Волчица лунного князя (СИ) - Замосковная Анна - Страница 84

Он складывает записку и, просунув её в карман моих джинсов, превращается в волка с сияющей шкурой.

Смелости ещё раз взглянуть на убитого не хватает. Опершись на холку, встаю и вместе с Арианом ныряю в объятый кровавым закатом Сумеречный мир. Ариан принюхивается, сопит. Мотает головой:

— Нет, здесь никого нет.

Через несколько шагов мы выходим на порог домика, под гигантское око луны. Ариан уже не сияет — обычный белый волк.

— Веди, моя жрица, — просит он.

В отдалении мычит корова, в ответ блеет овца. К звериному запеву присоединяется хриплый петух. В каком-то из домов хлопает дверь. От напряжения пальцы на амулете удачи сводит судорогой.

Куда же идти, чтобы всё было в порядке?

Тропинка от дома тянется вдоль загонов с дремлющими животными, выбегает на поле и исчезает в серебристо блестящей траве.

А меня тянет к рощице за полем.

— Туда. — Я первая делаю шаг к качающимся вдали деревьям.

Глава 34

— Тамара, не хочу сомневаться в твоём решении, но…

— Мне нравится туда идти. Впрочем, — я практически валюсь на полевую траву и прикрываю пылающее лицо рукой, — полежать тоже рада.

Двухчасовое блуждание по полям даёт только гудящие ноги, сбитое дыхание, пот — одним словом, усталость.

— А что ты пожелала? — Ариан вытягивается рядом, утыкается влажным носом в локоть, щекочет дыханием. — Перед тем, как мы пошли…

— Чтобы всё было в порядке.

Со вздохом Ариан перекатывается набок.

— Что-то не так?

Но в ответ лишь молчание.

Жёсткая шкура приятно пружинит под пальцами, я чуть надавливаю между рёбер, и Ариан ёжится, точно от щекотки. Повторяю строже:

— Что-то не так?

— С одной стороны, «всё в порядке» — это очень хороший вариант. А с другой — я уже не знаю, что делать. Вот правда.

— Что, привык всё решать рявканьем с высоты трона?

— Я привык рассуживать подданных по экономически-территориальным вопросам. И единственного убийцу, которого мне пришлось провести через княжеский суд, поймали на горячем. Я макро-экономист, а не следователь.

— У тебя всё получится.

Влажный нос утыкается в шею, мохнатое тело приваливается к боку, окутывает теплом.

— Тамара… — сиплый голос на ухо, шершаво-мокрое скольжение волчьего языка по мочке.

— Ариан, прости, конечно, но давай такие вещи ты будешь делать в человеческом виде.

Тявкающий смех сотрясает его. Ариан ловко поднимается, нависает надо мной, закрывая огромную луну, но она всё равно светит, прошивает его навострённые уши серебристым сиянием.

— Что, уже и просто полизать тебя нельзя? — насмешливо уточняет он, но в голосе чувствуется усталость.

— Как убийцу поймаешь — хоть всю оближи.

— Даже в волчьем виде? — Ариан обдаёт моё лицо горячим дыханием.

— Да.

— Это щекотно.

— А ты сначала поймай.

— Ж-жестокая… — Вскинув морду, Ариан пристально смотрит в сторону, шевелит ушами. — Пора идти, нас хватились.

Но я не слышу ничего, кроме шелеста травы, и, приподнявшись на локте, вижу лишь поле с редкими купами деревьев.

— Услышал их или почуял? — Пропускаю белую шерсть между пальцев, ухватываюсь за мощный загривок.

— И то и другое.

— Тогда почему убийцу не чувствуешь?

— Потому что он разлил в доме паяльную кислоту и ещё какой-то химикат, я уловил смутные запахи на подходе к дому, но там слишком воняло животными. Честно говоря, обоняние у меня только теперь восстановилось.

— Зачем ты меня обманул? — Стукаю мохнатую и слишком твёрдую грудь.

— В чём?

— В том, что ты собирался идти по следу убийцы.

— С помощью амулета, амулет-то у нас в хорошем состоянии, не то что был мой нос. Только ты его не стукай, ладно?

Соблазн велик, но я, усмехнувшись, потираю короткие шерстинки на переносице. Блаженно жмурясь, Ариан подстраивается под движение моей руки, сопит в ладонь.

Потерянный вопль Васи разносится над полем:

— Тамара, Тамарочка!

