Говорю от имени мёртвых - Шангин Сергей - Страница 16

Забыл упомянуть, что негативным фактором общения с иным миром, проявившимся спустя несколько дней с начала массовых приёмов, оказалась неадекватная реакция организма. Поначалу этого не было, но по мере нарастания количества клиентов я начал замечать странные вещи – иногда во время сеанса меня начинало подташнивать, в другой раз появлялись резкие позывы на понос. Я терпел, относя это на усталость, но скоро все выросло до космических масштабов.

Чтобы не компрометировать себя перед клиентами, мы ввели в практику присутствие Светланы на сеансе. Если я вдруг задирал голову, она тотчас прерывала сеанс и уводила клиента прочь из кабинета, давая мне возможность добежать до туалетной комнаты. Казалось, что в организме уже ничего не должно было остаться, но меня выворачивало наизнанку всё чаще и всё болезненнее с каждым сеансом. К концу дня я чувствовал себя не лучше больного раком, проходящего курс химиотерапии, разве что волосы не выпадали.

Принимаемые противорвотные и противодиарейные таблетки лишь временно смягчали реакцию организма. Мы увеличивали паузы между сеансами, чтобы в перерывах я мог восстановить силы. Ввели обязательные длинные перерывы, во время которых я гулял в парке, черпая энергию из природы. Слушал целительные мантры, пытался медитировать, принимал на ночь снотворное, чтобы лучше восстановиться к утру.

Всё это давало временный эффект, уменьшающийся с каждым следующим сеансом. Остро встал вопрос – не пора ли завязывать? Но очередь была расписана на месяц вперед и многие внесли предоплату. Совесть не позволяла отказать людям, которые настроились на встречу со своими умершими родственниками. А организм был вполне согласен послать всё и всех подальше ради выживания!

И вот сейчас, потратив на какого-то гопника мегатонны внутренней энергии, я чувствовал необычайный прилив сил! Почему? Неужто обычное высвобождение чувств, свободное излияние злости, жажда насилия могут дать столько энергии измотанному организму? Может быть, мне пора завести в кабинете резиновый тренажер в форме человека для того, чтобы дубасить его в паузах между сеансами, вымещая накопившееся раздражение?

Психологи говорят, что причина большинства наших недомоганий – невозможность сброса негативных эмоций. День за днём мы копим в себе раздражение, недовольство, обиды, не имея возможности или опасаясь их высказать. И они начинают грызть нас изнутри, порождая подобные реакции организма. Но какие обиды у меня могли быть к обычным людям, заплатившим большие деньги за десятиминутный сеанс? Никаких! Тогда откуда такая реакция? И почему сейчас мне хорошо?

Восстановив шаг за шагом всё, что происходило в кабинете, и прогнав это на несколько раз, я вспомнил тот самый момент, ускользнувший от меня при первых попытках анализа – барьер! Я не просто так запустил руку в барьер, в этот момент я ни с кем за барьером не контактировал, моей целью был сам барьер, а точнее та энергия, которая в нём находилась.

Не знаю, кто или что подсказали мне эту возможность, но я снова, лёжа на диванчике, запустил руку в барьер, чувствуя, как потоки живительной энергии наполняют каждую клеточку организма, изгоняя прежнее состояние душевной и физической депрессии. Зарядившись от барьера, я чувствовал себя готовым на полёт к Луне и обратно даже без помощи космических кораблей! Боже, что это за волшебная субстанция? С одной стороны она отделяет наши миры непроницаемой стеной, с другой – даёт безграничную энергию тому, кто с ней работает! И почему мне никто не сказал об этом раньше?

* * *

В приёмную мэра я вошёл за пять минут до назначенного времени. По всей видимости, меня ждали, потому что секретарша тотчас же сняла трубку, что-то сообщила, что-то услышала и, положив трубку на аппарат, устремилась мне навстречу.

– Михаил Григорьевич? – любезно улыбаясь, нежно проворковала секретарша. – Вас ждут, прошу, проходите в кабинет Степана Самуиловича.

Ожидающие приёма смотрели на меня с явной неприязнью, они сидели тут давно, а я вхожу без очереди, словно лучший друг мэра. Мне бы их проблемы, – вздохнул я, проходя мимо, как через палочный строй. Ещё совсем недавно я бы упёрся и ни за что не вошёл без очереди, но сейчас меня это совершенно не волновало.

