Привязанность (ЛП) - Райли Алекса - Страница 3

Иногда поздно ночью, когда убеждалась, что мама уснула, я надевала одно из них и ходила по своей комнате. Иногда даже представляла, что являюсь принцессой, ожидающей принца, который меня спасет. Это глупо и по-детски, но я не могла остановить себя от фантазий о жизни вдали отсюда.

Я поворачиваюсь, когда слышу шаги мамы. Думаю, по платьям я буду скучать больше, чем по ней. Эта мысль меня огорчает. Так не должно быть, но такова реальность. Я знаю, что моя мама злая, но думаю, в какой-то степени она должна любить меня. Может быть, даже будет немного скучать по мне? Или, может быть, это еще одни мои детские мысли и попытка выдать желаемое за действительное. Между нами холоднокровная дистанция, которая только возрастала по мере моего взросления. И иногда я задумываюсь, не связано ли это с тем, что с каждым годом я старею, а это минус один год для моей танцевальной карьеры. А танцы — единственное, что держит нас вместе.

— Собери волосы, — говорит она, раздраженно вздохнув.

Я делаю то, что она говорит — снимаю резинку с запястья и убираю волосы в хвостик. Я не понимаю, почему ей не нравятся мои волосы. Она даже обратилась к продюсерам с просьбой, чтобы в последнем спектакле мои волосы собрали в пучок, но они отказались, и маме пришлось согласиться. Она никогда с ними не спорит. Она фальшиво улыбается и соглашается с тем, что они правы.

Когда слышу гудок, понимаю, что приехала машина, которая отвезет меня в аэропорт. Меня охватывает разочарование, что моя собственная мать не заботится о том, чтобы отвезти меня. Я не увижу ее больше года. Не знаю, почему все еще жажду ее внимания, доброты и заботы. Я должна понимать, что она не даст мне этого. Но все же делаю шаг к ней, чтобы обнять на прощание.

— Только не облажайся, — жестокие слова заставляют меня остановиться. — Я хочу увидеть улучшения, когда ты вернешься. И избавься от этого детского подхода. Повзрослей, Аврора.

— Повзрослеть? — я слышу в своем голосе боль.

Я чувствовала себя взрослой всю свою жизнь. Мне никогда не позволяли делать то, что делали в школе другие дети. Я пропустила все: школьные вечеринки, футбольные игры, парней. Все, кроме танцев. Я всегда тренировалась, никогда не делала ничего другого. Большую часть своей жизни я чувствую себя старше своих лет.

— Да! Повзрослей! — рявкает она. — Я вынуждена держать замок на холодильнике, потому что у тебя нет никакого самоконтроля. Никакой дисциплины, — она качает головой. — Понять не могу, что я сделала не так.

Я опускаю голову, глядя на свои простые белые балетки.

— Ты просто будешь стоять тут или собираешь идти? С моей удачей, они передумают.

После ее слов я хватаю чемодан и, не поднимая головы, поворачиваюсь, чтобы уйти. Румянец стыда покрывает мои щеки, и я борюсь со слезами, которые готовы вот-вот пролиться. Открываю тяжелую железную дверь и ухожу, не оглядываясь на нее. Уверена, она уже ушла, но увидеть это будет последним ударом.

Я выхожу, поднимаю взгляд и останавливаюсь, когда вижу черный лимузин, стоящий на нашей подъездной дорожке. Рядом с открытой дверью стоит женщина, ожидая меня. Я удивлена, что за мной отправили лимузин. Во мне поднимается волнение, и я отталкиваю грусть. Женщина в возрасте, ее седые волосы собраны в косу. Она улыбается мне широкой милой улыбкой, ее лицо светится. Мне она нравится.

— Мисс Адамс, — приветствует она и забирает чемодан у меня из рук, убирая его в багажник. — В жизни ты еще прекраснее.

Возможно, место, куда я еду, лучше, чем я представляла. На данный момент, это уже так, а я только встретила человека, который отвезет меня в аэропорт.

— Спасибо. Это очень мило с вашей стороны, — отвечаю я, усаживаясь на заднее сидение.

На улице все еще темно, а в лимузине еще темнее. Женщина закрывает дверь, и через секунду мои глаза приспосабливаются к темноте.

