Ангел с мечом - Черри Кэролайн Дженис - Страница 59

— Не хочу! — крикнула она, и «не» вернулось безумным повторением, как эхо с потолка. Альтаир дико посмотрела назад, на Мондрагона, и он подал ей глазами знак идти дальше. По залу с треском перекатывался гром. Снаружи шумел дождь, его захлестывало ветром на чистый пол, и мужчины снова закрыли дверь. Тот, что держал Альтаир за руку, снова потащил ее за собой.

— Иди ты к черту! — крикнула она.

— …к черту, — ответил зал. Гром загремел, как на Страшном Суде. Мужчина потащил Альтаир в какой-то боковой коридор.

Хочет привязаться ко мне? Я убью его! Успею убить его до того, как они сделают это со мной.

По лестнице вверх, а потом еще через один коридор в комнату, где к ним с обеих сторон бросились новые охранники. Открылась дверь, и мужчина, который держал Альтаир за руку, грубо втолкнул ее. Она остановилась на великолепном ковре, увидела полированную мебель и единственное окно, за ромбовидными стеклами которого как из ведра лил дождь.

И железные прутья на окне.

Дверь сзади захлопнулась. Щелкнул замок.

Альтаир ходила по комнате взад и вперед, взад и вперед, потому что слишком устала. Все тело так болело, что она не могла лежать.

Я убью их, думала она. Если когда-нибудь снова отсюда выберусь, я однажды ночью вернусь сюда и расправлюсь с ними. Спалю весь этот сумасшедший дом и остров Риммон вдобавок.

Конечно, они сами знают это. А это значит, что я никогда больше отсюда не выйду, не правда ли?

Ох, мама, твоя дочь выбрала путь, с которого больше не может сойти. Мне очень жаль.

Но уже что-то, не правда ли? Как мы задали этому проклятому работорговому кораблю и всему Мечу Бога!

Ретрибуция Джонс возникла, сидя со скрещенными ногами на кровати. Сдвинула фуражку на темных волосах назад и посмотрела налево и направо.

Ну, Альтаир, вот это дом, да?

Проклятье, мама, что мне делать?

Она перестала бегать взад и вперед. Дух перед ее внутренним взором исчез и не оставил на кровати ни следа.

Альтаир вытерла пыльную ладонь об ногу. Ногу закололо, и она заметила на штанине дырку.

Значит, это был гвоздь!

Потом стало больно. Заболело так же, как все остальное, тупо и как бы издалека. Она опять заходила взад и вперед, к окну и назад. Снаружи ничего не было видно, кроме серых стен, туч и брызг дождя на стекле. Потом она зашла в ванную. Мраморная ванна и латунный шкаф. Еще роскошнее, чем ванна у Галландри. На мраморном краю стояли бутылки. Парфюмерия. Шкаф с ящиками навел Альтаир на мысль, что кто-нибудь, возможно, мог забыть в этой начищенной до блеска тюрьме что-нибудь полезное. Она проверила все полки и осмотрела бельевой шкаф.

Ничего, кроме полотенец, простынь и стопки мужской одежды. Шелковые вещи. Шерстяные. Несколько пуловеров.

Она опять подошла к кровати, крепко ухватилась за стойку кровати и уставилась на вышитое покрывало и чудесные мягкие подушки. Потом обняла стойку рукой и стояла, покачиваясь.

Проклятье, нет. Я же грязная.

И при этой мысли вытерла рукавом мокрый нос. Рукав пропах солью и водой порта.

Он не сделал бы этого… и будь я проклята, если сделаю я!

Глупый снобизм Верхнего города!

Она, спотыкаясь, снова отправилась в ванную, составила все бутылки на широкий край мраморной ванны и влезла в пустую ванну. Повернула краны, заткнула слив и, заметив, что вода теплеет, подставила голову под струю. Напряженные от холода мышцы расслабились, обмякли и задрожали. Она мгновение посидела, чтобы согреться, потом провела ладонями по волосам. Вздрогнула, когда пальцы наткнулись на шишку сбоку. Потом ощупала затылок, где уже почти зажила старая шишка, и, вспомнив, как она ее получила, глубоко вздохнула. Вздохнула еще раз и пригнула голову под струю, чтобы промыть глаза от соли и прогнать боль из шеи.

Флаконы, проклятье! Стекло!

Она быстро вылезла из ванны, не закрывая краны, вылила в слив жидкость из относительно большой бутылки и замотала ее в толстое полотенце.

