Стертая - Терри Тери - Страница 43

Холодно. Я подтягиваю одеяло. Простыни какие-то не те, колючие. Вообще все не так, как должно быть, даже воздух другой и вкус у него непривычный, солоноватый. Как будто его принесло с моря, которого я до сегодняшнего дня никогда не видела.

Прячу голову под подушкой, но голос остается.

«Они отказались от тебя, отдали, и ты никогда их не увидишь»...

ГЛАВА 39 

— Эй, как дела? — Бен улыбается своей сногсшибательной улыбкой, и мне хочется ответить, рассказать ему все-все. Что я таки сделала кое-что настоящее, поговорила с мамой Феб. Что прошлой ночью меня постоянно будил один и тот же сон.

Бен — единственный, кому можно рассказать такое, но как он отнесется к моему сну? Если мои родители отказались от меня, то почему объявили потом пропавшей без вести?

— Все в порядке? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами, провожу карточкой по ридеру, и мы входим в класс биологии. И что скажешь, когда вокруг так много ушей?

Занимаем свои обычные места позади. И тут нас ждет очередной сюрприз: мы не видим мисс Ферн.

Вместо нее мужчина, которого я никогда прежде не видела. Прислонившись к столу, он оглядывает класс, наблюдает за тем, как мы рассаживаемся. Через какое-то время некоторые из девочек уже начинают перешептываться, и понять причину совсем даже не трудно: новый учитель — просто красавчик. Причем привлекательны не какие-то отдельные детали — волнистые, с блондинистыми прядками, волосы, рост, изящно сидящий костюм, — но и весь, так сказать, комплект. Взгляды всех так и тянутся к нему.

Его же взгляд скользит по классу легко и небрежно, от парты к парте. Но в тот миг, когда наши глаза встречаются, что-то случается. Не знаю, как это назвать, но между нами как будто что-то проходит. Нет, ничего такого, никаких глупостей. В его взгляде — узнавание, в моем — ответ. Вот только отвечаю не я. Мною вдруг овладевает непонятное волнение, вспыхивают щеки, а он смотрит и смотрит, без улыбки и до неприличия долго. Потом отводит глаза, и я словно падаю с высоты. Голова кружится, в животе болтанка.

— Доброе утро, класс, — говорит незнакомец. — Мисс Ферн не будет сегодня и еще какое-то время. Несчастный случай. Я — мистер Хаттен. — Он поворачивается и пишет свое имя на доске.

Мне послышалось или перед словами «несчастный случай» возникла небольшая пауза? Не несчастный случай. Не л орд еры, как в случае с Джанелли. Только не это. Прикусываю язык, отвлекая себя этой болью. Неужели ее тоже забрали, а если да, то почему? Я не вижу для этого ни малейшей причины. Мисс Ферн была хорошей учительницей, но во всех прочих отношениях совершенно незаметной. Джанелли забирали открыто, на глазах у всех, почему же теперь должно быть иначе?

Может быть, у замены есть какая-то другая причина? Может быть, Хаттен — один из них?

Я незаметно наблюдаю за ним, пока он идет по классу и записывает наши имена и кто где сидит. На лордера не похож. Во-первых, потому, что они носят серые костюмы или черную форму. Но дело не только в этом. Л ордеры, изначально настроенные на боевую готовность, просто не замечают тех, кому меньше двадцати, — мы не достойны их внимания. Хаттен другой — он здесь, с нами, он всех нас замечает и к каждому проявляет интерес. Он иной.

— А ты?

Бен улыбается.

— Я — Бен Никс. Но с мисс Ферн все в порядке? Что с ней случилось?

Все поворачиваются, ушки на макушке. Задавать вопросы здесь не приветствуется.

Однако новый учитель улыбается.

— У нее все будет хорошо. Мисс Ферн попала в дорожную аварию и сейчас находится в больнице. Дальше... — Теперь он смотрит на меня. Глаза у него странного цвета. Они голубые, но такие бледные, что голубой оттенок едва заметен. Если бы не темный ободок по краю радужки, зрачок почти сливался бы с белком.

— Меня зовут... Кайла. — Что же такое со мной? Я едва не произнесла что-то другое, имя, появившееся и исчезнувшее, прежде чем я успела понять, что оно такое. Учитель слегка вскидывает бровь, словно моя запинка не укрылась и от него. Держись. На этот раз мне удается отвести глаза первой и сжать кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах.

