Чудо. Встреча в поезде - Уэст Кэтрин - Страница 75

Поезд тронулся. Гай подпихнул наверх большое, рыхлое тело Бруно.

— По стопарику на сон грядущий? — вяло пробормотал Бруно в дверях своего купе. Он выглядел таким усталым, что казалось, вот-вот рухнет как подкошенный.

— Спасибо, не хочу больше.

Зеленые портьеры скрадывали их шепот.

— Загляни ко мне утречком, не забудь. Я дверь запирать не стану. Если не отзовусь, то просто так заходи, а?

Гая бросало на стену зеленых портьер, пока он пробирался к своему месту.

Когда он улегся, то по привычке подумал о книге. Он забыл ее в купе у Бруно. Своего Платона. Ему неприятно было думать, что книга останется на ночь там, что Бруно дотронется до нее или станет листать.

3

Сейчас же по приезде Гай позвонил Мириам, и она ему назначила свидание около школы, что располагалась между их домами.

И вот он ждал ее на углу асфальтированной площадки для игр. Мириам опоздает, без сомнения. Почему она выбрала именно школу, Гай задался вопросом. Чтобы чувствовать себя на своей территории? В те времена, когда он ждал ее здесь, он любил ее.

Небо над головой было безоблачное, пронзительно синее. Солнечный свет, словно расплавленный, стекал вниз, не желтый, а бесцветный, будто раскалившийся добела. Между деревьями Гай заметил крышу хрупкого красноватого здания, которого не помнил — его построили в те два года, пока он отсутствовал. Гай отвернулся. Не было видно ни души, как будто жара всех изгнала не только из школы, но и из соседних домов. Гай посмотрел на широкие серые ступени, что расходились кругами от темной арки школьных дверей. Он еще мог припомнить чернильный, чуть отдающий потом запах от залохматившихся страниц учебника по алгебре, принадлежащего Мириам. Он мог еще ясно увидеть имя Мириам, выведенное карандашом на углу каждой страницы, а на титульном листе — рисунок, изображающий девушку с крупноволнистой химической гривкой — то и другое он наблюдал всякий раз, когда открывал книгу, чтобы решать для Мириам задачки. Как это он думал тогда, что Мириам ничем не отличается от других школьниц?

Он прошел через широкие ворота в проволочной изгороди с крестообразным рисунком и выглянул на Колледж-авеню. И тут он увидел ее под изжелта-зелеными деревьями, затенявшими тротуар. Сердце у Гая забилось сильнее, но он прищурился с нарочитой небрежностью. Она шла своей обычной ленивой походкой, тянула время. Теперь он мог видеть ее лицо, как ореолом, окруженное широкой светлой шляпой. Солнце и тень метили кожу неразберихой веснушек. Мириам слабо помахала, и Гай тоже на минуту вытащил руку из кармана, а потом направился обратно на площадку для игр, внезапно почувствовав стеснение и мальчишескую неловкость. Эта странная, чужая женщина под деревьями знает о работе в Палм-Бич, подумалось ему. Полчаса назад мать призналась, что обмолвилась об этом Мириам, когда та в последний раз звонила по телефону.

— Здравствуй, Гай, — Мириам улыбнулась и тут же сдвинула широкие оранжево-розовые губы. Это потому, что передние зубы у нее редкие, вспомнил Гай.

— Ну, как ты, Мириам? — он невольно оглядел ее фигуру, полную, но без видимых признаков беременности, и ему вдруг пришло в голову, что Мириам, возможно, солгала. Она надела яркую цветастую юбку и белую блузку с короткими рукавами. Большая белая плоская сумка была из настоящей веленевой кожи.

Она чопорно уселась в тенек на каменную скамейку и задала пару глупых вопросов о том, как он доехал. Ее лицо пополнело там, где и раньше замечалась полнота, в нижней части щек, и от этого подбородок казался еще острее. Гай отметил маленькие морщинки у глаз. Она много пожила для своих двадцати двух лет.

— В январе, — ответила она ровным голосом. — Ребенок родится в январе.

Значит, она на втором месяце.

— Полагаю, ты хочешь выйти замуж за этого человека.

