Два мира. Том 2 (СИ) - "Lutea" - Страница 70

Тобирама бросил взгляд на Мадару.

— Есть успехи?

— Нет пока, — проговорил он, глядя только вперёд.

«Надеюсь, вскоре появятся, — подумал Тобирама. — Если Мадара не вернёт в скорейшем времени свои прежние силы, у нас будут большие проблемы в следующей битве с Хаширамой…»

В этот момент в окно, мимо которого они проходили, ворвался серебристый сгусток света. Тобирама и Мадара инстинктивно отпрыгнули назад, ближе к повороту коридора — потенциальному укрытию, увлекая за собой опешившую Минерву. Зависнув ненадолго, серебристый сгусток подплыл ближе к ним и оформился в искрящегося кролика.

— Добрый день, Тобирама-сама, Мадара-сан, — вежливо произнёс кролик голосом Хинаты. — Я бы хотела передать вам важную новость. Вчера мы прибыли в Литтл-Хэнглтон с намерением ещё раз обследовать окрестности на предмет наличия крестражей — мы предположили, что на родине родителей Тома Реддла может быть спрятан ещё один помимо кольца. Однако мы сделали совершенно другое открытие… — голос сделал паузу — не то намеренно, не то Хината запнулась. — Сасори-сан жив. Пока ещё мы не знаем, как и почему, но сегодня, надеюсь, он расскажет нам это. После я непременно сообщу вам.

Патронус рассеялся лёгким сверкающим дымом. Тобирама и Мадара обменялись взглядами.

— Сасори жив? — проговорила Минерва удивлённо. — Но… как? Я сама видела, как в том бою его сразила Авада Кедавра, а после вы, Мадара, сожгли его тело…

— Изворотлив, — негромко протянул Учиха со смешком.

«Но зачем ему было изображать собственную смерть? — Тобирама нахмурился; у него были варианты, и все не очень для характеристики кукольника выгодные. — В любом случае, Хината после свяжется с нами, и мы узнаем, что произошло. Сейчас нет смысла угадывать».

— Я рада, — после довольно долгого молчания сказала Минерва; она опёрлась на подоконник обеими руками и смотрела за окно. Метель немного улеглась, и видно было, как Хагрид выходит из Запретного леса. — Это правда хорошая новость.

— Лишних воинов в войне не бывает, — согласился Тобирама.

— Я не об этом, — возразила Минерва. — Хорошо, когда товарищ, которого оплакивал, оказывается жив и здоров.

И вновь Тобирама и Мадара переглянулись. Насколько Второй помнил, Сасори никто не оплакивал, разве что Дейдара, когда узнал, разозлился — они всё-таки были напарниками долгое время. Сантиментов женщины он не понимал, но готов был признать, что Сасори как сильный шиноби и разведчик им нужен.

Минерва отвернулась от окна.

— Идёмте? — предложила она. — Стоит сообщить Альбусу и остальным.

Они продолжили путь и не переговаривались до самой учительской. На её пороге Минерва на миг замерла и, легко улыбнувшись каким-то собственным мыслям, аккуратно открыла дверь.

В следующий миг воздух прорезал её вопль ужаса.

Оттеснив женщину с дороги, Тобирама ступил в комнату, Мадара отставал от него лишь на шаг. Преподаватели Хогвартса, ещё недавно завтракавшие и беспечно разговаривавшие, были мертвы. Остекленевшие глаза пялились в пустоту.

— Господи… — прошептала за спинами шиноби МакГонагалл. — Господи!..

— Выйдите, Минерва, — быстро обшаривая взглядом помещение, ища следы, причины, ровно проговорил Тобирама, — подождите в коридоре.

— Но…

— Выйдите, — более жёстко повторил Мадара.

Минерва попятилась — Тобирама слышал её неуверенные шаги — и, отойдя, сползла по стене коридора. Но у шиноби не было времени на горе. Не было права.

— В замке нет никого из посторонних, — Тобирама приблизился и склонился над Альбусом; белки его глаз покраснели, а по длинной бороде от угла губ медленно скатывалась одинокая струйка крови. — Применение техник мы с тобой почуяли бы; следов боя я не наблюдаю — никто из учителей даже не успел достать палочку, — значит, это не магия. Остаётся только одно: яд.

— Похоже на то, — Мадара обошёл стол мертвецов и остановился возле рождественской ёлки, из другого конца комнаты глядя на Тобираму. — Лишь два вопроса: кто и как?

