Спасти нельзя оставить. Хранительница - Чиркова Вера - Страница 7

– Никак, – спокойно и отчетливо произнес Транис и с печальным упреком глянул в глаза главы гильдии. – Даже вашим ученикам ясно, что невозможно сделать из человека с крохотными способностями сильного мага. Я просто говорил ему те слова, какие он желал услышать.

Артефакт над судейским столом мирно сиял зеленым светом.

– Тогда зачем ему понадобилась графиня Леаттия Брафорт? – с самым невинным видом спросил Вельтон.

– У моего учителя хранился старинный трактат, написанный сильнейшим черным магом древности, – так же печально пояснил Транис, – и в нем был перевод слов, выбитых на алтаре каждого источника магии. Там сказано, что чудесная сила откликнется только на кровь признанного древними расами хранителя.

В зале снова стало тихо, как в склепе. Перестали всхлипывать даже безутешные матери, только теперь сообразившие, почему их несчастные дочери так дружно выбирали монастырь с самым строгим уставом, где был введен запрет на любые свидания и письма.

– И тебе удалось доказать герцогу, что графиня Леаттия и есть тот самый хранитель? – бесстрастно осведомился эмир.

– Это не так трудно, если внимательно изучить историю магии и основания срединного герцогства, – позволил себе снисходительно скривить губы Транис. – Но в тот момент, пять лет назад, хранителем была ее мать. Леаттия могла получить это звание только после ее смерти или после третьего совершеннолетия. Разумеется, это были только мои предположения, но сейчас я вижу по взглядам темных магов, что не ошибся.

В голосе подсудимого против воли прорвалось торжество, но он тут же покорно опустил взор.

– Тогда для чего тебе понадобилось женить Кайора на графине? Разве ты не намеревался провести ритуал и с помощью ее крови стать мощнее сам? – строго взирал на черного мага Зелад.

– Ничего такого я не собирался, – уверенно отказался Транис. – А герцога обманул ради доверия и выгодной должности.

– Но ведь он непременно потребовал бы ритуала? – продолжал настаивать маг.

– Мало ли какие глупости я болтал, – напрочь отрекся от своих обещаний секретарь. – А к моменту свадьбы придумал бы какую-нибудь увертку. Всем известно, что безумствам хозяина я не потакал и никогда участия в них не принимал, в отличие от некоторых господ, сидящих сейчас в мягких креслах.

– Ох и гад же ты! – взвился как укушенный Кайор. – А кто давал мне советы, как лучше путать концы?

Он осознал, что проболтался, лишь после того как по залу прокатилась новая волна горьких стонов, но останавливаться не пожелал.

– Они сами рвались ко мне в спальню! За драгоценности, за место фаворитки, за привилегии для семьи! Я насильно ни одну туда не притащил! И родичи не могли не знать о моих вкусах!

– Так сколько их было? – тяжело проскрежетал Тилиред.

– Больше дюжины, – без малейшего колебания выдал хозяина Транис. – Но четыре выжили, хотя передвигаться могут только на носилках.

– Ты признан соучастником, – помолчав, твердо объявил король Банлеи. – Но за чистосердечное признание и содействие суду казнен не будешь. Лишаешься всего имущества, должности и права жить в Брафортском герцогстве и всех соседних странах. Тебя отправят на необитаемый остров, такой пройдоха там не погибнет.

Эгрис кивнул, соглашаясь с приговором, хотя в душе и сожалел о слишком мягком наказании. Но отчетливо понимал, что покарать Траниса строже у судей нет законного повода, да и Леаттии чрезмерная жестокость не принесет желанного уважения и симпатий соотечественников.

Магистр взмахнул рукой, и по залу пронесся темный смерч. Сорвал с бывшего секретаря последние амулеты, вытянулся в глубокую воронку и проглотил преступника, как прошлогодний листок.

– Теперь Кайор. – Король на несколько секунд смолк, презрительно разглядывая корчившего злобные гримасы правителя, и уверенно объявил: – Он лишается всех титулов, привилегий и имущества. Последнее отходит графине Леаттии Брафорт по праву наследования как подлинной владелице незаконно захваченного замка и в компенсацию за перенесенные унижения. Меру наказания ему выберут родственники его жертв.

