Лунные танцы - Воронцова Наталья - Страница 97

Анна тихо вышла из палаты и попросила медсестру принести успокоительного. Алексей вышел вслед за ней, не в силах быть свидетелем этой душераздирающей сцены. Через десять минут вышел и Маркус, бледный, как полотно. О чем еще они говорили с Вознесенским, когда остались наедине, — и говорили ли — так никто и не узнал. На следующее утро Маркус улетел в Мюнхен, забрав с собой несколько картин.

— Анна, здравствуй! — Он позвонил через две недели. — Мы можем поговорить?

— Конечно, Марк! — Анна в этот момент купала свою девочку в ванной. Но голос Маркуса звучал очень озабоченно и взволнованно.

— Я показал картины нескольким специалистам… — голос в трубке дрогнул, — это на самом деле что-то необычное. Мы можем перейти на французский?

— Да… — Анна плотнее прижала трубку к уху.

— Я принял решение… Я куплю несколько картин. И Лерин портрет… Он останется в моей галерее… Тут такое вокруг них творится!

— Марк, ты все очень правильно решил. — Анна тоже была взволнована, как будто от Маркуса ей передалось невидимое напряжение.

— Я приеду в Москву. Мы должны что-то делать!

В этот напряженный момент Маркус неожиданно услышал в трубке сдавленный смех Анны и какую-то возню.

— Что там у тебя происходит? — спросил он недовольно.

— Пока мы с тобой разговаривали, — собеседница продолжала смеяться, — Диана съела кусок мыла и теперь пускает пузыри…

Неожиданно для самого себя Маркус тоже начал смеяться, очень живо представив эту картину. Несколько минут они хохотали вдвоем.

— Жизнь продолжается! — шепнула Анна в трубку. — Приезжай!

И действительно, несмотря ни на что, жизнь продолжалась. Анна все больше времени проводила с Алексеем, помогая ему в работе. Иногда она даже сидела на «горячей линии», принимая звонки тех, кому больше некуда было звонить.

— Господи, да что же это такое! Я и представить себе не могла, что вокруг столько людей, стоящих на самой грани! Беспросветное одиночество кругом! — поражалась она.

Чужие проблемы помогали ей переживать и собственные утраты. В свободное время она листала дневники Леры. Анна была безмерно благодарна Маркусу за то, что он привез их ей. Чем дальше, тем ярче проступал между строк тонкий, ранимый образ души подруги. Дымное исчадье полнолунья… Откуда это у Вознесенского? Читая исписанные бисерным почерком странички, Анна иногда плакала, иногда улыбалась. Как будто вся их жизнь с Лерой оказалась сфотографированной в этих дневниках… А любовь — она никуда не исчезает, Лера любила Вознесенского, любила до самого последнего момента жизни, хотя искренне пыталась уверить себя и окружающих в том, что это не так. Теперь Анне показалось совершенно ясным то, о чем она и так смутно догадывалась, ловя настроения подруги.

— Я напишу когда-нибудь об этом роман, — решила она про себя.

Вечерами она задумчиво перебирала клавиши старого рояля. Музыка незаметно исцеляла ее душу.

Неожиданностей в жизнь Анны каждый день добавляла Диана. Этот чертенок ни минуты не мог усидеть спокойно. Просто какая-то пружина в юбке! Она покоряла и обескураживала всех — от сюсюкающих старушек до зрелых, уверенных в себе мужчин. Поэтому любые шалости и проделки довольно легко сходили ей с рук — стоило только улыбнуться застенчиво и медленно повести ресницами. В свои пять лет она уже читала книжки, пыталась красить губки помадой Анны и примеряла туфли Александры.

— Буду самой красивой в мире! — безапелляционно заявляла она.

Диана обожала музыку, танцы, неплохо рисовала. Свободно болтала с Жаком по телефону по-французски. В общем, скучать с ней Анне было некогда. Вот только считать девочка категорически отказывалась.

— Зачем считать? — пожимала она плечиками и кокетливо опускала ресницы.

— Но Диана, тебе же надо будет самой ходить в магазин. Чтобы ты могла правильно посчитать деньги — хотя бы для этого, — исчерпав все аргументы, пыталась влиять на нее Анна.

— Но мужчины будут давать мне карточки, — безапелляционно заявляла девочка, — мне ничего не нужно будет считать!

