Распыление. Дело о Бабе-яге (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 44

— Но если Мадам Елена — и есть дилер, а мы её прижучим, вам же лучше будет! Без Пыльцы в городе куда как спокойнее станет.

— Да это всё понятно. Однако…

— А, боитесь работу потерять? Конечно, без маганомалий — на хрена охотники?

— Да как ты… — замахнулся Обрез. — Да если хочешь знать…

— Тихо! — Таракан встал между нами. — Успокойтесь, оба. В чем-то ты, Иван, прав. Мы — охотники. Но это ерунда: не будет работы здесь — подадимся в другие края. Тут другое…

— Что?

— Ты сам сказал: Баба Яга — только дилер. А искать надо сам источник. Твой наставник, будь он жив, со мной согласился бы. Свято место пусто не бывает, поймаем одного — придут другие. Место уж больно выгодное: река, дороги во все концы…

Сказать, что Елена — и есть главный источник, я пока не мог. Всё это не больше, чем мои догадки и ощущения. Чтобы разобраться окончательно, и найти новые доказательства — нужно попасть в город.

— Можете сидеть здесь до Морковкиного заговенья, а я ухожу. — заявил я, и отвернулся.

— Я с тобой. — Машу я поначалу не признал. Идет, думаю, пастушок деревенский, по своим пастушьим делам. В картузе, широких, на вырост, штанах, с котомкой через плечо…

— Еще чего.

— Меня Базиль нанял. Ему и увольнять.

— Так он же…

— Ты без меня пропадешь. Базиль нанял меня работать твоим помощником — вот я и буду. Это не обсуждается.

— Маш… — честно говоря, я даже обрадовался. Как-то непривычно было, совсем одному… Да и к Маше я уже привык.

— Надо тебя замаскировать. — сказала она, оглядывая меня критически. — Чтоб первый встречный-поперечный в полицию не донес… Идём, там Любовь Александровна уже всё приготовила.

…По дороге неторопливо катит телега. Лошадь сонно перебирает ногами, колеса негромко поскрипывают… В телеге двое: мальчишка лет тринадцати, несмотря на жару, в натянутом на уши картузе с порванным козырьком. И цыган в красной рубахе, с черными, как смоль, кудрями до плеч, тонкой бородкой и кольцом фальшивого золота в свежепроколотом ухе…

Из-за этого кольца я возмущался больше всего: ну что я, в самом деле, как скоморох? Ухо, между прочим, до сих пор болит.

На телегу для виду навалили всякого хлама: глиняных горшков, кочанов капусты, десяток глянцевых, чуть не лопающихся от распирающих соков, арбузов… Словом, создали полное впечатление деревенских, едущих в город на ярмарку.

Маша вовсю изображала мальчишку: ловко сморкалась через одну ноздрю, сплевывала сквозь зубы, а от её "пацанячьей" фени так вообще уши в трубочку заворачивались.

Развалившись и заложив руки за голову, я пытался думать. Всё время накатывала дремота — сказывалась бессонная ночь. Да и мерное покачивание телеги не стимулировало процесс брожения мыслей…

Тогда я сел рядом с Машей, и, взяв у нее вожжи, чтобы занять руки, стал рассуждать вслух.

— Начнем по-порядку. Агентство в Москве получает тревожный сигнал из города N, и высылает двух оперативников — проверить информацию. Но вот незадача: к тому времени, как прибывают агенты, осведомитель уже скопытился, простите за каламбур… На месте преступления обнаружены три предмета: пакетик с дурью, фальшивая, как и моё кольцо, золотая монета и сережка. Кукиш собрал доказательства, но рассказать ничего не успел.

— Может, это не совсем доказательства? — спросила Маша.

— Это как?

— Ну, может быть, это подсказки? Откуда, например, у дворника взялась дорогая сережка?

Я помолчал, собираясь с мыслями. Потом продолжил:

— Откуда поступает необычная, спрессованная в таблетки, Пыльца…

— И кто привез в город фальшивое золото? — продолжила Маша.

— Мангазейские дензнаки — самая твердая валюта. Великий князь лично следит как за качеством золота, так и за весом монет…

— Им очень не понравится то, что кто-то занялся подделками. — закончила она.

