Мультяшка (СИ) - Романова Наталия - Страница 66

— Нет, Маша, — качнул головой и отвернулся к окну, давая женщине ретироваться без лишних потерь для собственной гордости.

Все ошибаются. Не всегда за ошибки платит тот, кто ошибся, и в этом одна из самых больших несправедливостей мира.

Всё, что мог сделать Максим Аркадьевич для Маши — это не звонить на новое место работы и не лишать Марию отличных рекомендаций. Это потолок лояльности, на больше он пойти не в состоянии.

— Не стоит разбрасываться хорошими специалистами, — раздался скрипучий голос Целестины.

Она прошла в кабинет Максима, как в свой, уселась на стул для посетителей, никто не посмел ей возразить или предупредить о её визите. Она просто приехала, прошла приёмную и вошла в кабинет, как в свой.

— Сделай-ка, милая, нам чаю, — кивнула Целестина Маше. — Ты принята на работу.

— Целестина, — Максим уставился на старую. Нездоровый румянец, бледность, лёгкий тремор рук, при этом спину держит ровно, как кол проглотила, в случае Целестины — металлический прут. — Может, позаботитесь о своём здоровье?

— Дорогой, я не стану моложе, и уж точно — здоровее, — она держалась с завидным достоинством, губы, как всегда, поджаты, взгляд спокойный, ясный, думающий, контрастирующий с внешним видом пожилого уставшего человека. — У меня ещё есть дела, и я намерена их закончить.

В это время Маша занесла чай, расставила перед начальством чашки, и стояла рядом в ожидании новых распоряжений.

— Сходи в отдел кадров, оформи, что следует, и возвращайся после обеда, подготовишь следующее, — Целестина деловито перечислила всё, что может понадобиться, и в конце добавила: — И не повторяй моих ошибок, — она понимающее моргнула и провела старческой рукой по молодой.

Две руки. Две судьбы. Две жизни.

— Не буду, — Маша еле улыбнулась, сквозь слёзы. — Я действительно хочу помочь. Только помочь.

— Вот и славно, — кивком головы она указала на дверь и обернулась к Максиму. — Раскомандовалась, простите.

Глава 38. Максим

Кондиционер размеренно гудел, почти неслышно, Максим Аркадьевич нажал клавишу, хлопнул крышкой ноутбука, убрал его и несколько документов в сумку и вышел из-за стола, а потом из кабинета.

В приёмной толпились сотрудники, Надежда и Валентина мужественно сдерживали напор. Максим улыбнулся. При его появлении раздался еле слышный рокот, потом вперёд вытолкнули худенькую девушку, она смотрела перепуганными глазами, держа в руках пакет, который грозил её перевесить, топталась и явно собиралась с силами. Максим терпеливо ждал. Наконец, девушка произнесла заготовленную речь, надо отдать должное, сбилась всего два раза, и протянула пакет.

Максим Аркадьевич искренне улыбнулся, попрощался со всеми, обернулся последний раз на собственный кабинет, в это время флегматичный рабочий, которому не было дела до перестановки в рядах высшего руководства, прикручивал табличку с новым именем управляющего. Символично.

Вышел в длинный коридор, быстро отмеряя шаги из своего прошлого в неизвестное будущее.

— Удачи, — у лифта возник Глеб.

Дорогой костюм сидел на нём так же нелепо, как и всегда, модельная обувь подчёркивала размер ноги, новая должность не прибавила ему лоска. Всему своё время, когда-нибудь Глеб подберёт себе модельный дом, чьи костюмы будут сидеть на нём как влитые, а во взгляде появится снисходительная поволока, пока же он горел энтузиазмом. На пальце сверкало обручальное кольцо, что тоже служило поводом почти щенячьей радости Глеба.

— Не помешает, — Максим усмехнулся. — А ты держись мужик, справишься.

— Обсуждали уже, — Глеб поморщился.

Решение назначить на место Максима Александровича Глеба Петровича не было спонтанным, Глебу пришлось доучиваться и перенимать дела. Если бы не Маша, следовавшая по пятам за Глебом в течение нескольких месяцев, как мать за несмышлёным ребёнком, тот бы не справился.

