Последняя база - Черри Кэролайн Дженис - Страница 44

Наступила долгая пауза. Старый покачивался взад и вперед. Наконец он протянул костлявую руку.

- Ее-Видят-Небеса, то, что ты ищешь - здесь. Мы там были. Красивое там, где человек встречается со Старыми, и мы видели. Да, на это место взирает само Солнце, Беннет-человек не обманул тебя. Но там есть такое, от чего заледенеют твои кости. Мы не станем открывать тебе тайны - тебе еще рано, а то ты потеряешь ум. Глаза твои не видят. Но Беннет-человек тебя позвал. Ах! Долго мы ждали! Долго-долго. Но вот пришла ты и согрела наши сердца, и мы рады тебе.

- Сеет! - воскликнул Старый. - Ты Верхнюю не видишь. Мы помним красоту равнин, я видел их. Спал и смотрел на них во сне. Но красота Верхней... не для наших снов. Ты рассказала нам о Беннете Джасинте, а мы расскажем тебе о той, кого ты еще не видела - о Лили. Так ее назвали люди. А мы - Ей-Улыбается-Солнце, и она - Великая Старая. Ей намного больше весен, чем мне. Люди увидели наше и оно осталось у них - там, в тайном месте, где светло-светло, и там спит женщина... К ней спускается Солнце... а она не шевелится, так сладок ее сон. Она купается в лучах, Солнце согревает ее глаза, для нее пляшут Звезды. На стенах перед ней - вся Верхняя. Может, сейчас она смотрит на нас. Ее лик повернут к нам. Великая Старая ухаживает за ней, любит ее, эту святую. Ее любовь хороша, хороша, ей снимся все мы, вся Верхняя. Она всегда улыбается Великому Солнцу. Она наша. Солнце-Ее-Друг - так мы назвали ее.

Слушатели ахнули, узнав, что кто-то может дружить с самим Солнцем. Вместе с ними ахнула Атласка, обхватившая себя за плечи.

- А мы увидим ее? - спросила она, стуча зубами.

- Нет, - твердо ответил Старый. - К ней ходит только Лили. И я. Да, я был там один раз. И видел ее.

Глубоко разочарованная, Атласка отшатнулась.

- А может, ее там нет? - спросил Синезуб.

Старый прижал уши, и все вокруг затаили дыхание.

- Время пришло, - сказала Атласка, - и мы прошли путь, Старый, мы поднялись очень высоко, но не видели еще ни красоты, ни Спящей, ни лика Солнца.

Старый пожевал губами.

- Ты пойдешь, - пообещал он. - Мы тебе покажем. Сегодня вечером. В другие вечера пойдут остальные... если не побоятся. Ты увидишь это место. Люди уходят оттуда ненадолго, всего на час, так они меряют время. Я умею узнавать время. Пойдешь?

Синезуб не вымолвил ни звука.

- Мы пойдем. - Атласка взяла друга за руку и ощутила его страх. "Остальные не пойдут, - подумала она. - Они не смелые. А может, не верят Старому".

Старый поднялся, затем - двое его спутников, Атласка и - неохотно Синезуб.

- Я иду тоже, - сказал Дылда. Никто из друзей не вызвался его сопровождать.

Старый окинул троицу испытующим взглядом, усмехнулся и жестом позвал за собой.

Они шли по туннелям, по далеким и незнакомым местам, где не надо было носить масок, но приходилось подолгу карабкаться в потемках по тонким металлическим скобам или идти согнувшись в три погибели.

- Он потерял ум, - тяжело дыша, прошептал Синезуб Атласке на ухо, - и мы, раз согласились за ним идти. Все, кто живет здесь подолгу, теряют ум.

Атласке нечего было возразить, и она промолчала. Она боялась, но шла. Синезуб не отставал. Замыкал шествие Дылда. Всякий раз, когда приходилось долго лезть или пробираться согнувшись, у новичков появлялась одышка, зато Старый и двое его товарищей, казалось, не ведали усталости - должно быть, привыкли к таким переходам.

"А вдруг, - посетила Атласку мысль, от которой застыли кости, Старый так плохо шутит? Заведет нас по темным норам в самую глубину и бросит, чтобы научить других..."