– Михаил Григорьевич, дорогой вы наш! Рад, что почтили визитом, – невысокого роста бодрый крепыш в идеально отглаженном костюме спешил мне навстречу, встав для этого из роскошного кресла мэра. – Наслышаны о вас, слухом земля полнится, – одной рукой он пожимал мою руку, а другой похлопывал по плечу, словно собираясь вколотить меня в дубовый паркет.

Интересно, это такой модный тренд украшать кабинеты руководителей книжными шкафами, заполненными книгами по принципам ландшафтного дизайна – цвет к цвету, корешок к корешку, и явно их не касалась рука человека. А эти столы? Уверен, что инкрустация из чистого золота, судя по крутизне отделки и полировки. Им бы в кабинете царя стоять, а не у чиновника средней руки, но поди ж ты – великие мысли рождаются исключительно за сверхдорогими столами.

– Чай, кофе или чего-нибудь покрепче? – любезно поинтересовался Степан Самуилович, предусмотрительно не отпуская секретаршу.

– Спасибо, не надо, – в этом кабинете я чувствовал себя скованно и неловко, не хватало ещё опрокинуть чашку или подавиться чаем. – Если можно, сразу о деле, – попросил я, надеясь удрать из опасного места поскорее.

– Вот, Людочка, наш человек – дело превыше всего! Вы свободны! – движением руки, словно выметая сор из избы, он указал секретарше на дверь.

Некоторое время мы поиграли в гляделки, пытаясь победить в соревновании, кто шире и благожелательнее улыбнется. Признаюсь честно, тут я проиграл сразу – так улыбаться у меня не получится никогда, да и мои зубы вряд ли можно показывать все и сразу, стоматолог зарыдал бы, увидев их.

– Михаил Григорьевич, сразу к делу, как вы и просили. Скоро праздник и мы решили сделать нашим ветеранам небольшой подарок. Не всем, это выходит за рамки выделенного бюджета, но ежегодно в торжественном зале мэрии мы собираем ветеранов, которых награждаем чем-нибудь, и вручаем подарки. Это естественно, ведь эти люди не жалея жизни и здоровья, ковали победу на фронте и в тылу, – бодренько вещал исполняющий обязанности мэра, стараясь увлечь меня зажигательным вступлением.

Но я никак не мог забыть ночного обещания бывшего мэра, устроить мне весёлую жизнь и смешать с грязью. Ну, давай, мысленно подначивал я Лопухова, начинай избиение младенца!

– Так вот о подарках, – мэр перешёл к деловой части беседы, – мы решили дать им возможность пообщаться, если так можно выразиться, с их ушедшими в мир иной товарищами, чтобы как-то поддержать наших ветеранов. Мы материалисты, но верим, что в мире есть много необъяснимого. К тому же есть отзывы проверенных товарищей о вашей работе. Вот мы и решили, так сказать, таким образом, от лица администрации города отблагодарить наших ветеранов. Как вам, Михаил Григорьевич, наша идея?

– Извините, Степан Самуилович, не совсем понял, как стыкуются два понятия – администрация решила, а я работаю? В чём заключается ваш подарок? Или это что-то вроде субботника? Вы же знаете, моё время стоит денег, причём денег немалых.

– Михаил Григорьевич, все знаем, все учтено, смета согласована, деньги выделены. Мы же с пониманием, каждая работа должна быть оплачена по достоинству. Пятьсот рублей с человека, всего триста пятьдесят человек, итого сто семьдесят пять тысяч рублей за одно выступление. Согласитесь, Михаил Григорьевич, хорошие деньги!

Он меня за дурака принимает или за полного идиота? Вопрос не в деньгах, ради этих людей я и бесплатно поработаю. Но это же больше суток непрерывной работы! Они как себе это представляют? Старики и старушки будут по десять часов ждать своей очереди?

– Вам нужно будет всего лишь выйти на сцену, что-то там, как вы умеете, покашпировать, старички чего-то там увидят, с кем-то там поговорят в своё удовольствие и по домам. Как вам идея, Михаил Григорьевич?