Алракцитовое сердце. Том I (СИ) - Годвер Екатерина - Страница 40

«Постойте-ка. Действительно, что-то тут не то…».

Деян замер, не донеся лепешку до рта.

Джибанду пища была, очевидно, без надобности, но чародей был человеком. Однако Деян не мог припомнить, чтобы тот хоть раз за все время прикоснулся к еде. Только изредка пригублял воду – смочить горло – да прикладывался к своей маленькой фляжке.

Деян растерянно моргнул. Не верилось, чтобы древнего чародея что-то страшило, тем более какой-то пустяк: не могло такого быть! Однако взгляд Голема по-прежнему был прикован к нему, вернее сказать – к куску лепешки в его руке, и то выражение, которое Деян сперва принял за брезгливость, теперь казалось совсем иным. Так орыжские мальчишки когда-то смотрели на украденный из волковской «ресторации» бочонок крепкой браги – с вожделением и страхом.

– Ты что же это… – Деян замялся, не зная, как точнее спросить то, что хотел.

– Я слишком долго провел в смертном сне. – Чародей отвернулся. – Мне повезло уже в том, что тело хоть на что-то годится. Но если я дам себе волю, боюсь, без надзора целителей меня ждет очень паршивая смерть.

– Понимаю. – Деяну приходилось однажды наблюдать, как подыхает обожравшийся с голодухи пес. – Но разве колдуны могут жить вообще без пищи?

– Недолго – могут; даже должны, если принимают... лекарство. – Чародей нащупал флягу во внутреннем кармане, но доставать не стал. – Так что выбор у меня простой. Этого хватит, чтобы добраться до Венжара. Должно хватить.

– Зелье в твоей фляжке как-то поддерживает в тебе жизнь?

– Можно сказать и так. Забирает возможности будущего времени и передает их настоящему. – Чародей, нахмурившись, снова тронул флягу через тонкую кожу жилета. – Позволяет взять у самого себя взаймы.

– Но любой долг приходится отдавать, – заметил Деян. – Значит, со временем ты будешь слабеть все быстрее. А зелья нужно будет все больше.

Чародей кивнул, уставившись в огонь.

– Каррайер, или «Вдовьи слезы» – так оно называется; наследие первых войн с Островами. В мое время многие старались всегда держать при себе порцию… Если выпить все разом – умрешь меньше чем через полдня. Но перед тем горы свернешь и море высушишь. Обычно так каррайер и используют – весь разом, перед безнадежным боем… А я вынужден попытаться растянуть удовольствие. – Чародей поморщился.

– И что же ты будешь делать, когда зелье закончится? – спросил Деян.

– Надо полагать, умру, – без тени улыбки ответил чародей.

– Но тебя это, похоже, мало беспокоит?

– Если б не беспокоило, я бы забрал веревку у того несчастного старика и тоже перекинул через сук, – сказал чародей с неожиданной злостью в голосе. – Но у меня нет выбора.

– Почему же? Есть: оставь свою колдовскую отраву и помри по-людски. Или живи по-людски, если выдержишь все же, – добавил Деян. – Ты ведь не знаешь точно, как оно выйдет.

Лицо чародея исказила неподдельная мука; но через мгновение все закончилось.

– Нет. – Он, сглотнув, отвел взгляд. В борьбе голода и страха победил страх. – И не искушай меня впредь. Пожалуйста.

«Чушь какая-то».

Деян поспешно, пока чародей смотрел в сторону, затолкал остатки лепешки в рот. Все услышанное не складывалось в единую картину. Не хватало кусочка головоломки, маленького, быть может, но важного, – или же от всей головоломки у него в руках был лишь один-единственный кусок?

– Тот человек, которого ты упоминаешь… По имени Венжар, – попробовал Деян зайти с другого бока. – Думаешь, если ты его найдешь, он отыщет для тебя целителя?

Чародей неопределенно хмыкнул.

– Кто он тебе – друг или враг? – продолжал допытываться Деян.

– Стань он врагом – давно убил бы меня. Останься он другом – мой дом не лежал бы в руинах, а моя родина не превратилась бы в забытое миром захолустье. – Чародей помолчал немного. – Ты никогда не задумывался, почему до вашего края никому нет дела?

– Задумывался. Но причины не знаю.

