Путь небес. Преодолевая бурю - Райт Крис - Страница 60

— Я мог бы сразиться с Волками, — громко выдохнул он. — Я не дал бы им осквернить наши священные места.

Воздух перед лицом Арвиды, между маской шлема и поверхностью возвышения, вдруг задрожал. Пальцы легионера словно бы утонули в камне. Несколько раз моргнув, он попытался вырваться, но не сумел.

Внизу, далеко внизу, кружился разлом. Варп ревел на грани слышимости. Шумели пенные волны.

Реальность преобразовалась. Ревюэль ощутил тепло в каждой клеточке тела. Он прищурил глаза, и мир перед ним размылся, задрожал.

Он увидел планету, темную, исхлестанную многоцветными молниями. На ней высилась башня, невозможно громадная, что вздымалась прямо из земной коры, словно пробивший тело наконечник стрелы. Ему открылись Разумы, которые танцевали в свете звезд и острили обрывками эзотерических знаний. Измученная равнина под ними пузырилась и менялась, обретая с каждым стремительным восходом новые формы.

Арвиде захотелось вернуться. Жуткий страх стиснул ему нутро, скрутил живот, и Ревюэль похолодел вновь.

Внизу кружился разлом.

Он увидел целые флоты кораблей с сапфировыми носами и бронзовыми бортами, что выплывали из варпа и дрейфовали к башне. У ее основания, на равнине, собирались силуэты в длинных одеяниях. Разумы, привлеченные к ней, собирались в ночном небе подобно ангелам. Башня была сутью всего. Арвида не мог отвести от нее взгляд. Его голова склонилась еще ниже.

Он не выживет.

Именно в тот миг Ревюэль увидел отражение, раздробленное, словно в зале, увешанном зеркалами. Там были лица, что смотрели в разных направлениях, размытые за гранями хрустальных линз — враждебные, или безразличные, или такие же смятенные и потерянные, как сам Арвида. У каждого образа был лишь один-единственный глаз — иногда окаймленный огнем, иногда человеческий и скорбный, иногда полный демонического безумия.

Он не выживет.

Братья Ревюэля были в том мире, ступали по земле, обращенной в стекло ударами молний. Словно паломники, они шагали к черным вратам.

— Нет! — в голос выдохнул Арвида, еще ниже склонив голову. — Они же погибли. Все они погибли.

Но Ревюэль видел их, в багряных доспехах и лазурных одеяниях, с посохами, навершия которых изображали насекомых, птичьи клювы, головы атакующих змей. Братья говорили между собой горестно и озлобленно, поднимали взгляды к небесам в поисках источника их внезапной трансформации.

— Я бы знал. Я бы почувствовал.

Раздробленный бог еще не явился среди них. Он присутствовал только в отражениях, в грезах, в оседающей пыли. Братья еще не видели его, не всецело. Они трудились. Они исследовали. Пока что воинами руководил один из них. На его броне, самой знакомой Арвиде и все так же пышно украшенной, виднелся герб в виде ворона — тот же, что и раньше, когда брат был храмовым магистром и величайшим сыном легиона.

— Нет, ты не излечишь болезнь! — отчаянно вырвалось у Ревюэля. — Нет, только не так. Не пробуй этот способ!

Он протянул руку, словно мог снять фигурки с планеты заклинаний и бросить их обратно в пустоту. В тот же миг видение расщепилось на осколки, которые, кружась, унеслись прочь.

За ними открылась иная картина, гораздо холоднее, гораздо отдаленнее.

Арвида увидел галактику из миллиона миров. Он узрел огромные флоты, бороздящие тьму, потемневшие от старости корабли, плазменные двигатели которых выбрасывали в космос ядовитый шлам. Ему предстали заводы, что изрыгали смог в серые от дождевых туч небеса, и колоссальные соборы с ухмыляющимися пастями врат, куда брели миллиардные процессии съежившихся смертных. Изнутри доносились исступленные псалмы, молитвы череполикому трупу, прикованному к остаткам пыточной машины. Фанатики изобличали книги во лжи и швыряли их в гигантские костры, тогда как людям уже не хватало знаний для восстановления древних судов, что перевозили их среди звезд. Ревюэль видел пытки, страх, отчаяние, бесконечно тяжелый труд, что изматывал, отуплял, омертвлял рабочих, видел растущую силу кошмарных чужих рас — и слышал потаенный, булькающий, злорадный смех голосов, которые обитали в глубочайших безднах человеческого разума…

Он был Корвидом, из касты провидцев. Но эти грезы отличались от других, переносивших его только в пространстве. То, что узрел Арвида, находилось в далеком будущем, которое прямо сейчас создавали все вокруг псайкера.

