Спор на любовь (СИ) - Акула Ксения - Страница 19

Мне хотелось бежать от самой себя, потому что с каждым прошедшим днем гордость таяла на глазах, толкая меня к Нику. Приехать и умолять его… но о чем?

Все сказано, все сделано, но, Боже мой! Как мне хотелось продолжения!

— Ты дура, Лика. Ты едешь в Бриндизи, чтобы найти там итальянского красавчика и отдаться ему на борту яхты!

С этими мыслями я скинула с себя пижамные шорты и майку, чтобы погрузиться в горячую воду и на время отогреть собственное заледеневшее тело. Этот ритуал стал мне необходим, чтобы чувствовать себя живой. А племянники подарили смысл жизни, хотя я видела, какими глазами смотрит на меня Игорь — муж сестры, так, будто я стала приживалкой, которую желательно побыстрее выселить.

Черт!

Вот найду себе горячего итальянца и съеду от сестры, посылая на прощание Игоря куда подальше. — Пообещала себе мысленно, расслабляясь и отогреваясь от боли и обиды. — А с Ником покончено, раз и навсегда. Не захотел моей любви и не надо!

Глава вторая

Когда все так хорошо

Мне было незабываемо хорошо, так, как бывает несколько раз в жизни, когда ты вспоминаешь эти мгновения с теплой улыбкой на губах на протяжении долгого времени после.

Ангелина с мужем и детьми давно отправились в гостиницу, где мы остановились, мама с папой решили посетить ресторан, который им очень понравился в наш первый ужин в Бриндизи, а я слонялась по набережной. В воздухе царил незабываемый морской аромат, чуть солоноватый с привкусом рыбных деликатесов и ноткой солнечного тепла. Несмотря на конец октября, здесь все еще была августовская погода или же сентябрьское «бабье лето».

Прохладный бриз с моря холодил кожу, огни яхт, катеров, пароходов и паромов был сродни огонькам салюта в безбрежной синеве неба, а звуки легкой классической музыки, звучащей из ближайшего кафе на набережной, успокаивали.

Уют, трепетное волнение и ожидание чего-то нового, незабываемого с такой силой завладели моим разумом, что я полностью отрешилась от собственных проблем, выкинула из головы ненавистные мысли о Нике и отдалась на волю этого странного местечка под названием Бриндизи, которое мне не очень-то и нравилось. Нет, сама набережная была прекрасна, правда, портовой шум раздражал, но к идеалам я сейчас не стремилась. Мне не нравился городок, узкие улочки, нагромождение зданий, плотно прилепившихся друг к другу боками, словно древние старцы, ищущие опору друг в друге. Я не разделяла восторгов сестры и родителей от архитектуры и памятников культуры, от церквей и тех местечек, которые в первую очередь посещают туристы, поэтому сразу же отказалась сопровождать их в подобных прогулках. Моей мечтой было спрятаться в зеленых лесах на необитаемом острове, купаться голышом на диком пляже и кричать от ощущения полной свободы и независимости, что в Бриндизи совершенно невозможно было сделать.

И вот сегодня я в который раз оказалась на берегу моря, с бешеным ритмом сердца, с адреналином в крови, с каким-то томлением и предчувствием чуда. Что со мной происходило? Почему так влекло сюда каждый вечер, каждую ночь? Почему я избегала многолюдных кафе и ресторанов, общества родных, общественных пляжей?

Наверное, ответ крылся на далеком берегу, где-то там, за пределами видимости. Я жадно провожала каждый паром, отплывающий в Грецию, и больше не могла себе врать.

Мне хорошо здесь, на набережной, невдалеке от порта только потому, что жажда уплыть в Грецию столь велика, столь притягательна и вместе с тем так запретна. Именно желание сесть на ближайший паром становилось тем магнитом, который вел меня к морю, ни магия воды, ни успокаивающий плеск волн и одуряющий аромат набережной.

Нет!

Я хотела попасть в Грецию, с первого дня жизни в Бриндизи, с того самого момента, как моя дорожная сумка упала на пол гостиничного номера. С тех самых пор только одна запретная мысль была для меня главенствующей: «Сесть на паром и уплыть в Грецию, туда, где родился отец Ника, туда, где много лет жил он сам»!