— Фальшивомонетчики — не моя проблема. А вот откуда в городе дурь… — я почесал зудящее ухо. — Товарищ Седой дал четкий, абсолютно недвусмысленный приказ: узнать, кто распространяет Пыльцу. Я не имею права его не выполнить.

Всё время, с самого бдения на кладбище, меня терзали смутные сомненья. Кто-то мог сказать, что это интуиция подает сигналы, но я, наученный горьким опытом и тумаками, называл это состояние "наркоманской чуйкой".

Пыльца — наркотик, а значит мы, маги, что греха таить — наркоманы. Мы испытываем кайф от дозы и ломку, когда этой дозы долго нет. Но в промежутке… В промежутке между двумя этими крайностями маг может всё. Ну, или почти всё. Во всяком случае, многое — в силу своих способностей…

Лумумба как-то сказал: — Поиски истины — тоже наркотик. Единожды попробовав, ты уже не в силах отказаться.

Я что хочу сказать: прямо сейчас меня буквально трясло. Как гончую, почуявшую добычу. Казалось, на руках имеются все ключи, надо только выбрать нужный, вставить в замок и повернуть…

— Ты что, уснул? — Маша ткнула меня в бок, и я понял, что вновь задремал.

Потянувшись и сладко хрустнув всеми суставами, я достал котомку, собранную нам в дорогу заботливой мамой Обреза. Хорошо всё-таки, когда есть мама… Достав бутылку с молоком и ломоть хлеба, передал Маше.

Отхлебнув, она отдала бутылку назад и отщипнула тёмную корочку.

— Вот ты совсем не скорбишь о Лумумбе. Почему?

Я тоже хлебнул молока и закусил горбушкой.

— Во-первых, есть дело, которое нужно довести до конца. А во-вторых…

— Ты не веришь, что он умер? — Маша шмыгнула носом. — Я, честно говоря, тоже не верю. Ну не мог он — так…

— Тут дело не в вере. — я полез за пазуху и достал крестик на веревочке. Такие носили многие. Если не по религиозным соображениям, то по привычке… Так что вопросов он обычно не вызывал. — Гляди. — сняв крестик с шеи, я протянул его Маше. — Эту вещь сделал учитель. Магическим, сама понимаешь, способом. И подарил мне. Я, в свою очередь, тоже сделал некую вещь. Кольцо у него на пальце, видела? С синим камнем.

— Я поняла! Если кто-то из вас умрет…

— Второй обязательно об этом узнает.

— Потому что со смертью мага…

— Умирает его колдовство.

— Но… это не отменяет того, что Базиль мог попасть в беду!

Я усмехнулся.

— Вот ты — охотник. Много ты знаешь способов обезвредить практикующего мага, не убивая?

— А если у него нет Пыльцы?

— Лумумба — очень непростой маг. Помнишь, я говорил: он стал унганом задолго до того, как появилась Пыльца.

— То есть, он может колдовать и так? Без наркотика?

— Если сильно захочет. Или если его вынудят.

— Но почему он не приехал в деревню? Он же обещал!

— Очень может быть, ему просто помешали. Взяли в плен, например, и держат в бессознательном состоянии.

Маша вдруг засмеялась.

— Знаешь, что такое ирония судьбы? — спросила она. Я вылупился непонимаюше: к чему это она? — На днях я купила пельмени из динозавра. — сказала она. Ну, за городом объявился динозавр — наколдованный, естественно, и мы его прибили. Всей артелью загоняли, двоих он почти насмерть затоптал. Обрез мне еще чуть волосы огнеметом не спалил… — она почесала под картузом. — Ну, а власти решили: не пропадать же добру, и пустили мясо в переработку.

— Так оно же ненастоящее! — удивился я.

— То-то и оно. Прихожу домой на следующий день, а от пельменей — тех, которые накануне не съели, — одно тесто. Фарш исчез.

Со смертью мага умирает и его колдовство. — это прописная истина, аксиома. Как бороться с маганомалиями? Проще всего вычислить источник — то есть, мага. И убить. Все созданные им креатуры самоликвидируются.

За последние дни было убито двое магов. Мать Драконов и Янек Живчик. После этого: испарилось мясо из пельменей, имперские штурмовики и спиртное на заводе Дуриняна.

У меня не получилось установить контакт с поставщиком Пыльцы на кладбище — мы тогда предположили, что им был Живчик…