— Нет, — прошептал Ревюэль и оттолкнулся от возвышения.

Внизу бурлил разлом.

У Арвиды перехватило дыхание. Шатаясь, он отступил от площадки и стряхнул с рук покрывшую их жидкость. Ревюэль врезался спиной в стену, у него запрокинулась голова.

Слепо ковыляя вперед, он вновь оказался у портала. Видения затопили разум Арвиды, вытеснили страх перед Изменением, вытеснили все.

— Только не это! — выпалил он, неловко ударился о другую стену и отшатнулся, словно пьяный.

С каждым шагом уходить становилось все легче. Муть перед глазами исчезла. Ревюэль увидел впереди неясные чернильные тени. Внутреннее тепло сменилось космическим холодом заброшенной станции.

Арвида сел на корточки, его сердца колотились, ладони покрывал пот. Ему следовало найти Хана, или Есугэя, или кого-нибудь из кэшика. Ему нужно было убираться со станции, и всем им тоже. Здесь не осталось ничего, кроме варповой отравы, источника разложения, что струилось вверх по длинной колонне и пятнало их души чернотой.

Он выжил.

От новых знаний Ревюэлю хотелось кричать. Все, в чем он не сомневался, чему хранил верность, теперь исчезло. Найдут ли его теперь? Какой ценой он уцепился за жизнь? И братья, его братья…

Все они выжили.

Это было уже слишком. Поднявшись на ноги, Арвида быстрее зашагал вперед. Темнота давила на него, размывала тонкие лучи люменов, пыталась удушить псайкера.

Он не останавливался. Он не сдавался.

Далеко внизу кружился во мраке варп-разлом, безразличный, как сама вечность.

Глава девятнадцатая

Торгуна оторвали от медитации, которая и так давалась ему с трудом, и хан вслед за братьями прибыл на мостик. Там творилась неразбериха — Саньяса с клинком в руках выкрикивал приказы, другие сагьяр мазан пробирались между пультами управления, внимательно осматривая смертных офицеров.

— Что происходит? — спросил терранин; голова казалась ему тяжелой, как после многодневной бессонницы.

— Не слышал сигнал тревоги? — Саньяса был в полном доспехе. Все легионеры были в полных доспехах. — Мой хан, флот готовится к бою, и у нас проблема.

Торгун поднял голову к иллюминаторам переднего обзора «Со-Гамайла». Боевые корабли Белых Шрамов набирали ход, скользя в широком строю через пустоту. Поблескивали оболочки пустотных щитов, бортовые орудия были выдвинуты и заряжены.

— И вы не вызвали меня раньше?

Саньяса зашагал к ряду сенсориумных постов.

— Мы были заняты, мой хан.

В тот момент терранин заметил трех мертвецов, лежащих ничком среди рабочих ячеек. Двигатели гудели напряженно, в непривычном ритме, словно бы задыхаясь. Транспортник уже нарушил строй, очень заметно отошел от назначенной им позиции.

Заняв командный трон, Торгун начал изучать отчеты множества инфосистем, пронизывающих тело космолета.

— Мы над заданной нам плоскостью. Опускаемся.

— Не выйдет, — обернулся к нему Саньяса.

— Ты не видел схему построения?

Легионер не двинулся с места:

— Взгляни на общую картину.

Помедлив, терранин обратился к тактическим гололитам, системным мониторам и диагностическим модулям. «Со-Гамайл» оказался возле флагмана и двигался по опасному маршруту меж основных космолетов, меняющих курс. Ему следовало находиться далеко позади, не путаться под ногами.

Затем Торгун увидел данные по двигателям. Показатели углубились в красную зону — транспортник летел слишком быстро, сжигал слишком много топлива, и оболочка силовой установки истончалась.

— Такими темпами мы потеряем реактор, — сказал хан, осознав угрозу. — Отключить его.