Она чуть отвернулась и опустила глаза. Солнце высветило самые крупные веснушки на ее полной щеке, и Гай узнал некий вспомнившийся ему рисунок, о котором и думать забыл во время разлуки. Как он был уверен, что она вся принадлежит ему — вся, вплоть до самой робкой, слабым ростком проклюнувшейся мысли! Оказалось, что любовь — лишь вечно дразнящее, ужасающее приближение к настоящему знанию. Сейчас ни малейшей частицы той новой вселенной, что вмещалась в мозг Мириам, ему не дано было познать. Неужели и с Энн произойдет то же самое?

— А, Мириам? — продолжал он настаивать.

— Ну… не сейчас. Знаешь, возникли затруднения.

— А именно?

— Ну, мы не сможем пожениться так скоро, как нам бы того хотелось.

— А.

— Нам. Он представлял себе, как тот, другой, выглядит: высокий, темноволосый, с длинным лицом, похожий на Стива. Мириам всегда тянуло к такому типу мужчин. Только от такого мужчины она согласилась бы иметь ребенка. А она хочет иметь ребенка, это Гай мог сказать наверняка. Что-то, не зависящее от мужчины, пробудило в ней это желание. Оно проявлялось и в ее чопорной, напряженной позе, и в том выражении самозабвенного восторга, какое Гай всегда наблюдал на лицах беременных женщин или приписывал им.

— Но это не помешает разводу, я полагаю.

— Да, я тоже так думала еще пару дней назад. Я думала, Оуэн сможет жениться на мне уже в этом месяце.

— Ага. Значит он женат?

— Ну да, женат, — сказала она с легким вздохом, чуть ли не с улыбкой.

Гай в некотором замешательстве опустил глаза и сделал пару шагов по асфальту. Он так и знал, что этот тип женат. Следовало ожидать, что он и не собирался жениться на Мириам, разве только по необходимости.

— Где же он теперь? Здесь?

— Он в Хьюстоне, — ответила Мириам. — Ты не хочешь присесть?

— Нет.

— Ты никогда не любил сидеть.

Он промолчал.

— Все носишь кольцо?

— Угу.

Речь шла о кольце его выпуска в Чикаго, которым Мириам всегда восхищалась, поскольку оно напоминало о том, что Гай закончил колледж. Мириам глядела сейчас на кольцо с робкой, смущенной улыбкой. Гай спрятал руки в карманы.

— Лучше бы все уладить, пока я здесь. Можем мы покончить с этим за неделю?

— Я хочу уехать, Гай.

— Развестись в другом месте?

Она как-то вяло, неопределенно расставила руки, растопырив короткие пальцы, и Гаю вдруг вспомнились руки Бруно. Утром, сходя с поезда, он совсем забыл о Бруно. И о своей книге тоже.

— Мне просто надоело здесь, — проговорила она.

— Хочешь, поедем в Даллас, разведемся там.

Ее здешние друзья в курсе, подумал он, в этом все дело.

— Я бы повременила, Гай. Ты не возражаешь? Совсем чуть-чуть.

— Я думал, это тебе есть резон возражать. Он собирается на тебе жениться или нет?

— Он сможет на мне жениться в сентябре. Он тогда будет свободен, но…

— «Но» что?

По ее молчанию, по тому, как она совсем по-детски закусила верхнюю губу, Гай понял, в какую она попала западню. Она так желает этого ребенка, что согласится похоронить себя в Меткалфе, дожидаясь, пока за четыре месяца до его рождения отец его не соизволит жениться на ней. Гай ощутил невольную жалость.

— Я хочу уехать, Гай. С тобой.

Она так старалась придать своему лицу выражение чистосердечия, что Гай почти забыл, чего она просит и почему.

— Чего ты хочешь, Мириам? Денег, чтобы уехать куда-нибудь?

Серо-зеленые глаза мечтательно затуманились.

— Твоя мать сказала, что ты поедешь в Палм-Бич.

— Может, и поеду. Работать.

Мысль о «Пальмире» возникла вместе с болезненным ощущением опасности. «Пальмира» уже ускользала из рук.

— Возьми меня с собой, Гай. Это — последнее, о чем я тебя прошу. Я бы побыла с тобой до декабря, а там бы мы развелись.

— Ого, — сказал он спокойно, хотя что-то надсадно томилось в груди, словно сердце готово было разорваться. Она внезапно сделалась ему отвратительна, она и все те, кто ее окружал, кого она знала, кому была мила. Ребенок от другого мужчины. Уехать с ней, быть ее мужем до тех пор, пока она не родит ребенка от другого мужчины.