Евгений - Черри Кэролайн Дженис - Страница 20

И как быстро пробегают года! Словно сладкий сон!

Но все-таки, что замышляет Черневог? Что ему нужно? Ведь понятно, что обрести вторую жизнь он все равно не сможет! Интересно, знали ли лешие о его возможном появлении? Может быть, потому и исчезли, что знали?

Впрочем, день прошел спокойно. За исключением того, что Пестрянка, лошади Ильяны, оставшись без присмотра, забрела в огород. Первым ее заметил Малыш — с лаем бросившись к лошади, он спугнул ее. Малыш заливался пронзительным лаем, а дядя и отец, выскочившие на крыльцо, бранили лошадь. Ильяна хохотала, но это был смех сквозь слезы.

А когда из конюшни выскочили две других лошади, и тоже стали носиться по кругу, а Малыш растерялся, не зная, кого облаивать, дядя и отец тоже залились смехом.

— Можно даже не ехать теперь, они и так здорово размялись! — сказал отец, и новый взрыв хохота покрыл их двор. так долго Ильяна никогда в жизни не смеялась. Душа ее стала потихоньку оттаивать — вместо подавленности и страха она стала испытывать чувство стыда, поскольку выходило, что она предала друга. Конечно, умирать она не хотела, что бы там не говорили родные, когда заметили ее с Черневогом. Но теперь — странное дело — больше всего на свете Ильяне хотелось начать какую-то другую жизнь, поскольку она поняла, что старая закончилась, и ее уже никогда не будет. Конец ей положил уход из дому матери.

И был один приятный сюрприз — оказывается, дядя Саша и отец умеют заразительно смеяться. Все это было так необычно, так интересно…

Нет, если вчерашний день казался одним сплошным кошмаром, то день сегодняшний обещал быть сплошным весельем. И в этом веселье не было ничего плохого.

Вот как, оказывается, может быть дома, когда нет матери! Вдруг Ильяна даже ужаснулась от мысли — ведь образ матери стал ассоциироваться в ее душе с мрачной тишиной, невеселой жизнью. В общем, ничего хорошего. Но разве можно так думать о матери?

Когда Ильяна вместе с Александром принялись разравнивать взрыхленную конскими копытами землю в огороде, Ильяна вдруг неожиданно спросила:

— Дядя, а с мамой и вправду все нормально?

— Но почему ты вдруг спросила? Почему с ней должно быть плохо?

— А ты можешь передать, хотя бы мысленно, ей кое-что от меня?

— Запросто!

— Тогда скажи, что я больше не обижаюсь на нее! Но пусть она пока не возвращается сюда! Почему — я скажу позже. Но ты скажи ей…, — тут девушка замолчала, подбирая слова, — или нет, попроси-как ее лучше… В общем, пусть постарается почувствовать себя счастливой!

Саша удивленно посмотрел на племянницу:

— Мышонок, хорошо, что ты решила сказать ей это!

— Я… Ах, что-то я сегодня разошлась!

— Но что в этом плохого! Ты столько времени мучилась, теперь нужно разрядиться! Нельзя мучить душу! Ты у нас и волшебница к тому же, тоже ведунья! И потому уже можешь пользоваться заклятьями! Можешь… Можешь пользоваться и отцовским топором, только сначала он должен показать тебе, как им работают, — неожиданно закончил дядя.

Впрочем, понять его можно было, — конечно, он имел ввиду, что колдовские заклятья, как и топор, — это не игрушка, и пользоваться ими нужно осторожно и с умом.

— А мама, — нарушила тишину девушка, — ведь она… она тоже испугалась?

Но чего?

— Понимаешь, мышонок… Есть одна вещь… Это, наверное, даже не вещь…

Это скорее всего место, откуда волшебство приходит… Мать твоя когда-то занималась этим… Но занималась так, как ни в коем случае не должна была! И она знает, как в это место можно попасть. Конечно, у нее есть чувство здравого смысла, тем более, что она очень многое повидала и испытала в жизни. Но если это чувство здравого смысла ей изменит, тогда с ней случится то, что однажды случилось с твоей бабушкой. И лучше тебе этого не знать. Твоя мать убивала людей. Я думаю, что она может забыть о своей предыдущей жизни. Если, конечно, больше не станет носить в душе6 злых намерений.

