Грешники, которыми мы стали (ЛП) - Хариан Сара - Страница 23

Кейси кашляет, когда лопата в третий раз соприкасается с его телом. Он расслабляется, голова поворачивается в мою сторону.

Он сдаётся. Он не может сделать это.

– Борись! – кричу я.

Виноградная лоза сдавливает мою талию, удерживая на месте. Нож. Я использовала его, чтобы разрезать одеяло. Он в кармане моей толстовки.

Я извиваюсь, пока не добираюсь до него, перекатывая в одежде. Я осматриваю виноградную лозу так быстро, как могу, пока клочки пены не отвлекают меня.

Стук  металла по костям заполняет воздух. Слезы оставляют полосы на грязных щеках Кейси.

Под пеной скрывается каркас проводов. Деликатно– волокнистый.  В этот момент я разрезаю закрученную нить из них, лоза ослабевает, и я свободна.

– Никогда не уважал крышу над головой. Всё, что я дал тебе. Просто хотел большего, пока не было достаточно, не так ли?

Я распутываю себя, листва царапает моё лицо, когда выползаю на руках.

Отец Кейси делает шаг влево, спиной ко мне, его нога находится в опасной близости от шеи Кейси.

– Я потратил слишком много времени, пытаясь защитить твою шкуру. Должен был вывести тебя куда– нибудь и застрелить, как плохую собаку, когда у меня был шанс.

Он поднимает лопату, на этот раз прицеливаясь к голове Кейси.

– Лучше поздно, чем никогда.

Я не раздумываю. Или, может быть, я думаю, что приняла решение, что мне всё равно. Я атакую, погружая нож в спину отца Кейси.

Он опускает лопату, но не превращается в дым, или с воем не возвращается обратно в землю. Я прохожу сквозь него, как если бы он был проекцией. Иллюзией. Я вонзаю этот нож прямо в настоящие мышцы – прямо в мясо –   клиновидное лезвие между двух ребер.

Тёплая кровь стекает по рукоятке.

Он выгибает спину и падает на колени. Подонок пытается поднять лопату, как будто не был выведен из строя. Я выхватываю лопату прежде, чем он сможет сделать это. Отец Кейси умер, и такой ситуации просто быть не может.

Я позволяю логике взять надо мной верх.

Осколки рукоятки впиваются в мою плоть, когда я размахиваюсь со всей силой. Лопата рикошетит в череп отца Кейси, и он падает вперёд, лицом погружаясь в грязь. Нож торчит из его спины.

Пока я неподвижно стою, Кейси переворачивается, приподнимаясь на трясущихся руках, и ползёт к своему отцу. Рукоятка ножа опускается и поднимается с каждым вдохом.

Вверх и вниз. Вверх и вниз. Я подстраиваюсь под отца Кейси. Вдох и выдох. Вверх и вниз.

Кейси балансирует на коленях и хватает рукоятку ножа обеими руками, дергая её. Он позволяет ей упасть, на этот раз в другом месте. Его правая почка.

Опять. Нижняя часть его позвоночника. Его шея.

Его лопатка.

Кейси кромсает и кромсает, кровь попадает на его лицо и одежду, когда вытаскивает рукоятку ножа. Он не останавливается, не тогда, когда его отец должен быть мёртв – снова – его спина не более чем рваная ткань, изуродованная  кровью.

Я падаю на колени, схватив забрызганную руку Кейси. Я называю его по имени снова и снова, поддев его пальцы, пока нож не падает на красную землю.

Мы стоим, словно статуи, над трупом.

Что я наделала?

Я завершила цикл, вот что я сделала. Я убила, чтобы защитить. Но это не означает, что это правильно.

Я доказала, что могу убивать снова.

Они собираются убить меня сейчас. В любой момент. Я могу чувствовать, как сильно бьётся моё сердце. Оно знает, что это последний его шанс наделать шума.

Я просто перестану существовать.

Моё дыхание сотрясает тишину.

Ничего не происходит.

Кейси заводит его руку назад, ползёт в кусты, в которых я запуталась, и его начинает рвать. Его спина выгнута, как животное, когда выплевывает желчь изо рта.

– Ты сделала только хуже. Он собирался убить меня. Это должен был быть конец. Теперь я должен сидеть и ждать, чтобы умереть.

– Ты не знаешь этого.

Он мрачно усмехается и садится.

– После того, что я только что сделал, ты реально думаешь, что они позволят мне жить? Я доказал, что они правы. Я бы убил его ещё раз, если бы у меня был шанс. – Его голова запрокидывается назад. – Вы слышите? Вы можете покончить со мной сейчас!

Я вздрогнула, когда его голос эхом разнесся по лесу.

– Я помогала. По крайней мере, тебе не придется ждать смерти в полном одиночестве.

Его лицо выражает поражение.

– Почему... почему ты сделала это?

Я открываю рот, но не могу подобрать слов, чтобы объяснить, что наблюдать за тем, как бил его отец, было намного хуже, чем смотреть на то, что случилось с Эрити.

– Ты жив. Он нет. Если они решили убить тебя – хорошо, но это не означает, что я буду сидеть и ничего не делать.

– Это тупой ответ.

Я кладу ему ладонь на грудь. Он шипит под давлением.

– Ты потерял свой рассудок, – говорю я.

Его глаза смотрят на искалеченный труп.

– Он виноват в этом.

***

Восхождение на холм требует больше усилий от Кейси, чем от меня. Мыслями он где– то далеко. Он не разговаривает. Я держу свои пальцы переплетенными с его, когда вывожу его из долины. Он останавливается, плечи резко опускаются. Я крепче сжимаю его руку и обещаю:

– Еще немного.

– Я не могу. – Он использует мало усилий, чтобы дёрнуть меня назад, останавливая нас. – Зачем тратить время? Я должен остаться здесь и ждать, что меня прикончат. Я не могу подвергать этому всех в лагере.

– Я не для этого спасала твою задницу, чтобы позволить тебе сделать это.

– Я никогда не просил тебя спасать меня, – огрызается он, его взгляд более пустой, чем был до этого.

Звучит очень знакомо.

– Заткнись и продолжай идти, – приказываю я, но угроза смешна, потому что мой голос дрожит. Я не знаю, почему паникую. Может быть потому, что после всего того, что я сделала, он до сих пор не заботится о том, чтобы жить.

Похоже на то, что он не думает, что у него есть причина для этого.

Такое чувство, что прошли часы после того, как мы повторили наш путь назад к горячему источнику. Я захожу первая, вода достаточно прохладная.

Кейси тоже заходит, морщась, когда погружается в воду. Он очень бледный. Я тяну его рубашку вниз и начинаю заниматься его головой, стараясь скрыть ужас на своем лице, когда вижу следы ушибов.

Он опускается на колени. Я замачиваю свою белую футболку, которая становится розовой, когда я вытираю запекшуюся кровь с его лица, волос, висков.

– Я заслуживаю ада, – говорит он.

Я скольжу рубашкой по его ушибам на ключицах, по старым шрамам на груди, вниз по его рукам. Шрамы от пыток.

Я прослеживаю их.

– Нет. Он заслуживает ада. Он заслуживает умереть снова и снова.