Максим в это время решал совсем другие задачи. В день, когда Маша всё-таки объявила о своём увольнении, Глеб напился в хлам, тогда же Максим имел удовольствие познакомиться с его будущей женой, по совместительству — креативным и талантливым дизайнером. Оля была ярко-рыжей, с крупными веснушками на круглом личике, волосы задорно вились, и ямочки на щеках придавали обезоруживающее обаяние. Две недели назад пара наконец-то узаконила свои отношения, а Глеба самым удивительным образом стал устраивать в качестве помощника Анатолий.

Максим Аркадьевич сдал пропуск на службе охраны, попрощался и вышел из здания головного офиса. Навсегда.

Ощущал ли он сожаление или желание вернуть время вспять? Может быть, страх перед будущим или волнение от собственного выбора? Нет. Приходит время перелистнуть страницу, именно это и сделал Максим, без сожалений и прав на ошибку.

БМВ послушно проурчала, тронулась и влилась в дневной трафик, ещё без фатальных пробок. Навигатор показывал четвёрку, значит, до места он доберётся быстро.

Увидел Целестину, та сидела на скамейке в парке и смотрела на уток, выпрашивающих угощение у прогуливающихся посетителей. Видела ли она их, или пребывала в своём мире, куда не было ходу никому, Максим не смог бы ответить.

— О, дорогой, — Целестина улыбнулась. — Посиди со мной минуту.

Максим присел рядом, посмотрел на старческий профиль. За это время Целестина сдала, дважды лежала в больнице, второй раз её буквально силой увёз Игнат, и под увещевания, почти угрозы Максима, она прошла курс лечения. Вспомнились слова старика в адрес помощницы и его взгляд, мечущий молнии. Сейчас Максим понимал, что Целестина давала не один повод, и не два за жизнь Сильвестра Прохоровича метать молнии, при этом так и осталась непобеждённой.

— Собрался?

— Да, — Макс кивнул головой.

— Ну, с богом. Ты знаешь — куда.

— Знаю, — Максим встал, подал руку, Целестина с благодарностью облокотилась, вдвоём они двинулись к выходу. Неспешно. Молча. Каждый в своих мыслях.

Добрались быстро. Желтоватое двухэтажное здание утопало в зелени, облупившаяся краска фасада была почти не видна, настолько много было деревьев и кустарников, прячущих нехватку средств. Многоэтажки, возвышающиеся вокруг, как символы новой, быстро бегущей, развивающейся жизни, обходили этот островок полукругом, оставляя мутно-красную крышу в тени, надёжно заслоняя собой лучи солнца.

— Я, пожалуй, сама, — Целестина кивнула и медленно двинулась к металлической двери, немного пошатываясь, опираясь на элегантную трость.

Максим кивнул в согласии, а через незначительное время пошёл следом. Упрямая старуха могла не дойти, а может, им двигало банальное любопытство.

В нос ударил запах лекарств и стерильности, запах безнадёжности, вчерашнего дня, без надежды на завтра. Медицинская сестра подняла глаза на Максима Аркадьевича и тут же опустила, уткнувшись в свои бумаги, тот беспрепятственно прошёл по длинному коридору, остановившись у палаты в торце.

Единственная кровать на колёсиках, приподнятая, чтобы пациент мог видеть входящих и телевизор над входом. Тело, лишь разумными глазами напоминающее человека, бесформенное, растёкшееся, страдающее от пролежней. Глаза жадно следили за происходящим на экране, диктор, в который раз за день, передавал одну и ту же новость.

Мельгелов, ранее осуждённый за убийство российского предпринимателя и мецената Сильвестра Прохоровича, найден в камере мёртвым, смерть наступила в результате удушения при невыясненных обстоятельствах, предположительно, Мельгелов покончил с собой, узнав, что разорён. На данный момент на счёту Мельгелова не осталось ничего, лишь многомиллионные долги и убыточные предприятия. Наследников нет, осталась престарелая мать, находящаяся сейчас на лечении.

Престарелая мать, всё это время не отводившая глаз от экрана, перевела взгляд на сухую фигуру, сидевшую на пластиковом стуле. Целестина сидела прямо, словно проглотила прут, сухие руки положила на тёмную ткань платья на острых коленях и, не отрываясь, смотрела на бесформенно тело, всё ещё бывшее человеком.