В горле застревает крик, и я подпрыгиваю, когда вижу мужчину в костюме, сидящего рядом со мной. Я прижимаю ладонь к груди и чувствую пытающееся вырваться из груди сердце.

— Простите, вы меня напугали, — говорю я, все еще держа руку на груди и стараясь успокоиться.

Он молча смотрит на меня.

Темные волосы и костюм помогают ему слиться с полумраком автомобиля, и поэтому я не заметила его с самого начала. Я смотрю ему в глаза, они такие же темные, как и все остальное. В нем все темное. Подбородок покрывает черная щетина, густые волосы спадают вокруг лица. Сидя рядом с ним, могу сказать, что он в два раза больше меня, и все в нем порождает волнение, которое я никогда раньше не ощущала.

Замки в лимузине щелкают, создавая зловещую атмосферу.

— Я Аврора, — говорю я, пытаясь сломать напряжение, но он не реагирует. Он продолжает смотреть на меня, поэтому я нервничаю. — Но вы, наверное, уже знаете об этом, — я издаю нервный смешок.

Он протягивает руку, и я замираю, не понимая, что он делает. Чувствую, как лимузин начинает двигаться, и на секунду паникую. Конечно, водитель должен знать, что здесь находится мужчина. Должно быть, он здесь не просто так. Мужчина нежно сжимает мой хвостик и стягивает резинку, позволяя волосам рассыпаться по плечам.

Он пробегается пальцами сквозь длинные локоны, и на секунду я поддаюсь этому прикосновению, настолько непривыкшая к физическому контакту, что отчаянно нуждаюсь в нем. Даже от незнакомца. В последней постановке изменили несколько моих танцев, чтобы Сэм, мой партнер, больше не трогал меня. Ко мне так долго не прикасались. Я закрываю глаза, так как мне нравится это чувство, и издаю стон, наслаждаясь этим.

Мужчина убирает руку, и я понимаю, что только что произошло. Я только что стонала вслух. Смотрю на него и чувствую, как горят щеки. Хотела бы я лучше видеть его лицо, но в лимузине очень темно. Он достаточно крупный мужчина, может быть, телохранитель или кто-то из персонала. Но зачем ему распускать мои волосы?

Незнакомец наклоняется вперед и открывает отсек, предлагая мне выбрать. Внутри я вижу напитки. Бутылка «колы», шоколадное молоко и что-то похожее на смузи со взбитыми сливками сверху.

У меня в буквальном смысле текут слюни. О, Боже. Я никогда не пробовала ничего из этого. Я смотрю на все это, не зная, что выбрать. Насколько это глупо? Я начинаю тянуться к «коле», но передумываю и выбираю шоколадное молоко. Но потом снова останавливаюсь.

Я смотрю на таинственного мужчину, который все еще наблюдает за мной. Возможно, он не может говорить.

— Можно мне больше одного? — спрашиваю я, прикусывая изнутри щеку и чувствуя себя глупой. Возможно, мама права, и у меня нет никакого самоконтроля.

Наконец, его лицо преображается, и он улыбается, демонстрируя свои идеальные белые зубы и ямочку. Он кивает мне. Я беру шоколадное молоко и, обернув губы вокруг трубочки, начинаю пить. И опять издаю стон. Не знала, что оно может быть таким вкусным. Я смотрю на мужчину, снова чувствуя себя неловко. Я стону из-за напитка и замечаю, что его лицо становится хищным. Перестаю пить и немного отодвигаюсь от него. Не помню, что когда-либо вообще была наедине с мужчиной. В воздухе что-то изменилось. Я чувствую, как это бежит по моей коже, и инстинкты, которые должны были появиться, как только я села в машину, кажется, начинают просыпаться.

— Кто вы? — по какой-то причине слова с трудом срываются с моих губ. Они будто немеют, и я говорю совсем не так, как обычно.

Он наклоняется ближе ко мне, но я не могу сосредоточиться. Я пытаюсь отодвинуться, но тело не слушается. Мои руки и ноги ощущаются ватными, и я не могу заставить их двигаться. Мужчина забирает напиток у меня из рук и ставит его к остальным.

В этот раз он нежно улыбается и берет меня за руку. Я смотрю вниз, наблюдая, как своей большой ладонью он обхватывает мои изящные пальцы.

— Скоро, Звездочка, все прояснится, — слышу его слова, и мои глаза закрываются.

Четвертая глава