Батальоны вступают в бой - Свиридов Александр - Страница 41

Вот как это было. В момент начавшегося очередного артиллерийского налета немцев по нашим позициям Овтин вел телефонный разговор с минометчиками старшего лейтенанта Сигала. Они в числе первых ворвались в Бальгу. Поблагодарив Сигала за решительные действия, Овтин собрался идти на НП. В это время раздался взрыв, его чем-то ударило по плечу. Когда рассеялся дым, он бросился к блиндажу, в котором был НП. У входа майор увидел убитых двух солдат и одного офицера. С трудом он разобрал перекрытие и протиснулся внутрь. Первым, кто бросился в глаза, был убитый заместитель командира минометного полка. Овтин стал лихорадочно разыскивать других офицеров. Обнаружив меня, он приложил ухо к груди. Сердце билось. Стал осматривать остальных. Нашел командира роты связи капитана Андреева с оторванной кистью руки. Всем раненым организовал медицинскую помощь.

Меня, как я потом узнал, в бессознательном состоянии отправили в тыл. В командование полком вступил начальник артиллерии Петр Степанович Овтин. Отсутствие многих штабных офицеров усложнило его задачу.

Части предстояло взять порт Бальга, который был последним опорным пунктом немцев у залива Фриш-Гаф.

С моря потянул сильный туман, и Овтин решил под его прикрытием раньше намеченного срока выдвинуть вперед батальоны майора Г. Варьяна и капитана Филипповского. Они скрытно подошли к переднему краю вражеской обороны.

Когда могучее «ура» зазвучало у самых окопов противника и слилось с трескотней автоматов и пулеметов, немцы были ошеломлены и не смогли оказать серьезного сопротивления.

Впереди были бойцы батальона Филипповского. С возгласами «Утопим фашиста в море» вперед вырвались гвардейцы Воронов, Самохвалов, Тютюнин, Игнатов, Соловьев и другие. Действуя огнем и штыком, гвардейцы продвигались все дальше, в глубь вражеской территории. Следуя их примеру, рота за ротой, весь полк начал стремительно преследовать отходящих гитлеровцев. Подразделения вскоре пробились к портовым сооружениям, затем ворвались в гавань.

Немецкие части, прижатые к побережью залива Фриш-Гаф, частью сил предприняли попытку сдержать наше наступление, остальные возлагали надежду на германский флот.

Противник контратаковал. Два батальона встретили фашистов пулеметным огнем. Затем заговорили орудия старшего лейтенанта Супруна и минометы старшего лейтенанта Сигала.

За несколько часов минометчики выпустили более полутора тысяч мин. Они прижали немецкую пехоту к земле.

28 марта 1945 года полк в числе первых вышел к Балтийскому морю и вместе с другими частями участвовал в уничтожении вражеской группировки. Он взял в плен свыше семисот вражеских солдат и офицеров, захватил сорок пять минометов, семь танков и около десяти тысяч винтовок и автоматов Весь личный состав части был удостоен благодарности Верховного Главнокомандования.

Радость победы омрачало то, что далась она ценой больших потерь. Многие гвардейцы, похороненные с воинскими почестями, навеки остались на Балтийском побережье. Их могилы в веках будут напоминать людям о крови, пролитой за их свободу и независимость.

После окончания боев полк был выведен во второй эшелон и к утру 29 марта сосредоточился в районе города Бладиау, а позже — в Инстербурге.

Связавшись с командиром дивизии, Овтин решил узнать о предстоявшей задаче, Кузнецов ответил:

— Готовьтесь к боям на новом направлении.

Овтин задумался. Очевидно, он ломал голову, куда именно пошлют полк. За этим занятием я и застал его.

Петр Степанович Овтин принадлежал к той категории людей, которых, встретив однажды, уже не забудешь всю жизнь. Свела нас с ним фронтовая судьба в 1942 году, когда наш полк в числе других штурмовал вражескую оборону на реке Миус. Среднего роста, очень подвижной молодой командир батареи звонким, почти мальчишеским голосом, пытаясь перекричать страшный грохот, подает команду своей батарее — таким он чаще всего всплывает в моей памяти. И хотя Петр Степанович уже майор, он почему-то мне особенно дорог с двумя кубиками в петлицах, когда впервые после жестокой атаки врага хриплым голосом проговорил:

— Все, Саша, отбили…

И с неуклюжестью враз повзрослевшего мальчишки обнял меня. Много воды утекло с того дня, но простота и доверие, так необходимые на войне, навсегда остались в наших взаимоотношениях.

