На краю Дикого Поля (СИ) - Ежов Сергей - Страница 42

  - А ведь воистину этот тягач сможет утянуть любую пушку большого наряда!

  - И не только. Можно построить большие повозки для снаряжения, провианта, боеприпасов, да для чего угодно, и выдвигаться в поход. А если построить огромные бочки, то можно тянуть с собой воду с безводной местности.

  - Сколько таких тягачей можно построить?

  - Если построить несколько заводов по выделке деталей для паромобилей и отдельный завод по сборке этих машин, то можно достичь выпуска в пять машин в день, а потом довести их количество до десяти- двадцати машин в день.

  - Зачем так много?

  - Вопрос непростой, великий государь. С одной стороны, когда люди видят мощь тягача, им в первую очередь приходит в голову использовать его для перетаскивания, например орудий большого наряда. Это правильные мысли, и туда, наверняка и пойдут первые тягачи. Но, великий государь, войско это стены, а стены как и твоя держава основаны на прочном фундаменте, и этот фундамент земля, которую обрабатывают.

  - Это очевидно. Значит ты предлагаешь использовать тягачи для вспашки земли? А как ты представляешь такую махину на крестьянском поле? Она не сумеет развернуться.

  - Совершенно точно, не сумеет. Но ты можешь использовать эти машины на очень больших полях, причём не притесняя существующих землевладельцев. А обрабатывать эти поля нанимать крестьян так же, как твой Горнозаводской приказ нанимает людей на заводы. В этом случае малое количество людей сможет обрабатывать большие земли. И в твоих силах устроить так, что эти хозяйства принадлежали бы державе, твоему государству. На юге свободных земель в достатке, а людей мало. И у твоей державы появится отличная возможность содержать войско не разоряя дворян. Собственно, и поместья раздавать не будет нужды.

  - Тут есть над чем подумать. А ну как я у тебя отниму пожалованную вотчину?

  - Я в твоей полной воле, великий государь. Но и без моего поместья на краю Дикого Поля хватит земель на десятки госхозов.

  - Как ты сказал?

  - Госхоз. Государственное хозяйство.

  - Эка ты завернул! Будем думать, время позволяет. А тебе велю устроить показ твоих паромобилей принародно, да так чтобы у видоков разум от удивления помутился. Я кое-кого специально приглашу, чтобы удивились. Сумеешь?

  - Только прикажи, великий государь. Только для наглядности мне нужно будет самое большой орудие из большого наряда.

  - Есть у меня 'Павлин', весом в тысячу пудов, это не считая станков. Подойдёт или больно тяжёл?

  - В самый раз, великий государь. Как ты думаешь, если тягач увлечёт за собой пушку, станки, да ещё ядра и порох в придачу удивятся твои гости?

  - Без сомнения удивятся. Выбери место для показа, и чтобы не приведи господь не получилось оплошки, проучи людей правильным действиям.

  - Не беспокойся, великий государь, я к тому же и пару сюрпризов приготовлю, гости будут сильно поражены.

  - А по поводу твоих... хм.. госхозов, мы поговорим после показа.

   И царь удалился по своим делам. Да и то, много у него дел, на износ работает человек. Не дай бог угодить на его место, или даже рядом.

   И вот показ начинается.

  На огороженный верёвками склон холма, на котором к тому же, были устроены две трибуны, постепенно собирался народ. Вскоре стали появляться и гости на трибунах, туда пускали только вип-персон. Постепенно трибуны и склон заполнились, ожидали теперь только царя со свитой. Было видно, как в пёстрой толпе снуют продавцы напитков и всяких пирожков, орешков и прочих заедок. Может тут бегает и предок Алексашки Меншикова, кто знает?

  Погода сегодня отличная: ясно, лёгкая облачность, небольшой ветерок слегка теребящий листву на деревьях.

  Наконец показались царь со свитой, и это блестящее зрелище! Впереди шла сотня воинов в алых кафтанах, украшенных цветными шнурами на груди, как называли в двадцатые годы, 'разговорами', а как сейчас, и не интересовался. Затем шли музыканты, играющие нечто бравурное. Следом двигалось окруженное рындами в белоснежных одеяниях, на белых конях, открытое ландо царя. Царь сидел в гордом одиночестве, видимо так положено. Статус, понимаешь! А за царским экипажем колонной по два двигались ландо, брички и кабриолеты высших вельмож державы. Завершался поезд двумя сотнями воинов в синих и зелёных кафтанах.

