Будда, или Легенда о Разбуженном принце - Сергеева Татьяна Юрьевна - Страница 11

— Как это себя? — удивился он.

— Если ты прыгнешь в огненную яму глубиной в десять локтей, полную горящих углей, то преподам тебе Святое Учение, — ответил я.

Царевич тотчас же распорядился, чтобы на площади перед дворцом землекопы вырыли огромную яму. Дровосеки нарубили в лесу много дров. Возчики привезли их из леса, а дворцовые истопники наполнили ими яму и подожгли. Дым взметнулся высоко в небо, огонь превращал дрова в угли, которые постепенно заполнили яму до самых краёв.

Об этом узнали придворные и доложили царю, а тот поведал царице. Все стали умолять царевича оставить свою затею, но он был непреклонен. Тогда царь отправил министров ко мне. Они настойчиво упрашивали меня не подвергать юношу такому испытанию.

— О, Мудрейший, — говорили они, — яви нам милосердие и не заставляй царевича прыгать в огненную яму, не лишай его жизни. Потребуешь ли ты золота или даже жизней наших — всё тебе будет дано. Возьми, что желаешь, но оставь царевича в покое.

— Я никого не принуждаю и ничего неподобающего не делаю, — ответил я, — всё зависит от желания царевича. Если он сможет вынести подобное, то наставлю его в Учении; если же не сможет, то и Учения не преподам.

Убедились окружающие в том, что ничего изменить нельзя. Придворные опечалились, царица заплакала, а царь Брахмадева послал гонца объявить по всей стране, что царевич — наследник престола — ради постижения Учения прыгнет в огненную яму. Это случится через семь дней, и кто хочет присутствовать при этом, пусть приходит. Услышав такую весть, потянулись к царскому дворцу вереницы людей. Даже больные и немощные пришли, ведя один другого. Все недоумевали: чего царевичу не хватает в этой жизни и почему он собирается подвергнуть себя такому мучению — заживо сгореть в огненной яме?

— Царевич! — упрашивали его собравшиеся. — Ты — наша надежда на будущее. Если ты погибнешь, то все мы лишимся своего покровителя. Из-за одного человека не дай осиротеть всем остальным!

— Нет, — отвечал им царевич, — не хочу больше жить и умирать, а потом снова рождаться и переносить испытания. Когда я рождался в мире людей, то необузданными страстями приносил себе и другим зло и вред. Невозможно рассказать о тех мучениях, которые я испытал от болезней и смертей. Рождался я и в мире богов, но сколько душевных мук я перенёс, когда время жизни в облике божества истекало и приходилось расставаться с желанным существованием.

— Когда я рождался в аду, — продолжал говорить царевич, — там меня жгли на огне и кипятили в котле, разрезали моё тело на куски, погружали в ядовитые воды…

Я рождался и в мире духов-претов. Тогда моя шея была худой, как нить, не давая мне проглотить ни капли воды, ни крошки хлеба. Невозможно рассказать, как я страдал. Приходилось мне рождаться и в мире животных. И тогда я таскал на спине тяжёлый груз, страдал от усталости и побоев, ничем, кроме травы, не питался… Всего, что мне пришлось испытать, не расскажешь. Если мне не жаль прежних жизней и прежних тел, погибших ни за что, то моё сегодняшнее отдам за Святое Учение. Потому не препятствуйте мне.

Окружающие смолкли и, горестно вздыхая, стали ждать. Когда яма была наполнена горящими углями, царевич попросил меня:

— О, великий учитель! Наставь меня сейчас в Святом Учении, потому что, прыгнув в яму, я сгорю и не смогу тебя услышать.

— Слушай, — сказал я царевичу, — воспитай в себе кротость, избавься от гнева и ярости, защищай и сострадай всему живому, учи этому других людей. Тогда прервётся цепь твоих рождений.

Как только я кончил говорить, царевич тотчас же прыгнул в огненную яму. Но я принял свой истинный облик и вместе с другими богами успел удержать его в воздухе.

— Почему ты так стремишься умереть? — спросил я его. — Живи и радуйся, забудь про огненную яму.

— Боги, не мешайте мне! — закричал царевич, вырвался из наших рук и прыгнул вниз.