– Я тоже не знаю. Но готов на что угодно спорить: без Венжара тут не обошлось. Как я – мастер по земле и камню, так Венжар ен’Гарбдад – мастер морочить людям головы. Выдающийся мастер: как-то раз он убедил городской совет Иразмара в том, что солнце восходит на юге. – Чародей слабо улыбнулся. – Думаю, он хорошо постарался, накладывая отводящие сети; только чары со временем ослабли…

– Зачем?

– Сам бы хотел знать. Уничтожить память обо мне, но не тронуть меня самого? Бессмыслица.

– Я не про то. Зачем убеждать кого-то, что солнце восходит на юге?

– А, это! – Чародей усмехнулся. – Ему позарез нужно было сбыть крупную партию мяса, пока оно не протухло. В Иразмаре есть поверье, что особенно хорош тот товар, который «приходит с солнцем», через восточные ворота. Поэтому на въезд с востока всегда очередь из торговцев, досмотра приходится ждать много дней. Венжара время поджимало, так что он заехал с юга и потолковал с советниками.

– Могущественный колдун сам развозил товар и жульничал, как простой купец?

– Что ты: он жульничал гораздо лучше! – Чародей хрипло рассмеялся. – Если крепко держишь в руках торговлю, то можешь вертеть любым правителем как душе угодно. А Венжар так любил свою власть, что не гнушался никакой работы: собственноручно проверял все расчеты, сам сопровождал караваны. Разве что землю сам не пахал и коров не пас. Даже когда добился кресла в императорском совете – все равно совал свой нос во все мелочи: все время ему казалось, что кто-нибудь его дурит или наживается за казенный счет… Во всей Нарьяжской Империи не было другого такого въедливого сановника.

– Нарьяжская Империя – где это? – с любопытством спросил Деян.

– Здесь. – Чародей постучал ладонью по земле. – На карте такого государства больше нет. Ваш священник неплохо образован, но считает Нарьяжский союз кратковременным военным соглашением и путается в датах. Нет больше города Иразмар, нет прежней имперской столицы, Радора. А Нарьяжский хребет теперь пишут как «Выйский». Даже звезды не те, что прежде! Одни погасли, другие зажглись… Однако Венжар по-прежнему на коне.

Деян решительно не знал, что на это можно сказать. Что-то в голосе чародея предостерегало от дальнейших расспросов о цели их пути и о Венжаре ен’Гарбдаде в особенности. Трещал костер; снова расшумелась сова.

– Скверный знак, – мрачно заметил чародей

– Что он предвещает?

– Он указывает на уже свершившееся. В эту пору разве всегда так дождливо и холодно?

– Нет, – сказал Деян; по правде, он вообще не помнил, чтобы холода хоть когда-нибудь приходили так рано. – Но как это связано с совами?

– Совы чувствуют чары, – объяснил Голем. – Это не обычные дожди: кто-то торопит зиму. Стоит скоро ждать снега.

– Но как… Зачем?!

– Надо думать, чтобы замедлить армию неприятеля.

– Такое возможно?! Изменить вот так вот погоду… – Деян недоверчиво взглянул на чародея.

– Что-то в мире совсем неладное творится. Я видел ваши поля: начало осени сейчас, да?

– Да.

– Сам понимаешь: зима намного раньше срока – большая беда. Мало людям войны – быть в будущем году голоду, – сказал Голем; болезненно скривившись, потер виски. – Круг чародеев не должен был допустить подобного! Но, по-видимому, он тоже переживает не лучшие времена. Если вообще еще существует.

– Преподобный Терош, когда рассказывал о большом мире, не упоминал никаких кругов.

– О большом мире?

– Так мы называем все, что лежит по эту сторону тракта, – объяснил Деян.

– Ясно.

Разговор прервался. Деян развернул одеяло и устроился на куче нарубленного лапника. Подумав, переложил топор под руку, чтоб сразу пустить в ход при необходимости.

– Хочешь верь, хочешь нет, но мне жаль. Что так вышло с твоим старостой и его другом. – Чародей говорил, глядя в пламя. В слабом свете костра кожа на его лице казалась алракцитово-рыжей, что придавало ему вид больной и жуткий.

Деян предпочел промолчать, притворившись спящим.

Но сон все не шел. Небо прояснилось: сквозь густую хвою проглядывали белесые огоньки звезд.