– А кто же будет править? – не выдержав, выкрикнул кто-то из зрителей.

– Герцогиня Леаттия Брафорт, разумеется, – с обычной невозмутимостью произнес эмир. – Я думаю, это решение поддержат все мои собратья и темные маги.

Все судьи сочли подобающим случаю утвердительно кивнуть.

– Преступника отправить на площадь, – скомандовал помощникам Эгрис, полюбовался, как нехотя поднимается и бредет к выходу с ненавистью скрипящий зубами и бледный, как стена, Кайор, и веско добавил: – Официальная церемония коронования состоится в полдень. Герцогство не должно оставаться без правителя ни одного дня.

Глава четвертая

Услыхав эти слова, Леа вдруг испугалась так сильно, как не боялась с самого детства. Ей казалось, что судить Манреха будут гораздо дольше, может быть, несколько дней, и наказание тоже будут обсуждать неспешно, по обычаю вынося предложения и бросая за них в темный кувшин свои камни. Но все произошло слишком быстро, и младшие маги с непривычно суровыми лицами уже уводили из зала разрушившего ее семью человека, а публика торопливо поднималась с мест, готовясь ринуться следом.

Девушке не хотелось думать о том, что вскоре произойдет на площади. При всей ненависти к жестоким наказаниям она отчетливо осознавала, что Манрех заслужил самую суровую казнь. Каждый человек имеет право на жизнь и свободу, и отнимать это право может лишь бездушное провидение, но никак не такие же люди. А Кайор приравнял себя к богам… но не к добрым и всемогущим, а к злым и кровожадным.

И все же никакие разумные доводы не могли снять с души хранительницы тяжкий осадок от этого приговора, и даже поздравления окруживших ее королей не приносили должной радости.

Она краем уха слышала, как Эгрис учтиво предлагал высоким гостям выбор – остаться на ритуал или вернуться в свой дворец порталом, но не разобрала их ответов.

И лишь когда вокруг них вспыхнуло знакомое сиреневое сияние хрустальных стен тайного убежища дракона, почувствовала облегчение.

– Поздравляю, – рыкнул сидевший на своем месте дракон и сразу же перешел к делу: – Постарайся не думать о своих страхах.

– А она чего-то боится? – нахмурилась садящаяся рядом с хранительницей Миралина.

– Думает, что боится, – с досадой выдохнул дух, бывший сегодня поразительно материальным. Помолчал, хмуро размышляя о чем-то своем, и вдруг с надеждой уставился на целительницу. – Скажи, тебе встречались пациенты, которым много лет внушали одно и то же?

– Почти каждый день таких вижу. Одной девице маменька с малолетства твердила, будто та самая красивая. Дочка дожила до третьего совершеннолетия и начала обижаться – почему вокруг не вьется стая женихов? Другого, наоборот, с детства обзывали дураком и растяпой, а потом стали возмущаться – вырос здоровенный мужик и не может самого простого дела провернуть без подсказки.

– Как вы таких лечите?

– Долго и упорно. Объясняем все как есть, помогаем разобраться в себе и осознать истинное положение дел, учим держать себя в руках и договариваться с людьми. Зачастую варим зелье уверенности. А в чем дело? Ты считаешь, что Элайна…

– Не считаю – вижу. Многолетнее действие браслета покорности принесло печальные плоды. Характеру Леаттии присуща решительность, смелость и даже дерзость, а она сидела на суде запуганной мышкой. Сегодня это было не очень заметно, всех волновали другие вопросы. Властелины соседних стран и темные магистры тоже занимали умы герцогских подданных. Но уже к вечеру всех будет волновать один вопрос – кого судьба дала им в правительницы на этот раз?

– Все это мне понятно, – задумалась Санди, – но почему ты считаешь, что она рождена решительной?

– Иначе не может быть, – с досадой рыкнул дракон и многозначительно смолк.

Леаттия тоже думала – и тоже хмурилась и вздыхала. Но наконец сообразила, что отмолчаться не удастся, и огорченно уставилась на духа.