Обхватив Ариана за шею, выдыхаю на ухо:

— В следующий раз делись со мной трудностями, я же твоя… любимая волчица.

Руки соскальзывают по шерсти, я раскидываюсь на траве. Склонив голову набок, Ариан внимательно меня оглядывает:

— Сейчас одна из моих главных трудностей — никого из них не покусать.

— Тамара!

Ко мне по полю спешат все гости вчерашнего вечера, даже Катя.

— А вот Лерм здесь очень даже кстати, — ворчит Ариан.

Но прежде, чем он успевает накрутить хвост вновь провинившемуся вожаку, со стороны деревни долетает тоскливый вой. Мы, не сговариваясь, бросаемся туда.

Над поселением бьется оранжевый свет, трещит огонь, бешено ревут коровы, визжат свиньи, курицы носятся по дворам, скачут даже по крышам, разбрасывая перья.

Следом за Лермом Ариан бросается в эту какофонию звуков и бликов. Сердце проваливается в пятки, дыхание перехватывает, я кидаюсь следом, но меня перехватывает Ламонт.

— Тамара, стой…

Вася закрывает от меня обзор.

Огонь — одна из стихий, с которыми не справиться лунным даром. Какого дьявола Ариан помчался туда?! Что за княжеская самоотверженность? Пусть Лерм всех вытаскивает, это его стая!

— Остановите! — взвизгиваю я. — Остановите его!

Ламонт крепче прижимает меня к обнажённому торсу, и дыхание перехватывает от давления его руки.

— Я сейчас, Тамарочка. — Вася в прыжке обращается волком и припускает за скрывшимся между домов Арианом. Стоявший ближе всех к поселению Дьаар ныряет за ними.

— Да идите же туда! — Трясу кулаками я.

— Тамара, там огонь, — со священным ужасом бормочет Катя.

Мои ноги болтаются в воздухе. Без опоры так страшно, и рядом всё громче ревёт пламя.

— Воды, воды! — кричит кто-то.

— А ну отпусти меня немедленно! — Подтянув ногу, резко ударяю по колену Ламонта.

Охнув, он ослабляет хватку, и я выскальзываю из мощных рук, отскакиваю, рыча и скалясь.

— Туда! — Глядя в глаза Ламонту, рявкаю я разрывающим грудь рыком и указываю на домишки и лижущий их огонь. — Туда живо пошёл и помог!

На его бледном лице мелькают рыжие отблески пламени.

— Пошёл! — рычу я, действительно рычу.

Что-то меняется в выражении лица Ламонта. Кивнув, он трусцой направляется в поселение.

А я перевожу взгляд на Пьера и повторяю:

— Туда! Помогай! — Это тоже рык.

От напряжения сводит пальцы, в них будто проскальзывают электрические разряды. Ощущение, что по всему телу проносятся потоки пламени, водовороты и закручиваются спирали ураганов. На лоб будто давит что-то невидимое, проламывается в мозг, и лицо вдруг озаряет падающий сверху яркий свет. Но когда запрокидываю голову, свет следует за ней. У меня просто светится лоб.

— Ух ты, никогда не видела… — выдыхает Катя.

Пьер всё же бежит помогать. Прикрыв личный налобный «фонарик», кидаюсь к поселению. Там трещат загоны. К вереску зверья примешиваются голоса. Перепуганная скотина и дети в человеческом и волчьем облике срываются в поля, мечутся. Тысячи искр взвиваются к равнодушной луне, оседают на крыши… и местами они занимаются пламенем, потому что некоторые крыши из соломы.

Густой дым тянется с крыш, оседает между домами серым пологом. В расцвеченной искрами глубине кричат. Там Ариан. И я — на самой границе этого кошмара, и хочется биться о стену торчащего рядом загона. Дым стекает с крыш, лезет между домов и выползает в поле.

— Надо помочь! — растерянно поворачиваюсь к Кате.

Луна озаряет её белое лицо с огромными от ужаса глазами, в глазах пульсирует рыжие блики.

— Наша звериная сущность боится огня, — зубы Кати стучат так громко, что слышно сквозь треск и крики. — Панически, мы… мы при пожарах голову теряем от страха.

Тогда какого чёрта остальные побежали в огонь? Что они там делают?

Поворачиваюсь к горящим домам. Бах! Над ухом взвизгивает воздух, опаляет. Сзади сухо щёлкает, и в плечо стукает щепка. Оглядываюсь на Катю — Бах! — и горячий визгливый воздух опаляет предплечье, что-то мелкое бьёт в затылок.