Мультяшка (СИ) - Романова Наталия - Страница 32

В итоге, вызванная бригада платной скорой помощи отлично справилась без помощи Мирославы. Паспорта и полиса ДМС оказалось достаточно, да и Максим, учитывая обстоятельства, отвечал на вопросы вполне разборчиво. Миру заверили, что к утру Максиму станет лучше, тогда же обещал позвонить врач, справиться о самочувствии больного и сказать, что показали результаты обследования. На первый взгляд ОРВИ, ничего смертельного, а если как следует отлежаться и пролечиться, то обойдётся без последствий. Молодой и сильный организм легко справится с вирусом, а Мире следовало переехать в гостиницу или к родственникам, чтобы не заразиться, но она и не подумала это сделать.

Во-первых, единственный родственник Мирославы жил за тысячи километров от этого города, и она предпочла бы шагнуть в вонючее болото, чем увидеться с ним без веской на то причины, а во-вторых, она не оставит болеющего Максима одного. Почему-то Мира даже не вспомнила, что у Максима были родители, были другие родственники, что можно нанять сиделку, найти тысячу способов избежать опасности заражения.

В итоге, Мира осталась один на один с больным Максимом. Сварила бульон, ещё раз сверилась с листочком, где её рукой было записано, какие препараты и когда принимать её мужу, и, чтобы убить время и волнение, стала собирать разбросанные книги и бумаги, которые она раскидала в панике, когда диспетчер задавала ей простые вопросы, а она не знала на них ответы. Она не привыкла думать даже о собственном здоровье, что уж говорить о здоровье другого, взрослого человека, но почему-то поступить по-другому не смогла.

Она складывала книги на, как она думала, свои места. Их было немного, никакой художественной литературы, бизнес-справочники, какие-то книги по микро и макроэкономике, праву, всему тому, в чём Мира не понимала ничего и не хотела понимать, хотя дед с упрямством носорога, начиная с пятнадцати Мириных лет, стремился привить интерес, а потом и заставить.

Туда же, на стеклянную полку, отправилось несколько журналов, явно случайно затесавшихся в эту обитель цифр и прагматичного подхода. Удивила книга «Поющие в терновнике», вряд ли Максим открывал её или знал о её существовании, скорей всего, её оставила Марина Леонидовна во время одного из визитов. Сейчас книги читают в электронном виде, а эта была издана ещё до рождения Мирославы. Листы с какими-то записями, Мира попыталась вчитаться, ничего не поняла, сложила стопкой, отправила в папку, откуда они выпали, и водрузила на соседнюю стеклянную полку, где вроде бы та и лежала. Оставалось несколько огромных альбомов, Мира подумала, что альбомам по искусству, на которые были похожи цветные издания, точно не место в этом доме, открыла ради праздного интереса и замерла.

Со страниц лощёной бумаги фотокниги на Миру смотрел Максим. Другой Максим, лет на шесть моложе сегодняшнего, почти ровесник Миры, но дело не в молодости, Максиму двадцать восемь лет, не такая и огромная разница с Мирой. Дело во взгляде, в мимике, запечатлённой фотографом, оставившем память о том, другом Максиме. Мира с осторожностью, будто боясь нарушить чужое личное пространство, листала альбомные страницы и смотрела историю чужой жизни и чужой любви.

Это были свадебные фотографии. Рядом с Максимом была запечатлена девушка, моложе Максима или ровесница. Ничего особенного не было во внешности этой девушки. Светлые волосы, на некоторых фотографиях удачно оттенены фотофильтром глаза или улыбка. Острое личико, с веснушками, иногда их было видно. Простая причёска и такое же платье, без помпезности, кружев шантальи и бриллиантов, искрящийся взгляд, счастливая улыбка, такая же, как у Максима, когда он смотрел в объектив или на свою невесту. Никогда Мира не видела такого взгляда у Максима, никогда не могла даже представить себе, что он может так смотреть, что взгляд серых глаз может быть настолько открытым, а улыбка широкой и искренней.

