Каена (СИ) - "Альма Либрем" - Страница 34

Наконец-то мужчина толкнул дверь, переступая порог покоев королевы Каены, и застыл. Равенна посмотрела на него совсем-совсем несмело, словно переспрашивая в очередной раз, но узрела короткий кивок от мужчины и, громко зарычав, рванулась вперёд.

Королева равнодушно посмотрела на эльфа, на которого набросилась Тварь Туманная - и, подхватив с пола тонкую полупрозрачную ткань, набросила её на плечи. Тонкий силуэт просвечивался сквозь шелка, и она шагнула вперёд, навстречу Роларэну, привычно примеряя на губы нежную, ласковую улыбку.

Мужчина словно не отреагировал - казалось, он и не заметил её равнодушно-сладкого взгляда, давно уже ставшего чем-то классическим. Каена была соблазнительной, нет сомнений, особенно когда на губах её ещё не появились свежие капельки крови, но он привык игнорировать это, равно как и каждое её слово. Игнорировать всё, кроме дурного духа очередной связи, основанной на чужой самовлюблённости и пошлости.

- Ваше Величество, - протянул он. - Вы, должно быть, забыли. Я не участвую в Златой Охоте.

- Участвуешь, - покачала головой она. Казалось, от хорошего настроения, светившегося несколько минут назад в каждом её жесте, ничего не осталось, одна только затаённая злоба в быстрых, чётких движениях. Но мужчина на это никогда не реагировал - ему думалось, что нет уже ничего нового, что придумала бы Каена. Нет ничего, чем всё же эта женщина могла бы его удивить. Может быть.

Роларэн расправил плечи. Мгновение назад - даже когда говорил с Равенной, убеждая её в том, что ничего не будет, - он ещё оставался тем прошлым, боящимся королеву подданным; сейчас, всматриваясь в зелёные глаза Каены, стоял, расправив плечи, уверенный в том, что она не сможет ничего ему сделать. Даже не так - уверенный в том, что не захочет.

И что-то среднее между этими двумя образами, что-то, проснувшееся в нём, казалось, только сейчас, шептало совсем-совсем тихо, что если он пожелает, то сможет её остановить. Надо только достаточно сильно этого захотеть. А Рэн не был уверен, что у него на это станет силы.

Не магии. Ненависти.

Вот чего не хватало.

- Если ты пришёл просить меня о том, чтобы я сняла тебя с этих соревнований, или, может быть, её...

Каена умолкла. Казалось, она позволила эту паузу, брешь между словами заполнить хрупающим звуком со стороны - Равенна определённо радовалась представленному ей блюду и не собиралась отступать от него, пока мясо на костях не закончится, а сами косточки она не перегрызёт в прах. Но Роларэн не был впечатлительным; сколько раз Твари Туманные бросались на Вечных и поедали тех у него за спиной, не оставляя ни единого шанса на выживание!

Сейчас время повернулось вспять, и мужчина не был намерен возвращать его на круги своя. И интересовала его нынче только Каена.

- Ты не победишь, - усмехнулся Рэн.

- Теперь, - пожала плечами Каена, - ты не сможешь самовольно пересечь границу.

Мужчина молчал некоторе время. Теперь думалось даже, что и приходить сюда было глупо, разве что накормить довольную нынче Равенну. Каена смотрела ему в глаза, не отрываясь - словно пыталась перерезать горло одним только взглядом. Но она не могла взять в руки кинжал и повторить действия собственных мыслей - просто не способна была на это решиться. И на губах Рэна появилась странная, несвойственная ему улыбка.

Он протянул руку, касаясь скулы королевы, поднял её голову - был гораздо выше, - пальцами, придерживая за подбородок. Она не дёрнулась. Не проронила ни единого приказа.

- Я смогу, Каена, - промолвил он. - Всё, что я пожелаю.

- Нет, - ответила хриплым, севшим голосом королева. - Ты не сможешь. И если ты намереваешься спасти девчонку, то знай, у тебя этого не выйдет.

- Разумеется, - кивнул он. - Но я не верю в вашу искренность, Ваше Величество.

Он отпустил её, и Каена содрогнулась, словно от удара плетью. Она хотела воскликнуть, отдать какой-то приказ, но не была в силах это сделать.

Равенна спрыгнула с алтаря. Не осталось больше и следа от трупа, и последние капельки крови она успела слизнуть с каменной поверхности.