Петр Степанович никогда не унывал. Острый на язык, всегда беззлобно над кем-нибудь подтрунивавший, он был до самозабвения внимателен к товарищам и отзывчив.

Для меня же он стал самым дорогим человеком. Бывало, пройдет несколько часов, нет Петра — и, чувствую, чего-то не хватает. Тянет к нему. Хочется поделиться редкими фронтовыми радостями, рассказать о заботах и сомнениях. Встретимся, поговорим — и на душе как-то теплее, и заботы кажутся не такими страшными, и печали не такими грустными.

С чувством глубокого уважения, с братской нежностью смотрел я на усталое, посеревшее лицо моего верного друга.

У меня не хватило терпения томиться в медсанбате, несмотря на то что плохо слышал и ощущал постоянные шумы в голове. Не считаясь с протестами врачей, я ушел в полк, когда он прибыл в Инстербург. И вот они, дорогие сердцу товарищи, друзья, прошедшие вместе через многие испытания войны. Я опять с ними. Нет большей радости, чем возвращение в родной полк.

Офицеры, сержанты, солдаты приходили поговорить по душам, просто пожелать скорейшего полного выздоровления. От души я благодарил их за внимание.

На Берлин! Сбылось то, о чем мечтали еще на Саур- Могиле. Наша 28-я армия, совершив марш из Восточной Пруссии, с ходу вступила в сражение. Надо было не допустить прорыва к Берлину франкфуртско-губенской группировки противника, уничтожить ее во взаимодействии с другими соединениями фронта, а затем уже наступать на Берлин.

Неприятель рвался на запад. Он создал сильную группировку силой до шести дивизий. У него была одна цель — вырваться из «котла» и соединиться в районе Лукенвальде с наступающей с запада 12-й немецкой армией.

Обстановка очень усложнилась. Ценою огромных потерь врагу удалось прорвать кольцо окружения наших войск в районе Франкфурт, Губин и отойти до Барута.

96-я гвардейская стрелковая дивизия получила приказ овладеть городом Барут. В одном километре от автострады виднелась высота с отметкой 86.3. Немцы, оседлав ее, контролировали дорогу, по которой передвигались советские войска, направлявшиеся к Берлину, шли транспорты с боеприпасами и продовольствием.

293-й гвардейский полк должен был на этом участке не только остановить продвижение противника, но и выбить его с занимаемых позиций.

Командование, партийно-политические работники и офицеры штаба разъясняли личному составу сущность боевой задачи. Новая обстановка требовала активного воздействия на солдатские массы. Еще во время марша мы получили пополнение.

Читатель заметил, что я больше рассказывал о работе парторга и комсорга полка, чем о своем заместителе по политической части. К сожалению, Тимофей Петрович Олейник не оправдал своего назначения. Слабохарактерный, он не мог устоять перед многими соблазнами.

Теперь на его место пришел энергичный, принципиальный и в то же время чуткий к людям коммунист Антон Андреевич Юрчак.

В дивизии, когда с ним беседовал начальник политического отдела полковник Д. С. Чепуров, Юрчак попросил Дмитрия Семеновича выступить перед воинами нашего полка. И Чепуров согласился. В часть они приехали вдвоем. Представляясь мне, Юрчак предупредил, что он, как новичок, сегодня держать речь не будет. Зато он задал такие вопросы начальнику политотдела, ответы на которые, собственно, составили программу политработы в новых условиях.

Свою деятельность Юрчак начал с беседы с пленными. Он уговорил двенадцать солдат вернуться в свою часть и сагитировать остальных сложить оружие.

Я одобрил это начинание. Полковник Чепуров тоже не был против. Но некоторые товарищи говорили: «Как же, вернутся. Жди волка из леса». Однако майор Юрчак верил. И вот в конце апреля 1945 года двенадцать отпущенных немцев во главе с Вилли привели к нам двести сорок восемь своих однополчан.