Выстрелы в Сараево
(Кто начал большую войну?) - Макаров Игорь - Страница 53

Итак, одни Натансоны восторгаются убийствами русских министров и даже готовят убийство русского царя, а другие председательствуют в ведущих коммерческих банках.

Германский обер-лейтенант К. Балк, приложивший руки к подавлению антибольшевистского восстания в Ярославле в июле 1918 года, признал, что Натансон был немецким агентом. Его признание попало в русскую эмигрантскую газету «Возрождение»[301]:

Несколько встреч, разговоры за кружкой пива в пивной, возбужденная откровенность… Однажды во время разговора мимо прополз инвалид русский, с Георгием. Наступило молчание. Вдруг на хорошем русском языке впервые Бал к заговорил:

— Я Россию знаю хорошо. Работал в ней три года. Нас было человек двадцать. Одни были «взяты в плен», другие пробрались иными способами. Я сам — через Финляндию. Все владели языком: многие жили в России до войны и все прошли повторный практический курс перед командировкой. Натаскивали не в одном языке — я, наверное, знал наизусть планы и названия улиц нескольких городов, где должен был работать. Учили и другим вещам. Последнюю проверку мне делал и давал мне наставления сам Бауер (офицер разведотдела германского Генерального штаба. — И. М.). По его же распоряжению по прибытии в Россию я поступил в непосредственное ведение нашего агента (майора) Титца (…).

До большевистского переворота я работал в Кронштадте. У меня было два главных агента по разложению личного состава, работавших сперва прекрасно, а потом возомнивших о себе и под конец совсем отбившихся от рук — Михельсон и Рошаль [302] . Они были даны летом 1917 года старым революционером Натансоном, с которым Бауер нас связал еще до командировки (я виделся с Натансоном в Цюрихе).

После октябрьской революции некоторое время я был в комендатуре Смольного под фамилией бывшего корнета Василевского. Титц же в дни переворота находился в Москве и там наладил обстрел Кремля — он артиллерист. Потом мне пришлось с ним работать вместе: мы усмиряли Ярославское восстание. Он лично руководил орудийным огнем, я командовал батареей. Солдаты были исключительно мадьяры из отряда, сформированного им еще летом 1917 года на Волге. Немало колоколен удалось сбить. Похвастаюсь: не будь нашей организации, еще неизвестно, во что бы обернулось дело!.. [303]

«Австрийцы вели разведку при помощи жидов», — констатировал капитан Верховский в Сербском дневнике. О причастности Натансона и Чернова к контактам с агентами центральных держав и получении от них щедрой мзды писал советский историк О. Соловьев, работавший с документами Департамента полиции[304]. «Платным агентом австро-германских спецслужб» называет Натансона российский историк С. Наумов. В нужных случаях эсеровские лидеры прислуживали тайком и царскому режиму. Ремарка Д. Жукова весьма любопытна:

Ходили слухи, что в охранке служили и такие видные эсеры, как Чернов и Натансон. Масоны[305].

По воспоминаниям начальника контрразведки Петроградского военного округа при Временном правительстве Б. В. Никитина, вербовка видных эсеров для шпионажа велась в Швейцарии.

Как-то в мае я заехал в Английскую миссию. «Посмотрите, какое интересное сведение», — сказал мне майор Alley, достав из письменного стола небольшую книжечку. В руках его оказался секретный справочник английской разведки издания 1916 года.

Alley раскрыл справочник, положил передо мной, и мы вместе прочли, а я тут же кратко записал в переводе следующее резюме прочитанного:

«Бывший австрийский консул во Флоренции Пельке фон Норденшталем после объявления войны Италией переехал в Швейцарию. Там он специально вербовал политических деятелей для работы в пользу Центральных держав. Одним из привлеченных им для такого рода деятельности был Чернов»[306].

Чернов и его дружок Натансон, пишет Никитин, во время войны на немецкие деньги организовали в Женеве некий «Комитет интеллектуальной помощи русским военнопленным», который издавал журнал «На чужбине». Да уж, наши пленные только и ждали интеллектуальной помощи от Натансона; щедрая милость от немецкого агента!.. Связи Натансона с Германией, подытоживает Никитин, «доказывать излишне: о них в свое время достаточно сказал тот же Савинков».

Ремарка Ю. Сербского: — После того как Столыпин навел относительный порядок, перевешав и сослав террористов разного толка, их соратники в массовом порядке бежали за границу. Нужно было как-то существовать, а трудиться «профессиональные революционеры», вечно «страдающие за народ», за демократию, не умели и не хотели. Тут им и «помогли» добрые люди…

Кое-что материальное перепадало и Владимиру Гачиновичу. Когда в 1916 году этот хилый полубольной студент уезжал в Америку в какую-то странную экспедицию, якобы «по сбору средств», Натансон, видя, какой у него бедный гардероб, прослезился и дал ему в дорогу свое пальто.

Последняя тайна Натансона.

31 января 1916 года посланник России в Берне В. Бахерахт телеграфировал в МИД:

Некто Цевин, находящийся в Давосе, и Натансон в Лозанне предполагают постараться проехать в Россию[307].

И вот свершилось. 9 мая 1917 года ушел из Швейцарии в Россию второй пломбированный вагон, унося Натансона к местам его новых приключений.

В том же вагоне ехал и Алексей Устинов — саратовский помещик, эсер-максималист, организатор аграрного террора в первую русскую революцию. Но для Марка он почти родной — вроде как зять. У Натансонов собственных детей не было, но была приемная дочь — та самая, проживавшая в Лозанне Евгения Григорович, которую в 1919 году взял в жены Устинов[308].

Из мутной биографии Натансона следует, что после октябрьской революции он стал во главе левых эсеров, примазался к большевикам. Благословил разгон Учредительного собрания. Троцкий так отразил этот эпизод в своей статье в «Правде»:

«Надо, конечно, разогнать Учредительное собрание, — говорил Ленин, — но вот как насчет левых эсеров?». Нас, однако, очень утешил старик Натансон. Он зашел к нам «посоветоваться» и с первых же слов сказал: «А ведь придется, пожалуй, разогнать Учредительное собрание силой». — «Браво! — воскликнул Ленин. — А пойдут ли на это ваши?»— «У нас некоторые колеблются, но я думаю, что в конце концов согласятся», — ответил Натансон. («Правда», № 91, 20 апр. 1924 года). Сомнительно, чтоб такой разговор мог произойти без предварительного сближения этих двух людей еще в Швейцарии[309].

Теперь Марк мог позволить себе комфортные разъезды. В газете «Красная армия» читаем:

Отъезд в Швейцарию Штейнберга и Натансона.

Лидеры левых с.-р. Штейнберг и Натансон по поручению партии левых с-р. Так как Штейнбергу и Натансону Советской властью предоставлены права дипломатических курьеров, то свое путешествие они будут совмещать со всеми удобствами и не окружным путем, а с разрешения германского правительства через Берлин[310].

Попутчиком Натансона был Исаак Захарович (Ицхок-Нахмен) Штейнберг, нарком юстиции. Роман Гуль в первом томе записок «Я унес Россию» пишет, что это был «ортодоксальный, религиозный еврей, соблюдавший все обряды иудаизма». Новоявленных советских помпадуров оберегает дипломатический иммунитет. В. Пикуль в известном романе называет Штейнберга вторым после Зиновьева лицом в той банде, которая правила Петроградом в 1918 году: