Эльфийские сказки (СИ) - "Villano" - Страница 9

Спустился губами по нежному впалому животу, пощекотал языком влажную от желания головку члена, поиграл пальцами в розовом колечке мышц и забрался в него как всегда: резко и до самого конца, кусая неправильную губу, слизывая кровь, залечивая, погружаясь в Таро языком и членом в едином ритме. Слушая его тяжелое дыхание и мечтая еще хоть раз услышать свое имя. Неправильное. Желанное. Сокровенное.

— Да, Рисс. Ты Карающий Клинок Темных эльфов и будущий Владыка Черных Чертогов. Этим все сказано.

— Почему ты не стонешь? Я же вижу, как тяжело тебе сдерживать себя, — спросил Энарисадариэль, лаская языком острое ухо, а пальцами горошину розового соска, запоминая каждый вздох и движение своего хрупкого светлого эльфенка душой.

— Я слушаю тебя, любимый, — выдохнул Таркаэль.

Перекатился, укладывая своего сказочного принца спиной на траву, повел бедрами, поцеловал в губы и унес в другие миры следом за собой. Там — не здесь. Там они превращались в единое существо: счастливое, открытое вселенским потокам жизни, самодостаточное и абсолютно правильное.

…

Первый луч солнца коснулся покрытой росой травы, укутывая спящего светлого эльфа в свои теплые объятия. Энарисадариэль застегнул последнюю пряжку на камзоле и медленно вытащил катану из заплечных ножен.

— Таркаэль.

— Мммм? — сонно отозвался светлый, выпрямился на примятой траве во весь рост, потер лицо ладошками и потянулся — всем своим изящным, хрупким, белоснежным телом. Сладко. Порочно. Невыносимо!

— Таро… — охрип Энарисадариэль, судорожно стискивая рукоять Карающего Клинка повлажневшими пальцами.

— Да, я… — открыл глаза Таркаэль. Увидел занесенный меч, страшные провалы черных глаз на прекрасном лице, поднялся на ноги и закончил фразу совсем не так, как планировал. — Я люблю тебя, Рисс.

Клинок рассек воздух неслышно. Кровь брызнула по траве. Светлый эльф упал в траву ничком. Темный эльф вскинул голову к небу и завыл зверем.

— Тааароооо…

Эхо унесло крик вдаль, ветер высушил слезы, а поднявшееся над горизонтом солнце выжгло сердце Темного Принца Энарисадариэля дотла, оставляя вместо него лишь пепел — серебро волос любимого эльфа, отданного на растерзание собственной гордости.

Часть 2 Темный Принц

Полная луна уходила за горизонт светлеющего звездного неба, придавая своим светом всему вокруг нереальный и сказочный вид. Темный Принц Энарисадариэль стоял у окна, в глубокой задумчивости рисуя на окне замысловатые завитушки. Легкий ветерок овевал его совершенную обнаженную фигуру, черные тени вечной Тьмы тяжелой печалью туманили прекрасное лицо, а левая рука судорожно сжимала катану. Тонкий луч солнца прорвался сквозь буйную листву древних деревьев Великого Леса, коснулся Дворца Владыки Черных Чертогов, спустился до затейливой вязи на окне в покоях Темного Принца, стирая слово и превращая замершего по другую сторону стекла дроу в каменную статую.

Таркаэль

Мгновение спустя имя окончательно исчезло, а Энарисадариэль со всего маху вогнал клинок в широкий, усыпанный шрамами деревянный подоконник.

— Я помню о тебе. Прости меня, Таро. Я не мог поступить иначе. Тогда — не мог.

Беззвучный шепот растворился в солнечных лучах, Темный Принц глубоко вздохнул, возвращая величие, спокойствие и отрешенность. Еще один день. Надо прожить еще один день. Энарисадариэль выдернул катану из подоконника и убрал в ножны, отправляясь вглубь покоев. Сотни лет одно и то же, день за днем, минимум движений — максимум результата: надеть черный с серебром костюм, натянуть на ноги тонкие башмаки…

— Муж мой, ты не забыл, что сегодня особенный день?

Темноволосая эльфийка слетела с широкой постели, делая все возможное, чтобы показать себя мужу во всей красоте. Добралась до кресла, в котором он сидел, попыталась поцеловать в губы, в тысячный раз промахнулась, привычно нахмурилась, получила грустно-насмешливый взгляд черных, как сама Тьма, глаз в ответ и принялась за его длинные распущенные волосы.

— Забыл. А какой сегодня день?

— Двести пятьдесят лет назад в этот день мы поженились, дорогой, — проворковала эльфийка, лаская языком кончик острого уха Энарисадариэля.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И что ты хочешь в подарок? — спросил принц, привычно растягивая губы в улыбке и делая вид, что намек жены на то, что было бы неплохо заняться утренним сексом, им не замечен. Как долго еще он сможет притворяться и ждать?

— Мы никогда не были в гостях у Светлого Владыки Мирадэля, а неделю назад он прислал нам официальное приглашение.

— Я в курсе, — поморщился Энарисадариэль, — но к Светлым поедет мой отец. Нам там делать нечего, Лиакаэль.

— Дорогой, нам есть, что там делать. Ты же не хочешь, чтобы люди забыли о том эльфе, который приструнил их двести лет назад? У Светлого Владыки соберутся все до единого человеческие короли.

— Ты предлагаешь их перебить? Вряд ли Владыки позволят мне это сделать.

— Я хочу в подарок на наш юбилей голову короля Мирослава! — капризным голосом сказала Лиакаэль. — Год назад в его владениях люди посмели напасть на нашего сына.

— Все никак не успокоишься? Мы в отместку за двух пострадавших охранников Ликадариэля превратили в живые деревья больше тысячи человек. Даже на мой взгляд этого более чем достаточно.

— Этот наглый человечишко посмел смотреть на меня со страстью в глазах, муж мой. Он практически раздел меня взглядом! Такое оскорбление смывается только кровью.

— Хорошо, как пожелаешь, дорогая, — согласился Энарисадариэль. — Езжай вместе с моим отцом, а я задержусь здесь, чтобы все подготовить. Встретимся у Светлого Владыки. Думаю, к тебе я приеду уже с подарком.

В любой другой день он бы даже слушать свою жену не стал, но сегодня она была странно настойчива, весьма определенна в желаниях и, как ни крути, заслуживала подарок. Да и просила Лиакаэль всего лишь голову человеческого короля, а не поцелуй в губы или признание в любви, которое Энарисадариэль так ни разу и не смог из себя выдавить. Триста лет прошло с того страшного дня, когда юный светлый эльф упал в траву с перерезанным горлом, а толку?

Темный Принц провел рукой по волосам, отгоняя воспоминания, проверяя правильность исполнения любимого плетения (жена часто забывала вплести неположенный второй ряд), поцеловал Лиакаэль в щеку и отправился в центральную часть Дворца работать. Владыка Черных Чертогов не любил заниматься военными и торговыми делами, оставляя ежедневную рутину сыну.

— Пап! Привет! Я уж думал, ты опоздаешь, — встретил его на пороге кабинета звонкий голос младшего сына Таркадариэля.

— Я же не мог подвести тебя, малыш, — заулыбался Энарисадариэль, не в силах скрывать свою любовь к темноволосому остроухому ангелу, сидящему на подлокотнике большого кресла взъерошенной любопытной птицей.

— Я не малыш! — нахмурился эльфенок. — Мне уже сто шестьдесят два года, между прочим! И ты обещал меня больше так не называть.

— Прости, Таркадэль, — покаялся Энарисадариэль, усаживаясь в кресло и утопая в крепких объятиях сына.

— Пап, а скажи, почему мы с тобой любим друг друга и маму, а она любит только Ликадариэля?

— Так бывает, — потрепал сына за острое ухо принц, — не переживай, я люблю тебя за двоих.

— Я знаю, но мне все равно обидно. Ладно, не важно. Займемся делами?

— Да. Пора. Судя по всему, совсем скоро ни на войну, ни на торговлю у меня времени не останется.

— А на что останется?

— На интриги, мальчик мой. Нам с тобой придется нелегко, но мы справимся.

— Ух ты! Как интересно! Пап, а что ты хочешь получить в итоге?

— Свободу и любимого эльфа, — после долгого молчания ответил Энарисадариэль, пристально наблюдая за сыном.

Тот даже ухом не повел, услышав такое ужасное заявление, только нос почесал.

— Я так и знал, что ты любишь не Лиакаэль, а кого-то другого!

— И тебя не волнует, что это мужчина?

— Нет, — улыбнулся Таркадариэль. — Он наверняка очень особенный, раз его полюбил ты, Карающий Клинок, самый безжалостный и бессердечный эльф за всю историю нашего народа. Мне не терпится с ним познакомиться.