Руны утром будут неактивны. Этой ночью Каена больше никого не пригласит.

- Ваше Величество, - промолвил он, - приятного сна.

- Если нарушишь завет - пожалеешь.

- Однажды я уже нарушил, - ответил Роларэн. - И пожалел об этом не один раз. Но Златая Охота не возбраняет победу.

- Только в счёт казни Охотника.

- Я надеюсь на это, Ваше Величество. Мне и вправду давно уже пора покончить со своей вечностью. Не полагаете ли вы, что это может быть причиной посягательства на трон?

Каена не ответила. Личность королевы священна. И всех, кто приближен к королеве, всех, в котором течёт святая кровь новой династии. Всех, кто занимает рядом с нею место - на парном королевском троне, давно сожжённом. Король мёртв, да, но кто мешает ей найти нового?

И у Роларэна давно было власти куда больше, чем ему хотелось бы это признавать.

***

Год 120 правления Каены Первой

Прямой удар. В бок - слева. И резкий обманный выпад в лучшем классическом стиле. Нападение. Защита. Атака, острая, словно лезвие меча. Полуоборот, взмах - чтобы отсечь голову. Добивает, вонзая в тело противника клинок - так, чтобы пробило насквозь.

Тогда он открывает глаза.

Противника в луже крови нет. Это правила боя - кто не умрёт в Академии, тот умрёт за её стенами. Бой до смерти; он ищет труп или того, за кем позовут Мастера, дабы попытался вернуть к жизни то, что осталось от тела, но ничего нет. Его партнёр по бою стоит в метре - он ровно дышит, кажется, даже не ступал ни шагу.

Единения с мечом всё ещё нет. Тяжёлый двуручник тянет к земле, и даже у самого великого силача однажды заноют руки.

Прямой удар. На поражение - потом наискосяк, чтобы перерубить прямо по невидимой генеральской перевязи, которой не должно быть ни на чьём плече в Академии - и нет. Они тут всё без званий, есть те, кто опытнее, есть те, кто не тренировался вообще.

Он чувствует, как должна хлестать чужая кровь. Теперь он знает, где стоит его противник.

Чужая шпага - против меча, подумать только, какая глупость! - взмывает в ударе, прорезает насыщенный болью и ненавистью воздух и оставляет резкую, остроконечную "М" на груди.

Конечно, этот зигзаг только походит на "М". Куда больше он схож с неизвестной эльфийской руной, и противник отступает на шаг, вновь опуская собственное оружие. Шпага не прячется в ножны, её лезвие орошено кровью. Шпага словно живая.

Он нападает. Тяжёлый двуручник начинает тянуть к земле. Короткий, быстрый укол, удар по запястью, и оружие уже невозможно удержать в руках. Он в последний раз делает выпад, от которого не уйти живому человеку, но противник отклоняется, выворачивается, изгибается, будто не человек, а змея.

И переходит к следующей жертве.

Их - много. И сначала они выбирают оружие и по очереди подходят к нему. Он не измучен. Он не устал, словно этот бой начался только мгновение назад. Лёгкая шпага то и дело прячется в ножны, да и дышит он подозрительно ровно. Можно даже подумать, что он не способен проиграть и вовсе, что это не человек дерётся, а иллюзия.

Следующий противник хватает кинжалы. Они для него привычны, они для него знакомы с самого детства. Он пытается напасть, ударить в плечо, поразить цель - сердце, - но не может. Шпага обращается в серебристое пятно перед глазами; пляска с кинжалами заканчивается полётом, раненный отступает, зажимая ладонями рану.

Благородство теряется. Они, как рассказывают на занятиях, окружают противника со всех сторон и пытаются напасть одновременно. Мужчина оказывается в кольце, руки у него - всего лишь две, но он не дерётся. На губах застывает издевательская улыбка, оценивающий взгляд скользит по каждому из них, а после - всё вновь приходит в движение.

Он отбивает удары быстро и метко. Выбивает оружие, бьёт не насмерть, но по рукам. Противники дерутся до первой смерти, он - до первой крови, не гнушаясь подходить сзади. Он слишком гибок и, кажется, способен вывернуться от любого удара - когда столкновение кажется неизбежным, в последнее мгновение, под неистовый противничий рык, под вскрик, подобный больше чёрноперой птице, чем человеку, уходит в сторону.