пальто, затем сняла, накинула на плечи. Он всерьёз возмущался, когда ему приходилось отходить, чтобы пропускать машины. Мне нравилось наблюдать за ним, зная, что он изучал меня через

объектив.

С ударом молнии он опустил камеру. Мы оба посмотрели на небо. Огромная серая туча

образовалась вдалеке.

– Чёрт, давай возвращаться,– наконец сказал он, собирая свои вещи.

Я быстро надела пальто и шарф, и затем вызвала такси. Теперь, когда съёмка закончилась,

меня затрясло, будто до этого мое тело сдерживалось. Мои щёки болели. Я размяла шею.

– Ты была прекрасна,– сказал он. – У нас определённо что–то получилось.

Я не была в этом так уверена. Я переживала, что эти фото не совсем подойдут для работы.

– Может нам сделать пару обычных снимков для надёжности?

Он рассмеялся, складывая камеру.

– Ты ничуточки мне не доверяешь, ведь так?

– Нет. Доверяю, правда, – сказала я слишком поспешно. – Я правда тебе очень

признательна.

Такси притормозило у тротуара. Финн повесил камеру на плечо и открыл дверь.

– Если погода будет позволять, мы можем сделать пару простых фото возле деревьев у

нашего дома. Для твоего успокоения.

Мы проскользнули на заднее сидение и поздоровались с водителем.

– Не то, чтобы я сомневалась…

– Да я просто дразню тебя,– он обнял меня за плечи и притянул к себе.

– Замёрзла?

Мне следовало отодвинуться. Но почувствовав его тепло, было невозможно от него

отказаться,оно ощущалось таким необходимым.

–Немного.

Он прижал меня к себе, поглаживая своей рукой вверх–вниз по моей.

–Ты дрожишь.

Водитель посмотрела на нас через зеркало заднего вида.

– Вы, ребята – милая пара.

– Спасибо,– сказала я.

Финн изогнул бровь. Он выглядел довольным, потому, что она подумала, что мы вместе,

или потому, что я не поправила её? На самом деле, мне не хотелось поправлять её. Я скучала по

таким взглядам, которым она наградила нас, она больше завидовала, чем ревновала. Я всегда

получала такие взгляды, когда была с Натаном. От этого приятного чувства и тёплого воздуха от

обогревателя, я почувствовала лёгкое головокружение.

Я говорила себе, что мы просто, как актёры в кино. Через несколько минут необходимость

в тепле уменьшилась, но появилась другая, менее срочная, но всё же важная потребность. Потому

что возбуждение так ощущалось – необходимым. И чем больше его игнорируешь, тем

интенсивнее оно растёт. Я прижалась к нему. Всего лишь его рука на моём бедре могла породить

фантазии о нём. Как он повалит меня на заднее сидение, потому, что он уже не может себя

контролировать. Запустит свои пальцы под моё платье и найдёт меня полностью для него готовой.

Нижняя часть моего тела страдала от внезапного желания.

– Некоторые фото я сделал для себя,– прошептал он мне в ухо. Он просто не мог выбрать

худший вариант, чтобы подразнить меня. Мои ноги превратились в желе. – Это тебя злит?

Я проверила, не обращает ли внимание на нас водитель. Она просто обязана была знать,

что я замужем. Как что–то настолько существенное и определённое в моей жизни может быть

скрыто?

– А что если я скажу, что да?

– Я их удалю. Если ты уверена, что это тебя не…заводит.

Я попыталась скрыть участившееся дыхание.

– Почему это должно меня возбуждать?

– Представь, что я потом буду любоваться ими.

Я повернулась к нему. Наши губы были так близки, ещё чуть–чуть, и они бы

соприкоснулись, снова. У его губ был такой цвет, будто они были закалены на солнце, а шёпот был

таким мягким. Я не могла перестать представлять, как он, сидя перед монитором, смотрит на мои

фото, его член в кулаке. Это должно было вызвать чувство отвращения, но напротив, мои трусики

промокли.

– Можешь не отвечать,– сказал он, и машина остановилась у тротуара. – Всё написано у

тебя на лице.

Он вышел из машины так, будто ничего не произошло, поддерживая меня под локоть.

– Давай попробуем вот здесь,– предложил он. Несколько деревьев перед зданием

образовали коричнево–золотой навес. Прохладный воздух был наэлектризован. Угроза дождя

была очевидна, но Финн всё равно достал камеру. В этот раз он не сказал, какую позу мне принять

и не прикасался ко мне. Он просто сделал пару крупных планов.

– Нам даже не нужно было покидать наш район,– пошутила я.

Прячась за объективом, он произнёс.

– Прекрати пытаться разрушить моё творческое видение.

– А это помогает тебе, ну ты понимаешь? Когда ты будешь просматривать их позже, один в

темноте, ты будешь думать, “О боже, вот эта такая высокопрофессиональная”?

– Ты что, дразнишь меня? – проворчал он с приподнятой бровью.

Улыбка у меня на лице была вынужденной для съёмки, поэтому он не мог догадаться по

моему лицу.

– Я…

– Я взрослый человек, не какой–то там подросток, который прячется в подвале от

родителей,– сказал он. Щёлк. – Я не ублажаю себя в темноте, если только я не в постели,–

сконцентрировавшись на работе, он больше не смотрел мне в глаза. – И мой ответ – нет. Я, чёрт

возьми, не могу думать о композиции, пока смотрю на тебя.

Внезапно я почувствовала жар. Он не был нежен. Но и я не была осмотрительна.

Флиртовать с ним было приятно, как бальзам на душу.

– Давай я хотя бы подкрашу губы.

– Нет. Ты мне больше нравишься без неё.

Я уже почти открыла рот, чтобы сказать ему, что съёмка для работы, и с помадой было бы

более профессионально, но была прервана раскатом грома. Без предупреждения капли дождя

начли барабанить по моей макушке.

– Я думаю, это сигнал для нас.

Он не сдвинулся с места.

– Оставайся на месте.

– Но моя причёска…

– И что? Это то, что нам нужно. Не улыбайся.

Дождь усилился, мелкий дождь перешел в ливень. Через пару минут я совсем промокла, а

он всё снимал.

– Твоя камера сломается.

– Постарайся не реагировать на дождь,– он приблизился к моему лицу, убрал пару прядей,

которые прилипли к щеке. – Я знаю, это трудно. Просто позволь этому случиться с тобой.

Я стояла неподвижно, руки неуклюже свисали по бокам. Я бы никогда не смогла этим

зарабатывать себе на жизнь: ни работая моделью, ни участвуя в съёмках. Я чувствовала себя

нелепо, но Финн снимал так, будто нашёл золотую жилу.