И это в ее нежные годы! Анна только руками всплескивала. Однажды она застала Диану за тем, что малышка тихонько сидела в углу и что-то приговаривала куклам. Это было явлением удивительным — девочка всегда предпочитала игрушкам живое общение.

— Ты играешь? Во что? — Анна подошла на цыпочках и склонилась над ней.

— В Ромео и Джульетту! — последовал мгновенный ответ. Откуда? Анна просто опешила. Эта девочка преподнесет ей еще такие сюрпризы…

Заезжали они с Дианой время от времени и к родителям Галы. В их квартире царило уныние и безнадежность. Мать Галы постоянно болела, отец пытался ухаживать за ней как мог. Они постоянно ссорились, ворчали друг на друга. И это понятно — за всю свою жизнь они не проводили столько времени на одном месте. Отец все время порывался уехать куда-нибудь, но не получалось — возраст уже был пенсионным, командировок не давали. От этого он мучился и страдал. Анне все время казалось, что эту печальную, чопорную пару ужасно раздражает детский смех и беготня, хотя они стараются не показывать вида. Да и сама Диана не сильно любила навещать дедушку с бабушкой, постоянно восторженно рассказывала всем про ее настоящего «гран-пер Жака» и старалась поскорее улизнуть из этого дома.

Несколько раз они навещали Жака во Франции. Он очень скучал по девочке и подарил ей на день рождения свою самую красивую лошадь. Он учил маленькую Диану ездить верхом, и девочка уже весьма неплохо держалась в седле, хотя Анна и не слишком одобряла такое раннее ее увлечение. Но в Диане жила сумасбродность матери — изменить это было невозможно! Так сложилось, что Жак уже не настаивал на том, чтобы Анна жила с ним постоянно — просил только почаще привозить Диану, которую без памяти любил. В один из приездов Анна узнала, что он завещал малышке все свое имущество…

Александра тоже не чаяла в девочке души. Она разрывалась между нею и возможностью попробовать начать новую жизнь в Италии. После нескольких встреч серьезный итальянский мужчина Джованни, по уши влюбленный в нее, сделал ей предложение…

— Мама, поезжай, — однажды сказала Анна, как-то ночью увидев, как мать в очередной раз мучается от бессонницы на кухне, — у каждого из нас своя жизнь, и не надо подменять ее жизнью близких людей, приносить никому не нужные жертвы. Мне будет гораздо лучше, если ты будешь счастлива. А мы с Дианой будем приезжать к тебе в гости…

Александра долго плакала, целовала дочь и Диану, а потом купила билет и улетела во Флоренцию. Она звонила каждый день, и голос у нее был спокойный и счастливый. Они с Джованни много путешествовали по стране. Но особенное впечатление на нее произвела поездка на развалины древнего храма Неми в окрестностях Рима.

— Дочь, ты обязательно должна это увидеть! — рассказывала по телефону взволнованная Александра. — Там есть что-то особенное, чего я не могу передать!

— Я тоже поеду в храм Неми. Он очень красивый! — заявила Диана, подслушав разговор.

Через несколько месяцев состоялась тихая свадьба, на которой со стороны невесты были Анна с Дианой, Алексей, Жак и Маркус. Александра была очень элегантна в свадебном наряде. Когда-то Файнберг женился на ней «по-быстрому», чтобы состоялась перспективная загранкомандировка, и ей даже не пришлось надеть белое платье невесты. Теперь она лучилась счастьем в великолепном белоснежном наряде с кринолином. А Диана, не теряя времени даром, в самом начале церемонии умудрилась стащить с невесты шляпку с белой вуалью и щеголяла в ней весь вечер, необыкновенно довольная собой. Все были рады за Александру, только в глазах Маркуса временами пробегали темные тени: во всем происходящем он видел то, что так и не осуществилось у него с Лерой.

Между тем картины Вознесенского неожиданно для всех произвели в Европе настоящий фурор. Крупнейшие мировые газеты писали о «новом русском открытии». Специалисты спорили, какому стилю и направлению принадлежат картины, и не могли прийти к единому мнению. Массу вопросов вызывала и техника письма. Коллекционеры с удовольствием покупали картины Стаса, некоторые из них были проданы с крупных аукционов.