Я обреченно помотала головой.

Нет! Ничто и Никто не могут избавить меня о глупых никчемных фантазиях о Нике, граничащих с детской мечтой в чудо!

Возможно, мое подсознание никак не хотело мириться с осознанием нашего расставания, разрыва и вело меня в объятия неизведанного, давало надежду на понимание этого странного мужчины, столько лет хранившего в сердце любовь ко мне. Ник одиннадцать лет боролся с этим чувством, чтобы в самый неподходящий момент вывалить на меня все, комом; с болью, с ненавистью, с пламенем и сожалениями. А что сделала я?

Сбежала! — услужливо подсказало мне собственное «Я».

Отвергла любую его попытку на оправдание, шанс на разговор, на объяснение.

Но в тот момент он так сильно унизил меня, так жестоко оскорбил, что я бы просто не смогла разумно отреагировать на его слова, какими бы они не были.

А теперь? — снова вмешался неутомимый голос.

Теперь я готова была встретиться, посмотреть Нику в глаза и даже поговорить, без слез, без истерик, без оскорблений; как взрослые люди. Выяснить до конца все, что не давало мне покоя с той проклятой ночи в гостинице.

В голове сразу всплыли памятные картинки прошлого: Ник с перекошенным серым лицом и пылающими дырами глаз, растрепанный возбужденный Дмитрий с рыжеволосой Маргаритой в его объятиях, Элис…

Имя подруги отдалось вспышкой неожиданной боли, но очередной порыв ветра остудил голову, отгоняя непрошенные муки совести на задний план. Я уверенно посмотрела в сторону порта и пошла туда, куда звало меня любящее сердце.

Наплевать, что Ника нет, и не может быть в Греции. Наплевать, что я понятия не имею, как звали его отца и откуда он родом. Наплевать, что я не знаю, что меня ждет на том берегу, и чего я вообще хочу от этой поездки.

Мне просто необходимо сесть на паром и уплыть с Бриндизи.

Об этом кричала мне интуиция, об этом плакала душа, туда звало сердце, а сил на сопротивление больше не осталось.

Повела плечами, чтобы прогнать мысли о семье, о своем безрассудном поведение, о бесполезности поездки и даже о возможных рисках и незапланированных тратах.

— Я просто проветрюсь! — пообещала себе вслух, боясь признать, чего на самом деле жду от этой авантюры.

А ждала я чуда!

Вилла отца встретила меня неприступными решетчатыми воротами и белокаменными стенами с резным узором по верху. Сколько себя помню, всегда не любил это место, отдаленное от городского шума и вообще жизни. Но все это в прошлом, потому что сегодня я жаждал тишины и покоя, а что может быть лучше, чем огромная парковая территория и старый, но построенный на века отцовский дом?

Располагался он на высоком скалистом берегу, резко обрывающемся прямо в море, поэтому прилегающая к вилле территория была огорожена только со стороны подъездной дороги. Ни один безумец не рискнул бы карабкаться на участок по каменистому склону, а в низине отец давным-давно устроил искусственный бассейн, к которому был оборудован безопасный спуск на подъемнике.

Красивейшие места!

Яркая зелень мирт, лавра и каменного дуба, которые буйно разрослись в парковой части виллы, радовали и успокаивали глаз, а скорая встреча с их тенистыми кронами зарождала в душе восторг и ликование. И только мысль о голубоглазой блондинке с милым детским личиком и характером разъяренной тигрицы не давала мне покоя ни днем, ни ночью.

Постарался отогнать непрошенный образы как можно дальше, натягивая на лицо неискреннюю улыбку, чтобы поприветствовать мать, но вскоре уже от всей души радовался ее горячим объятиям и словам любви.

— Ну, здравствуй! — мать прижала меня к груди, чуть не плача от счастья, а я смущался, как мальчишка.

Сколько мы не виделись? Два года, три?

— Четыре года! — будто прочитала она мои мысли, — долгих четыре года ты не вспоминал о родных местах и родной матери!

— Мам? — поморщился от укоризненного взгляда зеленых ясных глаз. — Ты прекрасно выглядишь. — Сказал я совершенную правду и постарался одновременно уйти от неприятной темы.