Выстрелы в Сараево
(Кто начал большую войну?) - Макаров Игорь - Страница 54

Чуждые русскому народу и русской истории, эти людишки, Бог весть откуда взявшиеся, тащили на Гороховую в Чека правых и виноватых, по ночам расстреливали тысячами. («Честь имею»).

Кстати, ехала-то эта кровавая парочка не сама по себе, о чем известно из письма Натансона его приемной дочери Евгении Григорович:

Он /Штейнберг/ везет с собой как личного секретаря сестру своей жены. Временным секретарем едет молодая грузинка (Гогоберидзе), лев. эсэрка, говорят, хороший секретарь, но не знающая ни одного языка! Я их предупредил, что припишу их к посольству чиновниками, а потом поедут обратно курьерами[311].

Сестру жены Штейнберга Анну (Нехаму) Соломоновну звали Эсфирь Эсселсон, Гогоберидзе же была секретарем Петроградского трибунала (!) печати. Коммунистические дамы полусвета, нашедшие свое место под солнцем. И ведь какие полномочия даны Натансону: может «приписывать» к посольству девушек по своему усмотрению.

Натансон сполна оправдывал доверие большевиков. В воспоминаниях видной большевички Е. Стасовой говорится, что в 1919 году они уже готовились к бегству:

Наступление 14 держав на советскую республику создало сталь опасное положение, что не исключена была для партии необходимость вновь уйти в подполье, если бы силы внутренней контрреволюции и иностранные интервенты временно взяли вверх. И вот пришлось заботиться о паспортах для всех членов ЦК и для В. И. Ленина в первую очередь. Нужно было обеспечить партию и материальными средствами. С этой целью было отпечатано большое количество бумажных денег царских времен (так называемых «екатеринок», т. е. сторублевок с портретом Екатерины). Для обеспечения их сохранности были сделаны оцинкованные ящики, в которые эти деньги были упакованы и переданы Николаю Евгеньевичу Буренину для сохранения их в Петрограде. Он закопал их, насколько я знаю, под Питером, где-то в Лесном, а впоследствии даже сфотографировал их раскопку, когда советская власть окончательно утвердилась. Тогда же на имя Буренина (купца по происхождению) был оформлен документ о том, что он является владельцем гостиницы «Метрополь». Сделано это было с целью обеспечить партию материально[312].

Видный меньшевик Р. Абрамович немедленно сообщил об этих откровениях другому меньшевику, Н. Валентинову-Вольскому, который 30 декабря 1957 года отвечал ему так:

…Знаю я, как, вероятно, знаете и вы, и (Б. К.) Суварин (французский троцкист. — И. М.), что одновременно или за некоторое время до этого они выслали за границу через Марка Натансона большое количество золота, которое должно было быть депонировано в швейцарских банках на указанные большевистской партией имена. Некоторую часть этого золота они дали левым эсерам натансоновского толка, которые на эти деньги потом в Берлине устроили издательство «Скифы»[313].

Итак, в 1919 году уже совсем больной Марк получает архиделикатное партийное поручение: ему доверено золото партии!.. И вместе с женой и Устиновым он спешит в Лозанну, где ведет банковские дела его самый загадочный племянник С. И. Натансон (этот пройдоха наверняка и распоряжался счетами, ибо в тот роковой момент требовался не связанный с Советами собственник счета).

Но вот какая незадача: 29 июля в Берне Марк отдает душу. Один из авторов журнала «Родина» Л. Овруцкий на полном серьезе прокламирует: «Натансон умер непорочным»[314]. Еще бы присовокупил: аки агнец!.. В представлении Ленина, «Натансон умер в 1919 году, будучи вполне близким к нам, почти солидарным с нами «революционным коммунистом-народником». Сам же Натансон перед отъездом признавался Чернову:

С Лениным у меня полный разлад. Негодую. Уезжаем теперь за границу, но доедем ли — не знаю. Может быть, на самой границе под сурдинку арестуют. Ленину я больше не верю. И он знает, что мы более не с ним[315].

Не успел Марк отойти в мир иной, как при ВЦИК (высшем органе власти) создается Комитет по увековечиванию памяти последнего из эсеровских могикан. Без преувеличения, случай беспрецедентный: подобной почести удостоился разве что Ленин! После смерти председателя ВЦИК Свердлова в том же 1919 году ничего подобного не произошло.

Комитет работал целых десять лет. И все эти годы С. И. Натансон исправно переводил из Лозанны деньги для увековечивания памяти любимого дядюшки[316]. Интересно, зачем племяннику нужно было возвращать деньги в Россию? Ведь какой был соблазн! Но Устинов, видимо, недаром ел свой чекистский хлеб, коли сумел удержать банкира на коротком поводке. У большевиков он стал организатором Регистрационного (разведывательного) управления полевого штаба реввоенсовета (будущий Разведупр и ГРУ). Скорее всего, и скоротечный брак 40-летнего Устинова с 30-летней Григорович был служебным заданием.

Таков в общих чертах портрет Марка Натансона, который сумел подчинить своему влиянию вождя младобоснийцев Владимира Гачиновича и ничтоже сумняшеся стать его духовным отцом. От Гачиновича же — прямая дорожка к Сараевскому покушению.

Глава шестая

МИРАЖИ МРАЧНОГО ПОДПОЛЬЯ

В 1993 году, когда на Балканах полыхала гражданская война, а Сербия жила в тотальной блокаде, в одном скромном белградском журнале появилась — и прошла незамеченной — одна крайне важная публикация о подготовке Сараевского покушения. Шутка сказать, в архивном фонде Коминтерна обнаружилась собственноручная автобиография Мустафы Голубича на французском языке. Вот ее дословный перевод:

Родился я 24 января 1891 года в Столаце, Герцеговина (ранее это была Австрия, а сейчас Югославия). Мой отец был мелким турецким землевладельцем. Умер, когда мне было два года. Почти вся моя семья эмигрировала в Турцию после оккупации Боснии и Герцеговины (1878). Сейчас моя семья состоит из брата, двух замужних сестер и, может быть, матери. С 1909 года я видел мать только один раз: это было в конце 1919 года. Мой брат прожил 12 лет в Америке и был рабочим. Возвратился в конце 1919 года из-за болезни. Я видел его только один раз, когда приезжал к /семье/. Из документов Международной организации помощи революционерам я узнал, что в 1929 году он был арестован в Сараеве и так сильно избит, что полиция была вынуждена положить его в больницу. С 1926 года я не переписывался ни с кем из членов моей семьи. Больше не знаю, что добавить.

Когда я завершил начальную школу в Столаце, общинский комитет послал меня в Сараево продолжить образование (в Реальной гимназии). В то время в Сараеве организуется национально-революционная борьба против австрийской власти. Тогда, в 1908 году (аннексия Боснии и Герцеговины), я принадлежал к молодежной организации «Млада Босна». Из-за этой своей деятельности во время Австрийской Монархии был исключен из всех школ. Я ходил в пятый класс. Организация решила послать меня в Сербию. В Белград прибыл в конце 1909 года, а выпускные экзамены сдал в 1913 году.

Имея рекомендацию молодежной организации «Млада Босна», в Белграде я сразу же связался с организацией та» («четники») и с ее вождем майором (Воиславом) Танкосичем. Работал в их комитете, а платили мне 30 динаров ежемесячно. В мае 1911 года основана организация «рука» («Объединение или смерть»). Это была национально-революционная организация, и вся «Млада Босна» вступила в организацию «Черная рука».