— Но для чего это ей снова делать!

— Конечно, это вроде бы ей не нужно! Но кто знает, что будет хотя бы завтра? В настроении человека в любой момент может произойти крутой переворот. Понимаешь, мышонок, если ты хоть единожды серьезно занималась чародейством, то оно начинает затягивать тебя. Кажется, я говорил тебе, что это похоже, когда пьешь водку. Только при этом у тебя не кружится голова. Но ты становишься очень опасной! Я когда-то… когда-то занимался этим. Но я не слишком серьезный волшебник. Так, баловался время от времени. Но все равно — мне больших усилий стоило перестать заниматься чародейством. Это затягивает, как болото! И твоя мама…

Ну, естественно, люди всегда так делают — только нужно сказать что-то особенно важное, как они обрывают монологи. Самое главное он не сказал, и видимо, это уже не вытянешь из него.

— Мышонок, теперь я скажу тебе! Раньше я не говорил это, ты ведь была маленькая. Ведь сама знаешь, как бывает — маленьким детям говоришь не делать то, а они как раз сразу же бросаются делать это! Хотя знают, какие могут быть последствия. Так уж устроен человек, что поделаешь! Но я все равно прошу тебя — не надо беззаботно пользоваться своим волшебством! Тебя затянет, как и любого другого чародея. Ты не будешь знать сна и покоя. К тому же… к тому же нашим животным не всегда нравится волшебство. Ты видела, как Малыш скалит зубы, когда мать твоя начинает возиться с травами?

Ильяна печально кивнула.

— И потом все волшебство исходит из одного места. Начиная заниматься им, ты связываешь себя им, привязываешься к этому месту! Может быть, такое место вовсе не одно. Для чего ради только праздного любопытства обрекать себя на долгие страдания?

Ильяна вздрогнула. А дядя между тем продолжал:

— Но я имею в в иду совсем не русалок! Русалка как бы забирает чужую жизнь. Она просто убивает людей. Но чародей своим волшебством забирает не жизнь даже, а нечто иное, что я даже не могу назвать. Вообще-то у колдунов есть свои пределы, дальше которых им нельзя прибегать к волшебной силе, но кто знает, все ли поступают так. Я начал с того, что чародей связывает себя волшебством с его источником. Он сам даже не замечает, как постепенно все сильнее попадает к этому источнику в зависимость. И нельзя поручиться, что ты не попадешь в такую же зависимость. Стоит ли губить свою жизнь ради одного только праздного любопытства? Твоя мама запуталась в этом так прочно, что выбраться на свободу, сбросить с себя путы ей очень непросто. Пока что у нее вообще ничего не получилось. А мы… Никто из нас просто не может ей помочь!

Хотя я пытался!

— Но ведь она, выходит, причиняет вред отцу!

— Твой отец любит ее, и мать вовсе не заставляет его делать это! В конце концов, любовь — это штука сложная, волшебство мало действует на нее!

Конечно, кое-какой вред она ему причиняет, и понимает это сама! Вот потому-то она и пыталась отослать его в Киев, чтобы там он, закружившись в водовороте городской жизни, забыл про нее! Но это была очень глупая мысль. Петр просто вляпался в нехорошую историю. Его чуть было там не казнили — иногда твой отец бывает поразительно бесшабашным.

Впрочем, это тоже легко объяснить — оказавшись вдали от тебя и твоей матери, он перестает дорожить собой. Он там напивался до смерти, играл в кости, связался с нехорошими людьми. Твоя мать вовремя спасла его…

Ильяна обо всем этом даже понятия не имела. Хотя отлично помнила тот год, когда отец отправился в Киев. Кажется, тогда была плохая погода. И настроение тоже было неважным…

Да, именно тогда Ильяна решила, что когда вырастет, то у нее всегда будет хорошее настроение. И отец никогда больше не будет оставлять их…

Кажется, тогда она знала, что отец ушел надолго, и чувствовала, что ему там плохо, хотя была всего лишь ребенком. С мамой всегда было просто невыносимо. Конечно, был еще дядя Саша, с которым намного лучше, чем с матерью, но Ильяне всегда так хотелось…

Да, ей хотелось, чтобы отец вернулся. И Ильяна постоянно инстинктивно внушала дяде и матери, что отца надо вернуть домой.