Но едва это подозрение переросло в уверенность, Старый и его спутники остановились и надели маски, показывая, что дальше воздух пригоден для людей, но не для хиза. Атласка надела противогаз, и Синезуб последовал ее примеру в тот самый миг, когда отворилась дверь в ярко освещенное место с белыми полами, зелеными растениями и рассеянными по нему человеческими фигурами... Ничего похожего на доки. Впереди, там, куда вел их Старый, была тьма.

Рука Синезуба скользнула в ладонь Атласки. Не отставая от них ни на шаг, Дылда тоже пересек яркое место и вошел во тьму, куда большую, чем только что пройденная ими. В этой тьме не было стен. Только звезды.

Звезды скакали, кружа им головы, сияя так ярко, как никогда не сияли на небе Нижней. Атласка выпустила руку Синезуба и, благоговейно озираясь, двинулась вперед.

Внезапно разлился свет, появился огромный горящий диск, усеянный темными пятнами и обрамленный языками пламени.

- Солнце! - воскликнул Старый.

Ни белого света, ни синевы. Лишь тьма, звезды и страшное близкое пламя. Атласка задрожала.

- Там темно, - возразил Синезуб. - Разве бывает ночь, когда солнце?

- Все звезды - родичи Великого Солнца, - пояснил Старый. - Такова истина. А наш свет только кажется. Такова истина. Великое Солнце горит во мраке, и оно так огромно, что мы по сравнению с ним - пылинки. Оно ужасно, огонь его страшит тьму. Такова истина, Ее-Видят-Небеса. Вот - истинное небо. Это - твое имя. Звезды похожи на Великое Солнце, но они далеко-далеко от нас. Так нам сказали люди. Гляди, стены показывают нам саму Верхнюю и огромные корабли в доках. А вот и Нижняя. Сейчас мы смотрим на нее.

- А где человеческий лагерь? - поинтересовался Дылда. - Где старая река?

- Мир круглый, как яйцо, и сейчас солнце светит только на одну его сторону. Поэтому на другой стороне теперь ночь. Если хорошенько смотреть, может, и увидишь старую реку, но человеческий лагерь - никогда. На лике Нижней он слишком мал.

Дылда обхватил себя руками и задрожал, но Атласка двинулась между столиками туда, где пылало истинное Солнце, грозное, оранжевое, как пламя, и наводящее ужас.

Атласка подумала о спящей Солнце-Ее-Друг, о той, чьи глаза всегда согреты этой красотой. И от этой мысли у юной хиза на загривке вздыбилась шерсть.

Она раскинула руки, чтобы обнять Солнце и всех его родичей, чтобы затеряться среди них. Ибо наконец она нашла то, что искала. Солнце смотрело на Атласку, наполняло ее глаза, и она знала, что уже никогда не будет такой, как прежде.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. "НОРВЕГИЯ": ОМИКРОН,

ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО УНИИ; 10.9.52

"Норвегия" не первой влетела в гравитационное поле этого черного планетоида, состоящего из камня и льда и видимого только, когда он заслонял звезды. Ее уже поджидали.

Омикрон был всего лишь частицей космического мусора, но его траекторию можно было рассчитать, и он имел достаточную массу для того, чтобы удержать корабль, вышедший из прыжка. Давным-давно его случайно обнаружил Сунг, капитан "Тихого океана", и с тех пор им пользовался только Флот. Таких астероидов панически боялись команды досветовых торговых судов, зато экипажи джамп-фрахтеров, летающие по частным делам, ценили их как места тайных стоянок.

Бортовые датчики уловили движение в вечной ночи. Судя по излучению, у Омикрона собралось немало кораблей; подойдя ближе, "Норвегия" стала ловить переговоры их компов. Скользя взглядом по телеметрическим устройствам, Сигни боролась с сонливостью, всегда неохотно покидавшей ее после прыжка и сопутствующих ему наркотиков. Интуитивно догадываясь, что кто-то идет в ее кильватере, она отклонилась от линии прыжка и разогнала "Норвегию" до максимальной для реального пространства скорости. Это был рискованный маневр, но Сигни полагалась на опыт экипажа.

Через несколько минут, как только "Норвегия" закончила описывать умопомрачительную, тошнотворную петлю, Сигни стала сбрасывать скорость. Процедура была не из приятных, к тому же приборы слегка обезумели от ускорения, а человеческие мозги - от наркотиков, и вести корабль приходилось "на глазок". Сейчас любая оплошность в пилотировании могла закончиться столкновением с астероидом или другим кораблем.

- Отбой, отбой, - проговорил ком. - Все здесь, кроме "Европы" и "Ливии".