Грешники, которыми мы стали (ЛП) - Хариан Сара - Страница 29

Кейси говорит первый:

– Когда горел дом, я думал, что мы уже умерли.

– Ад явно не  заботится о нашем тестировании, – говорит Джас.

– Ты веришь в ад? – он спрашивает ее.

Она думает некоторое время.

– Нет. Я верю в поиски искупления, даже после смерти.– Опять это слово. Искупление. – Эвелин? – спрашивает Джас.

У меня не хватает смелости сказать ей, что мой измученный ум не может думать ни о чем, кроме того, что смерть не является чем– то бесконечным, а оказывается удушающей чернотой.

Но я пытаюсь представить что– то другое для нее. Я стараюсь притвориться, как тогда, когда думала о присоединении Меган.

– Смерть будет похожа на то, что ты плывешь на спине в чистейшей воде и о чем– то думаешь под палящим солнцем. Ни о чем не беспокоясь. Ничто не может снова разбить твое сердце. Некого терять.

– В одиночестве? – спрашивает Джас.

– Да. В одиночестве.

Кейси сжимает мою руку еще крепче. Джас права. Любовь – это как стирка: постирай, прополоскай – повтори. Влюбленность для всех нас сейчас так же бессмысленна, как моя вера в то, что мы с Лиамом будем всегда вместе.

Ничто не вечно, кроме одиночества.

***

Мягкие стенки палатки трясутся, как будто кто– то борется за то, чтобы выйти.

Все кричат. Я просыпаюсь.

– Валери! – Джас кричит, выбегая из палатки.

Кейси и я обмениваемся непонимающими и испуганными взглядами, прежде чем откинуть одеяла прочь. Он стонет, когда первый раз за несколько часов потягивается, и я проношусь мимо него, выползая из палатки и становясь на ноги.

Джас быстро исчезает в лесу.

– Что случилось? – кричу я Таннеру, который сжимает свои волосы в кулак.

– Валери сказала, что ей нужно в туалет. Она...она...

– Говори!

– Она была утащена в лес. Что– то утащило ее в лес.

Что– то?

Я срываюсь с места, Кейси бежит за мной.

Его дыхание тяжелое – ему больно, я знаю, что каждый шаг дается ему с трудом, но он не отстает. А даже  ускоряется, когда мы мельком видим, как Джас борется с веткой на своей ноге впереди. Наклон холма заставляет нас всех идти, и я чуть не запутываюсь в ногах, прежде чем мы достигаем земли. Валери лежит на спине посередине поляны, хватаясь за что– то на шее. Джас бежит прямо к ней, падая на колени.

Когда я подхожу ближе, то могу различить предмет на шеи Валери. Удавка. С помощью Джас она в состоянии выпутаться из нее, хватая ртом воздух.

Я падаю на землю с другой стороны от нее.

– Какого черта произошло?

Валери кашляет, слезы появляются на ее глазах, когда она потирает шею. Она выдавливает из себя:

– Она скользнула вокруг меня, как змея. Я не знала, что происходит, пока не стало слишком поздно.

Кейси обегает поляну вместе с Таннером. Петля крадется по земле самостоятельно.

– Они все видят, – Стелла поет на краю поляны. Она крутит вокруг пальца прядь волос. – Они возьмут свои робото– пальцы и сдерут твою кожу. Держу пари, им нравится это.

– Заткнись, – приказываю я.

Я прослеживаю взгляд Валери и вижу детскую куклу, мягкое тело и фарфоровые конечности, голова разрублена. Стеклянные кусочки покрывают землю.

– Не смешно, – бормочет Валери, и темнота окутывает небо, пока не остается ничего, кроме серого призрака света. Поднимается туман, и мое внимание привлекают три тела, которых не было прежде – три тела, свисающие с петель, их ноги раскачиваются взад и вперед.

Дерево скрипит под их весом.

Сдавленный всхлип вырывается из горла Джас.

– Теперь ты кричишь, – говорил Стелла.

– Нет, – незамедлительно говорит Валери. – Я виновна, как смертный грех. Мои присяжные знали это. Я знаю это. Я не собираюсь сидеть здесь и делать вид, что выживу. – Она встает. – Вы слышите меня?

Она говорит Передовому Центру, как делал это Кейси, убеждая кого– нибудь слушать. Она надеется связаться с ними, или она сдается?

– Прекрати, – говорит Джас, но Валери не слушает. Она пристально смотрит на три качающихся тела, несовпадающие рубашки и серая плоть. Фиолетовые губы. Выпуклые глазницы. Когда это закончится? Оживут ли они или упадут на землю, бросая свои удавки друг за другом на шею Валери, чтобы задушить ее? Будут ли бить ее, как делал это отец Кейси?

Заразят ли ее? Взорвется ли она?

Никто ничего не говорит. Валери словно камень, она бросает им вызов, а затем, когда проходит несколько минут, говорит:

– Мне нужно в туалет.

И потом уходит.

Дерево стонет из– за тел.

Стелла вскрикивает:

– Нет! – она вопит, идя к центру поляны. – Вернись, тупая сука!

Я вскакиваю, мои пальцы сжимаются вокруг ее запястья. Она выдергивает свою руку.

– Они не доделали это до конца, как с ними! Она не должна уходить!

Что– то внутри меня щелкает. Я беру ее руки и встряхиваю.

– Почему? Почему ты все портишь?

Она тает в моих руках, падает на землю и бесстыдно начинает плакать, сопли и слезы капают с ее подбородка.

– Я.. Я только...прикоснулась? Снова и снова он приходит... О– он может касаться меня. О– он может сделать мне больно, и это НЕСПРАВЕДЛЕНО, КОГДА Я ЕДИНСТВЕННАЯ, КТО НЕ ВИНОВАТ. ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО, ЧТО ОНА МОЖЕТ УЙТИ.

Стелла задыхается и, несчастная, корчится на земле. Она не встанет. Даже тогда, когда мы уходим, чтобы вернуться в лагерь, подальше от тел, которые болтаются под тусклым небом. Я держу за руку Джас, когда мы следуем за Кейси, размышляя, что случилось с Валери.

Но она в порядке. Она сидит и потирает шею прямо в центре нашего оскверненного лагеря. Наша еда украдена.

Наша палатка, наши одеяла, наши сумки порезаны на кусочки.

21 мая, прошлый год

Школа

Мы не понимали, на какую блестящую концепцию наткнулись, Меган и я.

Она взяла курс своего любимого профессора, человека, который был мастером изобретательности. Он очень сильно любил эту концепцию – идея преобразования красивой фотографии в художественную форму, что отразило ее оригинальность и создало новую форму – он хотел бы создать целую галерею, основанную на этой концепции.

– В следующем семестре мы откроем выставку, – пообещал он на встрече со мной и Меган. – Вы обе будете руководить командой до конца лета, чтобы начать поиски партнеров и продвинуть эти проекты.

 Мы держались за руки все время под столом. Этот проект должен был быть насыщен нашими интересами, но это намного больше. Это было чем– то академическим, чем– то прекрасным. Способ, благодаря которому мы можем оставить свой след в колледже. У художников немного целей, только надежда на то, что мы не будем голодать до смерти, и кто– то оценит нас.

– Готовы вы ли к этому? – спросил профессор. – Я хочу убедиться, что вы обе посвящены в детали, прежде чем начать посылать электронные письма и направлять средства на открытие галереи в следующем году.