Хаттен заканчивает знакомство с классом и начинает урок. Берет у одного из учеников тетрадь, смотрит, что мы изучаем — только что начали раздел о биологической классификации, — и закрывает ее.

— Сегодня мы займемся кое-чем другим. Проведем практическое занятие, посвященное мозгу. — Он смотрит на нас с Беном. — Вы двое, помогите мне. Возьмите модели мозга и раздайте по одной на пару.

Бен тут же вскакивает, я тоже поднимаюсь, и мы достаем коробочки из шкафа, на который указывает Хаттен. Внутри каждой — объемная модель мозга, каждая деталь которой пронумерована. Все складывается, как элементы пазла. Мы собираем и разбираем модели, записываем в тетради название каждой части. Мозжечок, ствол мозга. Лобная кора. Правое и левое полушария... Диаграмма напоминает поперечный разрез моего собственного мозга, который я видела на экране компьютера в кабинете доктора Лизандер. Только там был не рисунок, а скан моего живого мозга.

— И последнее, — говорит Хаттен. — Сведите руки так, чтобы между ладонями оставался маленький кружок. — Он пишет на доске X. — Вытяните руки и посмотрите на X обоими глазами через кружок. Теперь, не смещая руки, закройте один глаз, потом другой. Когда вы закроете один, X должен исчезнуть; когда закроете другой, он должен появиться в центре.

Мы следуем инструкции. Я поднимаю руки и смотрю на X. И верно, когда закрываю левый глаз и смотрю правым, X блокирован рукой. Когда же закрываю правый глаз и смотрю левым, X прямо в центре.

Хаттен оглядывает класс и останавливает взгляд на мне.

— Кайла? Каким глазом ты видела X?

— Левым, — отвечаю я.

Он улыбается.

— Интересно. Ты, должно быть, представляешь собой биологическую аномалию.

Молчу.

— Обычно доминирующий глаз тот же, что и доминирующая рука, — продолжает учитель. — Если вы видите X левым глазом, то должны быть левшой. Здесь же я вижу, что ручку ты держишь в правой руке. А что остальные? У кого доминирующий глаз и доминирующая рука совпадают?

Я слышу голоса одноклассников и неловко ерзаю на стуле.

Времени у нас почти не осталось, — говорит Хаттен. — Возможно, вы задаетесь вопросом, как связать этот последний эксперимент с нашей работой с моделью мозга. — Теперь учитель смотрит только на меня и ни на кого еще. — Это открытие было ключевым в изучении мозга: влияние хиральности на развитие и организацию хранения памяти и доступа к ней. Если вы леворукий, доступ к памяти — правое полушарие; если вы праворукий, доминантно левое полушарие. Но есть и редкие исключения: люди с артистическими способностями используют мозг иначе. — Он обводит взглядом класс и снова смотрит прямо на меня. — Все это очень важно в хирургии и лечении заболеваний мозга.

Хирургия. Зачистка.

Звенит звонок. Конец урока.

— Будете выходить, сдайте ваши тетради! — напоминает Хаттен.

Все встают и начинают убирать книги.

Правши... левши. Моя левая сама собой сжимается в кулак — разбитые кирпичом пальцы. Но то был только сон.

Или нет?

— Кайла? — Бен толкает меня в бок. — Идем. — Я вздрагиваю, заставляю себя подняться и на негнущихся, словно налитых свинцом ногах иду к учительскому столу. Все уже вышли, и передо мной только Бен. У двери ждет миссис Али.

— Мне нужно поговорить с тобой, Кайла. До начала следующего урока. Быстрее.

Она заталкивает меня в пустой соседний класс.

— Должна сказать, моя дорогая, в отношении тебя высказывались кое-какие сомнения. — Миссис Али ласково улыбается. Вот такая она наиболее опасна. — И, судя по тому, что я видела, мне придется их озвучить.

Что такое она видела? Я отчаянно прокручиваю последние моменты урока. Может быть, услышала, как Хаттен назвал меня биологической аномалией? Нет, тогда ее здесь не было, я точно помню. Она пришла в самом конце. И его лица она не видела — он стоял к ней спиной.