувшись в тарелку. — Когда мы уезжаем?

— Полагаю, что через неделю, как только у Сэто закончатся экзамены.

Брат рядом со мной вздрогнул, но ничего по этому поводу не промолвил и лишь

взглянул на меня полными надежды глазами.

❃ ❃ ❃

Сказано — сделано. Вся последующая неделя у меня прошла куда более активно, чем все

предшествующие ей месяцы. Сэто буквально на ушах стоял, ходил, прыгал, в общем, делал абсолютно всё, что не помогало ему сосредоточиться на подготовке к экзаменам

и их непосредственной сдаче. Я же был за него абсолютно спокоен, зная, что он всё

необходимое вспомнит, а то, что не знает, всегда может прочитать на шпаргалках, которые я ему любезно сделал. И чем больше он нервничал, тем меньше спал и, как

следствие, чаще забирался на меня, требуя успокоительного в виде ласк и поцелуев.

Кто я такой, чтобы отказывать в проявлениях любви к собственному брату? И хотя Мик

нередко заглядывал ко мне, умудряясь профессионально выкрадывать из-под носа у отца

и возвращать обратно так, что пропажу даже не замечали, однако это не мешало мне

поддаваться брату. Прежней любви во мне, наверное, осталось лишь чуть, и я уже не

мог с уверенностью сказать, что ради Сэто пошёл бы на всё. Чёрт возьми, да его

прикосновения уже мало что значили для меня! Но с упорством горного осла я не

переставал время от времени лобзать его да ненавязчиво нежить. Притом такая сладкая

довольная улыбка, расцветающая на его губах, явно шептала: мне больше ничего нужно

и не было.

В роковой день нас разбудили ни свет ни заря. Точнее, разбудили Сэто, который спал

у меня на плече, умаявшись после всех экзаменов и зубрёжки. От стука он вздрогнул, застонал, приподнял встрёпанную голову и поглядел на меня опухшими, заспанными

глазами.

— Мальчики, вставайте. — Андреа заглянула в комнату, и я едва успел натянуть на нас

одеяло, уставившись на мать с возмущением. Она с пониманием увела взгляд в сторону, щадя «юношескую стыдливость». — Завтрак готов и ждёт на кухне. Помойте за собой

тарелки. Мы с отцом дождёмся в машине.

Закрыв за собой дверь, она спешно и легко удалилась. Сэто со стоном откинулся на

подушки и повернулся к ним лицом, пытаясь натянуть одеяло на голову:

— И вот приспичило же им.

— Поднимайся, ворчун, в машине поспишь, — ухмыльнулся я, осторожно стягивая с него

одеяло и целуя в плечо. — Ну что, мне тебя с собой в ванную тащить?

Сэто тут же оживился, завозился, сел в постели, потёр глаза и тут же вылупил на

меня:

— А что, можно?

— Можно, конечно, но тогда мы застрянем тут на два часа. Бегом в душ, я пока

перепроверю сумку.

Брат с тихим ворчанием ушёл, я же неторопливо застелил постель, напялил на себя

одежду, одним глазом проверил сумки, а затем позвонил Микаэлису. Некоторое время

ответ всё не раздавался, и мне было совестно, что я ему столь рано звоню, ведь

наверняка он только недавно уснул. Но всё же гудки прекратились.

— Артемис? Что-то случилось? — Голос мужчины был хриплым, но таким сексуальным, что

я невольно забыл, зачем звоню и что вообще хотел сказать. – …Арти?

— Прости, что разбудил, — повинился я негромко, боясь, что меня услышат, — мы

сейчас уезжаем.

— Так рано? — Здесь я услышал шелест одеяла и тихий скрип кровати: видимо, Мик сел, чтобы не уснуть. — Очень похоже на спешный побег.

— Это он и есть. Я не знаю, куда мы и к кому едем, но на всякий случай включил GPS

на телефоне. Считай меня параноиком, но это всё дурно пахнет. — С этими словами я

проверил ноутбук, зарядники, модем, а затем, прихватив сумки, двинулся в сторону

кухни. — Постараюсь отписаться или позвонить пораньше. Если пропаду — знай: я тебя

люблю.

— Идиот, — Мик ухмыльнулся, а кровать вновь скрипнула. — Всё будет в порядке.

— Я попытался посмотреть, как связаны пропавшие люди. Пока что не нашёл никаких

сведений и совпадений.

— Ты точно параноик. — В голосе Мика сквозила благодушная усталость, и лицо моё

невольно искривилось в дурной улыбке. — Не думай об этом, Артемис, серьёзно.

— А если пропадёт Сэто? Если я вдруг пропаду, ты так же будешь говорить? — плеснув

кипяток в растворимый кофе, а затем залив его молоком, я тихо вздохнул. — Как

скажешь, Мик, но я… Слушай, я уже говорил, что слышал.

— Да, дело — дрянь. Но представь, что едешь отдохнуть за город. Вдруг там шикарный

особняк, горничные в коротких платьях. — Мик пустился в размышления о том, что там

может быть за друг, и вскоре уже рисовал яхту на заднем дворе. — По-моему, неплохо

после духоты Токио и голимого бара.

— Иди к чёрту, — буркнул я и вяло прожевал бутерброд с плавленным сыром, следом

запивая его остатками кофе. — Брат идёт. До созвона.

Мик угукнул, а я выключил телефон, а после убрал его в карман. Почти тут же зашёл

Сэто, зевая и ругаясь на чём свет стоит, что подогрев воды уже отключили, и ему

пришлось дрожать под ледяным душем. Сделав как можно более сочувствующий вид, я

подпихнул ему его бутерброды:

— Хватай и вперёд в машину. Ты и так там засиделся.

Брат усиленно забурчал, но, сжав один бутерброд зубами и другой осторожно подхватив

кончиками пальцев, двинулся на выход. Я же вымыл посуду и последовал за ним, всего

на мгновение замерев у выхода. У меня было стойкое ощущение того, что этот дом

снова я увижу не скоро. И хотя пропитался к нему глубокой ненавистью, хотя мечтал

убраться прочь, но всё равно чувство неясной тревоги провожало меня до самых

дверей. Выключив свет в прихожей и вдев ноги в кеды, я вышел на улицу.

Рассвет только занимался над городом, было морозно, свежо, и после душных дней это

было самым настоящим благословением. Поборов желание усесться на холодную траву в

росе, надышаться свободой и тишиной, я подошёл к белой хонде и забрался на заднее

сидение, где, шумно сопя носом, жевал Сэто.

— Ты закрыл двери? — бросил отец, заводя машину.

— Нет, оставил открытыми нараспашку, а ещё снял сигнализацию с твоей любимой

рапиры, — огрызнулся я, понимая, что меня ждут худшие дни в этой чёртовой жизни, —

так что беги скорее закрывать сам.

— Артемис, Рафаэль, — строго и устало произнесла Андреа, не давая нам с отцом

сцепиться в сладостной ругани, — давайте проведём этот отпуск, как… семья. Прошу

вас, хоть ненадолго побудьте сыном и отцом.

— Как же, — в один голос отозвались мы, и я насупился, отвернувшись к окну.

Не прошло и десяти минут, как размеренный гул мотора машины в томной езде усыпил

меня, и я уснул, уронив голову на плечо брату. Конечно, после этого обязательно