  Всё выглядело до удивления празднично и торжественно: пёстро одетая оживлённая толпа народа попроще вне трибун, просто на склоне, щёлк, бархат и золото знати на трибунах и великолепный царский поезд.

  Наконец царь занял положенное место на ложе между трибунами. Распорядитель получив милостивый кивок низко поклонился и выйдя на поле дал отмашку красным флагом. По этому знаку мы и двинулись. Впереди спорой рысью двинулась батарея из двенадцати чугунных единорогов. Каждое орудие буксировала четвёрка хороших лошадей. За ними, шагом двинулась пара пушек посерьёзнее калибром, их тащили уже по десятку крупных коней, и было видно, что даётся им это нелегко. Ну и когда первые орудия достигли подготовленных позиций, тронулся и наш тягач, увлекая за собой невероятный по этим временам вес. Следом, спорым шагом, двигалась колонна из почти сотни пушкарей.

  Вообще-то мы слегка схалтурили, исключительно для драматизму: дело в том, что от леска до места перед царской трибуной, где было наше место, был небольшой уклон. А при взгляде со склона холма и из царской ложи создавалось впечатление, что дорога ведёт на подъём. Хотя, с другой стороны мы и не жульничали: никто же не утверждал, что мы не будем делать себе поблажки, да и вообще в рекламе как и на войне любой ход допустим, если конечно за него не поколотят.

  Полтора километра, что мы преодолевали до холма, зрители сопровождали всё возрастающим гулом, тишина царила только в царской ложе. Иван Васильевич демонстрировал индейскую невозмутимость и умеренный интерес, а допущенные в ложу вельможи не смели повышать голос, и только шептались. Рядом с царём я увидел двух роскошно одетых мужчин в чалмах разного фасона. Послы с Востока или с Юга? В любом случае показ техники явно рассчитан именно на них.

  Скорее всего, всё-таки с Юга. Если подумать, то Сибирское ханство с некоторых пор наш вассал, теперь не особо нужно перед ним щёки надувать. Хива, Бухара, Самарканд, Коканд или Кабул нам пока не особо интересны, а вот Тегеран и Стамбул это серьёзно.

  Тем временем мы достигли нашего места как раз напротив царской ложи. Натренированные пушкари, словно муравьи облепили прицепы, а машинист тягача с помощниками начали прилаживать к тягачу А-образную стрелу спереди и площадку, поднимаемую при помощи тросов, сзади. Управились очень быстро: минут за двадцать, как бы не меньше. Отец Савл, о котором я докладывал Ивану Васильевичу, находился рядом со мной в кабине тягача. Ему даже специальную табуреточку поставили, поскольку от кресла он отказался. Блестящими глазами старый пушкарь жадно наблюдал за действиями молодых пушкарей, и иногда, даже сжимал кулаки и напрягался, как бы помогая ворочать неподъёмные тяжести.

  Сорок пять минут, и ствол установлен на боевом станке. Тягач подъезжает к прицепу с порохом и на платформу шустро накидывают целую кучу фанерных бочонков (моё предложение, хвалюсь). С другого прицепа принимаем ядро. Теперь тягач подъезжает к орудию, и порох отправляется в ствол. Ещё десять минут суеты, ствол чуть приподнимается, и точно откалиброванное ядро плавно закатывается в жерло. Отъезжаем. Ещё чуток, и пушка оглушительно рявкает. Следом, едва ли не громче, раздаётся рёв зрителей. Ещё бы! На склоне и на трибунах, не говоря уже о ложе, собран цвет русского войска. Уж эти-то воины понимают что сейчас произошло. За три с половиной часа доставить, установить и произвести выстрел из одной из самых больших пушек в мире... это круче чем фантастика. Это чудо господнее. Тягач, пока банили ствол, отвёз пустые бочата на прицеп и принял новые, а также и новое ядро.

  Через двадцать пять минут, когда прозвучал очередной выстрел, даже в царской ложе люди бесновались яростнее любых футбольных фанатов. Один из государевых гостей, сняв чалму отирал высокий лоб платком. Другой стоял, вцепившись руками в перила ложи, внимательно глядя на происходящее.