Нас просто не было. Книга первая (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 101

Еле дышу, загнанно глядя на него.

— Что, дорогая коварная дочь, глаза выпучила? Наконец дошли масштабы катастрофы, созданной вот этими самыми рученьками, — грубо хватает за запястья и трясет мои руки, потом с чувством отшвыривает от себя, идет обратно за стол.

Уже сижу ни жива, ни мертва, чувствуя как каждую клеточку заполняет первобытный ужас.

— Твои слова, которые ты молола своим пустым языком, они как бомба с часовым механизмом! — лютовал отец, — Рано или поздно рванет так, что вы с Артёмом разлетитесь, словно щепки в разные стороны! Скажи, ты настолько доверяешь своему окружению, своим друзьям-подругам? Той же самой Карине?

В ответ молчу. Мне нечего сказать. О каком доверии он вообще говорит? Наша компания — это сборище гиен, готовых в любой момент вцепиться друг другу в глотку, сохраняя при этом сладкую улыбку на губах. Я сама такая… была.

— Никогда, ни при каких условиях нельзя давать другим рычаги воздействия на себя! Ни врагам, ни тем более друзьям, особенно таким, как у тебя! А ты им сейчас в руки такой рычаг вложила, что если найти правильную точку опоры, они перевернут весь твой гр*баный мирок, схоронив и тебя, и Артёма под его осколками. Вы, как волчья стая, если почувствуете слабость — разорвете в клочья. Тебе ли не знать! Так вот, милая моя, в этот раз слабость показала ты, причем не просто показала, а буквально потрясла ею перед всеми, выставила на всеобщее обозрение!

С каждой секундой ужас ситуации все больше доходит до меня, ощущение будто стоишь на самом краю пропасти, ноги скользят, из-под них выскакивают камни и с грохотом срываются вниз, и только вопрос времени, когда отправишься за ними следом.

— Ну и как будешь решать проблему? — жестко, в лоб спрашивает отец.

— Я… я не знаю, — шепчу, потому что голос от волнения пропал.

— Не знаю! — передразнил он, — как молоть языком, так мозга хватило, а как пришла время разгребать за собой д*рьмо — так она не знает.

— Пап!

— Что пап? Можно подумать у тебя так много вариантов! В общем, едешь домой, ждешь своего ненаглядного с работы и проводишь с ним серьезный разговор.

— О чем?

Быстрый ум — это мое все.

— Да обо всем! Рассказываешь ему и о нашем уговоре, и о своих коварных планах в отношении его, и как выпендривалась перед своими подруженциями. Обо всем, вообще, не утаивая!

— И как ты себе это представляешь??? — в ужасе смотрю на него, хватая ртом воздух, — он пошлет меня к чертовой бабушке!

— Пошлет? Да я бы на его месте вообще прибил тебя, размазал по стенке и дело с концом.

— Зорин даже не дослушает до конца весь этот кошмар! Уйдет и хлопнет дверью!

— Значит, тебе придется постараться сделать так, чтобы дослушал, а потом уж может хлопать дверями, если захочет!

— Ты хочешь, чтобы он меня бросил?

— Я хочу, чтобы ты с ним поговорила, рассказала все. Призналась в том, какой дурой была раньше, и попыталась донести до него, что сейчас все изменилось. Что вся ваша совместная жизнь, это уже давно не игра маленькой бестолковой девочки, мечтающей о новых шмотках!

— Он уйдет!

— Может быть. Но у тебя есть возможность все рассказать самой, все объяснить, преподнести правду так, как ты ее видишь. Объяснить свои мотивы, слова поступки, и попробовать доказать свою любовь. И даже если он и уйдет, то будет шанс, что когда успокоится, то простит. Будет сложно, но не безнадежно.

— Простит? Ты бы простил???

— Речь не обо мне! Все зависит от того, насколько он тебя любит, и насколько корректно ты сможешь донести до него суть произошедшего, доказать что все изменилось. Не жди, что махнет рукой и скажет «ну и ладно, дорогая, все хорошо». Ни хр*на хорошо не будет, даже не мечтай! Но если эту информацию он получит от тебя, то шанс все исправить будет. Если ты, конечно, не натворила чего-нибудь еще. Чего-нибудь, о чем я не знаю!

Сердце перестает биться, замирает и разлетается в клочья.

Ночь. Загородная трасса. Белый ягуар на обочине.

Чувствую, что умираю, иду ко дну.