И разбила о край ванны.

Альтаир испортила две бутылки, прежде чем получила хороший кусок, увесистый осколок стекла. Остальное она завернула в полотенце, выдвинула ящик бельевого шкафа и спрятала маленький сверток под бельем.

Потом снова надела жесткие от соли штаны и голубой мужской пуловер из шкафа. Осторожно сунула большой осколок за пояс, оставив снаружи край в качестве рукоятки. Сверху натянула пуловер и осторожно села на кровать. Осколок шевелился, но скользил по телу легко и свободно. Альтаир вздохнула и легла — прямо в одежде — закрыла глаза и погрузилась во тьму.

…они не ворвутся сюда, ради предков, и не потащат меня совершенно голой…

…не скажу им ничего такого, чего бы они уже не знали. Я им нужна — как мило, я сделаю, как приказано, стерплю все, пока не появится возможность…

Куда они его увели? С ним обращаются так же, как со мной? Боже мой, надеюсь, надеюсь…

Тюрьма богача, вот что здесь. Богатый человек портит отношения с Синьори, и его отдают под охрану какой-нибудь семьи.

Его доставят на этой черной длинной лодке в Юстициариум, и он никогда больше не увидит дневного света.

Богатого человека не станут вешать на мосту. Для таких у них другие методы. Они не хотят, чтобы люди вроде меня видели богатых людей болтающимися на виселице.

Им отрубают голову, правда?

Когда узнают то, что хотят знать.

Загремел замок. Альтаир проснулась и в панике поняла, что в комнату кто-то вошел. Она подняла голову, совсем не думая об осколке, пока, вставая, не почувствовала, как острие выше талии скользит по коже, а потом осколок снова выпрямился. Раскаты грома удалялись. В комнате стоял мужчина. Позади него, снаружи, ожидали еще несколько.

— Выведите ее, — сказал мужчина в комнате.

Вошли двое мужчин и направились к ней. Альтаир подняла руки.

— Хэй, да я иду, я иду!

Потом я приду туда, где есть двери. Узнаю, где прячется Мондрагон.

— Слушай, да не хватай ты меня!

— Уолд, оставь ее!

Мужчина отошел. Она ужом проскользнула мимо него и вышла в коридор.

— Куда…? — хотела она спросить, но мужчина, который отдавал приказы, только показал рукой вниз по коридору и ушел. Она пошла за ним, босиком меж обутых в сапоги мужчин, и подумала о незащищенной спине перед собой.

И о трех вооруженных мужчинах сзади.

Навстречу им шла другая группа, вниз по противоположной стороне большой лестницы. Она узнала людей Николаева. Между ними была заметна светлая голова. Они подходили все ближе. Руки Мондрагона были свободны, цепь и кольцо с него сняли. Он был одет в светлую рубашку. Он увидел ее, но она просто шла дальше, покорно и спокойно, шла к лестнице, где обе группы встретились. И потом пошла рядом с Мондрагоном вниз по широким мраморным ступеням.

Он коротко посмотрел на нее один раз. И все.

Он не хочет, чтобы я говорила. И я не стану. Не скажу ни слова.

Альтаир поймала его взгляд второй раз на полпути вниз и слегка прищурила веки — жест глазами.

Я не беспомощна, Мондрагон.

Его глаза вспыхнули. Может быть, он понял.

Мондрагон отвел взгляд, направил его вперед в каменный зал, такой большой, что в нем отражалось эхо, и освещенный верхним светом. Дождь громко барабанил по крыше и стал еще громче, когда они вышли из под навеса. Стих снова, когда стражники повели ее дальше. Эхо доносилось и из маленького бокового зала. В этом гигантском зале оно звучало очень громко.

Холодные звуки. Жесткие звуки. Вода и камень.

Я раздобыла нож, Мондрагон. Не знаю, удастся ли нам выйти отсюда, но если они сунут нас в эту черную лодку, то надо прыгать за борт и уплывать как можно дальше.

В городе столько дыр, сколько мостов. Я знаю их все.

Я боюсь, черт возьми еще раз. Не люблю этих вежливых людей. Не люблю их и то, как они раздают направо и налево приказы и угощают друг друга отравленными напитками.

Перед самым залом коридор уводил в сторону, они повернули туда, и один из мужчин постучал в дверь, приоткрыл ее сначала чуть-чуть, а потом полностью, чтобы они могли войти.