Страшно содрогнулись земля и небо. Все — и люди, и боги, видевшие это, зарыдали. Их слёзы дождём упали на землю, и на месте огненной ямы появилось прекрасное озеро. Посреди него, окружённый дивными цветами, стоял царевич.

— Вот так всё и произошло, — закончил свой рассказ бог Индра. — Такую цену заплатил ты, Шакьямуни, за науку, когда был сыном царя Брахмадевы. Почему же сейчас, владея священным знанием, ты сомневаешься и не хочешь открыть его людям?

О риши Удпале

отом заговорил бог Брахма:

— Я помню, что случилось с тобой, когда ты родился мудрецом-риши по имени Удпала. Жил ты тогда в государстве Кошала, но посещал и другие страны, потому что хотел познать Святое Учение и следовать ему.

— Кто владеет Святым Учением, кто преподаст его мне? — спрашивал ты всех, но никого знающего не находил.

— Кто поможет мне, получит всё, что пожелает, — объявил ты.

— Я могу преподать тебе Святое Учение, — сказал один брахман.

— Начинай, я слушаю, — попросил риши Удпала брахмана.

— Нет, одного желания мало, — возразил брахман. — Усвоить Учение очень трудно. Только пройдя через многие испытания и страдания, можно познать его.

— Скажи, что я должен сделать? — спросил брахмана Удпала.

— Если ты, — ответил ему брахман, — содрав с себя кожу, сделаешь из неё бумагу для письма, из кости своей — перо, а из крови — чернила и запишешь Учение, то я преподам его тебе.

Риши Удпала немедля всё исполнил, но почувствовал, что умирает:

— Побыстрее наставь в Учении, — попросил он брахмана, — а то жизнь моя подходит к концу.

— Не совершай дурных поступков, — заговорил брахман, — не убивай, не воруй, не лги, не бранись, не занимайся пустой болтовнёй…

— Удпала успел записать всё услышанное, чтобы и другие узнали, каким путём идти. И ни разу не усомнился, стоит ли это делать, поймут его или нет, — закончил свой рассказ Брахма. — Почему же сейчас ты поддаёшься, Шакьямуни, сомнениям и не хочешь открыть свои знания людям?

И тут вновь заговорил бог Индра:

— Ты, Шакьямуни, не знал сомнений и тогда, когда родился царём по имени Шиби, тоже совершившим подвиг во имя Учения. Вот я тебе сейчас об этом напомню.

О царе Шиби

ил я на небе среди богов и был среди них главным, — начал свой рассказ бог Индра, — и всё было прекрасно, как вдруг стал я замечать, что красота и сила мои стали уже не те, и побаливать стал, но главное, перестал радоваться жизни. Однажды повстречал я Вишвакармана, небесного мудреца.

— Скажи мне, Вишвакарман, — спрашиваю его, — отчего мне стало нерадостно жить?

— Так и должно быть, Великий, — отвечает Вишвакарман, — срок твоей жизни на небе подошёл к концу.

— И что же теперь со мной будет? — спрашиваю.

— Да ничего страшного, — отвечает он, — скоро покинешь богов — своих подданных и родишься на земле среди людей, или среди животных, или среди духов-претов, а может быть, и в аду.

— Как спокойно ты об этом говоришь, Вишвакарман! — испугался я. — Это же ужасно! Мне, богу Индре, родиться каким-нибудь ослом! Придумай, прошу тебя, как этого можно избежать!

— Никак, — отвечает мне Вишвакарман. — Раньше были на земле праведники, которые учили людей, как избежать череды перерождений, а теперь их давно нет, хотя подожди… один, по-моему, всё-таки есть… Зовут его Шиби, и он — царь на земле. Всю свою жизнь он помогает всем, кто обращается к нему за помощью.

— Ты думаешь, он и мне поможет? — спрашиваю я Вишвакармана.

— Ну, если и он не поможет, тогда — некому, — отвечает он.

— Пойдём к нему скорее… Нет, погоди. Люди часто о себе рассказывают небылицы, а уж похвастаться любят… Нужно, Вишвакарман, испытать твоего замечательного царя Шиби.

— Ну вот, Великий, — обиделся Вишвакарман, — на тебя не угодишь: просил сказать, кто тебе может помочь, а теперь хочешь, чтобы я этому человеку устроил неприятности. Нельзя хороших людей обманывать, а тем более вред им наносить.