Второй задумался. Ещё раз осмотревшись, он приметил рядом с Горацием, лежавшим лицом вниз на столе, бутылку, которую не видел на столе прежде; он аккуратно взял её за горлышко и понюхал.

— Медовуха, — констатировал Тобирама. — Судя по бокалам в руках и возле каждого, её пили все, — он ещё раз взглянул на бутылку и приметил висевшую на ленте картонную карточку. — Здесь записка: «Профессору Слизнорту от благодарных учеников», — он перевёл взгляд на Мадару.

Тот хмыкнул и сложил руки на груди.

— Так как вся почта, приходящая в замок, досматривается, он мог её получить только сходив в Хогсмид.

— Он вчера выходил с территории замка, барьеры это засекли.

— Превосходно. А мы ведь надеялись, что наши коллеги достаточно умны для того, чтобы не нести в замок, на который могут напасть, всякую дрянь.

Тобирама вздохнул и устало прикрыл глаза. Он в самом деле не предполагал, что кто-нибудь из профессоров может оказаться настолько невнимателен и глуп.

Мадара продолжал внимательно на него смотреть.

— Это конец, — сказал он серьёзно. — Хогвартс нам не удержать.

— Знаю, — кивнул Тобирама, ставя бутылку обратно на стол. — Необходимо найти всех, кто жив, собрать важные документы и вещи и отступить.

Вдруг что-то в мире изменилось — он как будто дрогнул и застыл. А после зазвучала песнь, но она не была на одном из людских языков — это было словно пение духа природы, или сладкоголосого демона, или вовсе гендзюцу такой силы, что у Тобирамы так и не вышло развеять его, остановив и запустив вновь циркуляцию чакры в организме.

Песнь звучала с каждым мигом лишь громче, всё более, более горестно и проникновенно, раздаваясь уже будто бы внутри самого Тобирамы. Она была прекрасна и так горька, что шиноби вмиг почувствовал на своих плечах груз всего произошедшего: смертей сегодняшнего дня, потери брата, утрат минувшего. Однако затем наваждение отступило — и песнь вместо того, чтобы бередить раны, стала исцелять их сладким бальзамом, оставляя вместо боли и горя тихую печаль.

Тобирама невольно покосился на Мадару. Тот был поражён и захвачен не меньше.

— Что это? — прошептал он растерянным голосом.

— Плач феникса.

Минерва стояла на пороге учительской, опираясь на косяк; ещё не подсохшие дорожки слёз блестели на её щеках, и женщина стёрла их рукавом.

— Фоукс прощается с Альбусом, — тихо сказала она. — Он и правда… и правда мёртв.

Звук песни стал постепенно удаляться — феникс улетал прочь от замка.

— Возможно, у нас мало времени, — сказал Тобирама, нарушая повисшую тишину. — Минерва, вы в состоянии помогать?

— Да, — как можно более твёрдо ответила она, стараясь не смотреть на трупы; скорбь легла отпечатком на лицо волшебницы, но отдаться ей полностью Минерва себе не позволяла.

— Нам необходимо разыскать тех, кого не было на этой трапезе, — Тобирама внимательно посмотрел на лица мертвецов. — Минерва, найдите Аврору. Я займусь Хагридом, Сивиллой и Флоренцом. Мадара, — он повернулся к Учихе и постарался, чтобы слова не звучали, как приказ, — на тебе Северус.

— Я приведу его, — ответил Мадара. По глазам было видно, что он что-то задумал — но теперь Тобирама готов был предоставить ему свободу действий.

— Встречаемся в кабинете директора, — сказал он. — Не медлите.

Минерва кивнула и быстро, хотя ещё не очень твёрдо, вышла и направилась в сторону Астрономической башни. Тобирама тоже развернулся к выходу, но голос Мадары остановил его:

— Мы не можем позволить им просто остаться лежать здесь.

Тобирама не обернулся.

— Ты знаешь, что делать. Только собери волшебные палочки, они могут понадобиться.

Уже выйдя за дверь и закрыв её, он услышал звук, который ни с чем спутать невозможно: как взметнулось ненасытное чёрное пламя Аматерасу.

Первым делом Тобирама переместился к хижине Хагрида. Мощный ветер мгновенно атаковал и растрепал волосы, но вместе с тем остудил кровь, закипевшую от плача феникса. Точнее, остудил чувства — крови ведь у воскрешённых нет.