— Скажи, ему есть за что ещё тебя прощать? — спрашивает отец, сканируя проницательным взглядом.

Замираю как птичка перед змеей.

Дорогое платье небрежно откинуто в сторону.

— Есть? — настойчиво повторяет свой вопрос.

Судорожно мотаю головой, призывая на помощь всю свою выдержку.

Жаркие поцелуи, руки Макса на моем теле. Хриплое дыхание. Одна ночь на двоих.

— Нет, — хриплым голосом, с трудом удерживая человеческое лицо, отвечаю отцу, стойко выдерживая тяжелый взгляд.

Он ещё несколько секунд рассматривает меня, а потом кивает:

— Это хорошо. Потому что уже того, что известно мне достаточно, чтобы он послал тебя и ушёл не оборачиваясь. И если все это д*рьмо ты как-то сумеешь разрулить, то это в любом случае ваш предел. Верхняя планка, выше которой вам уже не прыгнуть.

Киваю, соглашаясь с его словами, хотя на самом деле у меня просто нет сил открыть рот. Боюсь не сдержать стон, настолько больно в груди.

Глава 10

Перед глазами все поплыло, теряя резкость очертаний. С силой ударила по тормозам и рывком выкрутила руль в сторону обочины. Остановившись, машина резко дернулась, так что я чуть не воткнулась лицом в руль. Все равно. Даже не замечаю этого, сижу, вцепившись в кожаную оплетку, стеклянным взглядом уставившись на дорогу и чувствуя, как из глубины поднимается нечто ужасное, темное, чему не могу дать определения.

Сердце зашлось в сумасшедшем ритме, каждый раз сильно ударяясь о грудную клетку, от чего по всему телу разлилась свинцовая тяжесть. У меня затряслись руки, задрожали ноги. Да, я вся тряслась как осиновый лист, меня колотило, трусило так, что не могла остановиться, замереть. Воздух, словно состоял из тысяч раскаленных игл, с трудом проходил в легкие, выжигая их изнутри. И поверх этого гремучего коктейля пикантной вишенкой ложился страх. Ужас, выворачивающий наизнанку, ломающий изнутри.

Ужас от осознания содеянного, от понимания того, какой идиоткой была, и во что это может вылиться.

Дура!

Зажала одной ладонью рот, пытаясь удержать истошный крик, рвущийся наружу. Другой ладонью ударила по рулю, второй раз третий, десятый. Легче не становилось.

Откинулась на спинку сиденья, запустив обе руки в волосы, и зажмурилась.

В голове полыхало одно слово «прости», а в груди все рвалось в клочья от вины, сметающей все на своем пути.

Это же какой надо быть кретинкой, чтобы искренне верить, что если отвернуться от проблем, то они тебя не настигнут!

Просто погрузилась в наши отношения, растворилась в них, оставив за бортом прошлое, даже не думая, к чему все это может привести. И если бы не отец, так бы и пребывала в состоянии блаженной овцы.

— Да, как так-то? — вголос, чуть ли не крича, обращаюсь неизвестно к кому.

Рваное дыхание, как у рыбы, выброшенной на сушу, темные круги перед глазами. Я умираю, рассыпаюсь на миллионы осколков, мечтая только о том, чтобы это был сон. Чтобы какая-то другая Кристина творила все эти глупости, а не я.

«Бомба с часовым механизмом» — звучат в голове слова отца.

Бомба — это то, что известно тебе, дорогой папа, а то, что натворила на самом деле — это конец света.

Вспомнила любимые зеленые глаза и завизжала, закусив кулак.

Тёмка, мальчик мой любимый, прости.

Сидеть не могу, распахиваю дверцу и вываливаюсь, словно последняя пьяница, на проезжую часть, с трудом поднимаюсь на ноги и иду прочь от машины. Начинаю ходить кругами, пытаясь обхватить себя как можно крепче. Вдруг это поможет избавиться от боли? Вдруг это поможет сделать полноценный вдох.

Запрокинув голову наверх, отчаянно смотрю на серое зимнее небо с налетом начинающихся сумерек.

Одинокие крупные снежинки неторопливо кружатся, опускаются на лицо, на растрепанные всклокоченные волосы. Соприкасаясь с кожей, они тают, превращаясь в прохладные капли.

А я стою, не обращая внимания, сжавшись, скрючившись, пытаясь успокоиться. Бесполезно. Перед глазами одна картинка стремительно сменяет другую.