Сейчас, спустя время, Мира привыкла к скользящему, оценивающему, анализирующему, просчитывающему наперёд взгляду Максима, он даже перестал вызывать отвращение у Мирославы, а иногда вызывал интерес или азарт, желание сорвать непроницаемую маску. Сейчас она видела, каким бывает Максим… или может быть, если влюблён, когда любит, а не «хочет сильно-сильно». Мира поморщилась и стала просматривать страницы дальше, одну за одной, методично, доставляя себе боль.

От Мирославы все отворачивались, между ней и миром всегда была стена из серого стекла, как стена квартиры, в которой она сейчас сидела. Вроде мир видит её, и она видит мир, но не может ощутить ни запахов, ни вкусов. Всё, что может предложить мир за серой стеной — одиночество. Всё, что она может предложить этому миру — равнодушие.

Когда-то от неё отвернулся единственный оставшийся в живых родной человек, её дедушка, отправив после всего жить к Целестине. Потом Целестина решила, не без участия деда, конечно же, что Мире будет лучше уехать из страны, оборвать все связи с внешним миром, что ещё оставались у маленькой девочки.

Потом, раз за разом, из её жизни исчезали друзья, стоило Мире лишь подумать, что, наконец, она нашла себе друга, соратника по играм или увлечениям. В конце, из её жизни исчез самый дорогой для неё человек — Данила, а сейчас Мира узнала, что Максим, считавшийся её мужем, даже не появлялся в её жизни. Его там не было. Был человек выполняющий поручение дедушки, как любой служащий, а другой Максим, настоящий, тот, что смотрел с альбомных листов, никогда и не появлялся.

Кто была эта девушка с ним на фотографиях? Как давно они расстались? Почему развелись, встречаются ли до сих пор, где эта девушка, которая заставила Максима Аркадьевича так улыбаться?

Мира хотела бы найти её, спросить, что нужно делать, чтобы на тебя смотрели такими глазами, какими достоинствами обладать, и почему всех миллиардов Мире не хватает для одного-единственного искреннего взгляда в свою сторону?

Мира перелистала всё, до последней страницы, но так и не нашла ответа на свои вопросы. Можно было позвонить Целестине, связаться с начальником службы безопасности и потребовать ответ у них. Мира была уверена, что ей ответят, сухо излагая факты, ей скажут фамилию, имя, отчество, дату рождения, образование, место проживания, но ведь Мирославу не это интересовало, а то, как увидеть в свою сторону такой взгляд.

— Кхм, — раздалось за спиной.

Мира обернулась, подняла глаза. Максим выглядел бледным, влажные от пота волосы торчали в разные стороны, глаза были воспалённые, красные.

— Доктор сказал тебе лежать, — Мира захлопнула альбом и смотрела во все глаза на Максима, он в свою очередь смотрел на её руки, до боли сжимающие альбом, на побелевшие от этого кончики пальцев, мелко подрагивающие, как у воришки, застигнутого на месте преступления.

— Это я и собираюсь сделать, после, — махнул рукой в сторону ванной комнаты и обошёл сидящую на полу Миру, как чуму.

Через несколько минут раздался шум воды, Максим забрался в душ. Мира не знала точно, можно ли в его состоянии принимать водные процедуры, пошла в ванную комнату, дверь оказалась не закрыта. Зашла в большое помещение. За стеклянной перегородкой стоял Максим, струи хлестали по лицу и груди, он стоял, зажмурив глаза, пока не покачнулся и не упёрся рукой, опустив голову, теперь струи били по плечам, отскакивали от стекла и стекали сплошной стеной.

Мира стояла, опираясь о столешницу с двумя раковинами, и наблюдала за Максимом. Он наверняка знал, что она стоит в каком-то метре от него, их разделяла стеклянная стена, как и всегда. Вылил на ладонь шампунь, намылил голову, потом ещё раз, позволил пене стечь по спине и груди, стряхнул руками, как будто сбрасывал воду с мелкой растительности. Такими же неряшливыми движениями налил на ладонь гель для душа, провёл по телу, устало облокотился, позволив воде смыть мыло, резко открыл кабинку, мазнул взглядом по Мире, взял полотенце, быстро протёр тело, бросил на пол ненужную махровую ткань и двинулся в спальню. Он словно не видел Миру или не хотел её видеть.