Созвездие Девы (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна - Страница 62

- Ладно, я в душ. День был насыщенный, – Артемий провел рукой по моей макушке.

- Я скоро подойду, только вот угомоню твой подарок…

- Хм, есть неплохая идея, чем можно заняться завтра.

Я выгнула бровь (результат долгих и мучительных тренировок) и перехватила щенка в полете. Палец уже перестал реагировать на укусы.

- Научим тебя успокаивать обормота, а заодно исправим ошибку медведя-садиста, – подмигнул Воропаев.

Это возможно? На полном серьезе, возможно? Уткнулась лбом в его плечо. Кажется, мы на собственном примере убедились, что в мире нет ничего невозможного.

- Обормот, не дуркуй, имей совесть! Дай хозяйке право на личную жизнь.

Арчибальд презрительно чихнул и щелкнул зубами.

- Он говорит, что право на личную жизнь – это единственное право, которым пользуется хозяйка. И вообще, надо делиться, вот так, – перевела я.

Улегся Инспектор Гаджет очень быстро, и десяти минут не прошло. Погасив свет на кухне, я проверила, заперта ли входная дверь. Эхо душной майской ночи долетало сквозь приоткрытое окно, но внутри «усадьбы» было неизменно прохладно. Через два дня мы уезжаем, а жаль. Я буду скучать по этому месту.

Дом погрузился во мрак, лишь горел на втором этаже одинокий светильник да пробивалась из-под двери ванной тонкая светлая полоска. Я ненадолго заглянула в спальню, чтобы расстелить постель, и, подумав, не стала по обыкновению выключать свет, только приглушила. Лицемерие и ханжество – такие же грехи, как зависть и чревоугодие, Вера Сергеевна. Ты стала ханжой, как это не прискорбно. Собираешься и дальше заворачиваться в простынку, э? Если закрыть глаза, мышь не исчезнет, а продолжит есть твой кактус, поэтому пора оставить в прошлом старые комплексы. Хуже в любом случае не станет, только лучше…

Решившись на перемены, я вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Удобно всё-таки: просторное помещение в теплых тонах с отдельной душевой кабиной и ванной-джакузи, последняя отгорожена шторкой. Хочу – под душем мокну, хочу – в ванной плаваю. Нет, на данный момент мне хочется другого. Сняв халат, кинула его на шкафчик для полотенец, следом отправились домашняя туника, трикотажные шорты, белье и резинка для волос. Светло-русое богатство рассыпалось по плечам. Подстричься бы… В зеркале отражалось всё то же ходячее недоразумение средней степени костлявости с глазищами на пол-лица. Красных ушей вместо румянца, правда, не наблюдалось, и кожа не выглядела такой бледной. Наверное, причиной тому послужило грамотное освещение.

Я скользнула в душевую кабину. Волосы тут же намокли.

- Привет, – легонько поцеловала влажную кожу плеча, прижалась сзади.

- Привет, – он будто бы удивлен, но целует в ответ. Не верил, что явлюсь добровольцем?

Стоять так, обнявшись, под чуть теплыми щекочущими струями безумно приятно, но сегодня у меня другие планы. Почему бы не совместить приятное с полезным?

- Ты не против? – потянулась к мочалке и гелю для душа.

- Конечно, нет, – пробормотал Артемий и отстранился, насколько возможно, давая мне пространство для маневров.

Теперь мы стояли лицом к лицу. Улыбнувшись, выдавила на мочалку немного геля, вспенила, но вместо того чтобы начать водные процедуры я провела мочалкой по его левой руке, от предплечья к кисти, потом проделала то же самое с правой рукой. Взглядом испросила разрешения: дальше продолжать? Статуя Адониса, кажется, от изумления разучившаяся дышать, кивнула. Затаился, ждет подвоха или очередного кульбита. Мои пальцы чуть-чуть подрагивали, когда я начала мыть его шею, грудь, ребра, живот, поднимаясь то выше, то ниже, и постепенно входя во вкус… Нежно поцеловала шрамик под ребрами и тот, что на животе.

- Повернись-ка.

Воропаев послушно повернулся. Спина красивая, как и всё остальное, одно удовольствие намыливать. Проложила дорожку поцелуев от шеи к пояснице, не обращая внимания на мыльный вкус на губах. Надеюсь, ему так же приятно, как и мне. Рискнув открыть канал, наткнулась на такой мысле-блок, что едва не рухнула лицом вниз.

«Если увидишь, о чем я думаю, мы оба перестанем меня уважать»

Всё настолько плохо? Смешок внезапно застрял в горле: я услышала скрип зубов. Так и есть, глаза зажмурены, пытается стоять спокойно, но мышцы ходят ходуном. Он держит себя в узде… из-за меня держит. Час от часу не легче!

Повесив мочалку в воздухе, смыла с него ароматную пену.

«Артемий Петрович, посмотрите на меня осмысленно! Ладно, просто посмотрите»

Дождавшись, пока он откроет глаза, приникла к губам поцелуем, пытаясь разжать стиснутые зубы. Воропаев уступил; несмело, даже робко, но поддался. Привык к тому, что со мной он ходит по минному полю: никогда не знаешь, где подорвешься на этот раз.

«Быть может, я садистка, каких мало, и наглость – второе счастье, но не будете ли вы так любезны поменяться со мной ролями? Можно без мочалки, не настаиваю. И перестань, наконец, сдерживаться: не трухлявая – не рассыплюсь! Меня не переклинит, правда…»

- Вера… – в одном коротком имени и благодарность, и отчаяние, и мольба. Я слишком хорошо понимала это чувство.

- Пожалуйста, прошу тебя…

Меня притиснули к стене, запустили пальцы в мокрые волосы, срывая с губ короткие жадные поцелуи. Он будто вышел из транса, в который был погружен моим внезапным появлением.

- Хочешь, чтобы я помыл тебя? – едва слышный шепот пробился сквозь плеск воды и застилающий всё вокруг пар.

- Да, – всхлипнула я, отдаваясь во власть искусных пальцев.

Прикосновение мочалки к влажной коже, волна ванильного аромата вызвали новый поток восхитительных импульсов. Я потерялась, не зная где небо, где земля, только прикрыла глаза, дабы не упустить пьянящие ощущения. Кружилась голова и немного щемило затылок, но это казалось пустяком…

- Ах! – слишком неожиданно, слишком остро.

Он спешно убрал руку.

- Нет-нет, не останавливайся! – блаженство ускользало, как вода сквозь пальцы.

- Вы ненасытны, Вера Сергеевна, – Воропаев вновь смеялся надо мной, успев полностью вернуть самоконтроль, но смеялся по-доброму. – Пойдем в спальню.

Протестующе замычала. Не хочу в спальню! Я здесь хочу!

- Пойдем, экстрималка ты моя, – меня аккуратно обмыли и вытащили из душа. – Какая же ты красивая…

Пыл сопротивления угас, я обмякла в его руках. Под любящим восхищенным взглядом захотелось провалиться сквозь землю. Сердце пустилось вскачь, с влажных волос стекала вода и шлепалась на кафельный пол. Мокрая выхухоль! А ему нравится. Любуется, точно ласкает глазами.

Меня усадили на шкафчик, предварительно завернув в полотенце и высушив волосы. Белое, пушистое полотенце пахло свежестью и кондиционером для белья. У Воропаева такое же, только волосы до сих пор мокрые. Я попыталась слезть с рук, но тщетно: до постели он меня донес.

- Не выключай!

Новый транс. Мы никогда не занимались любовью при свете. Послушался, но на лице – полный скепсис а-ля «не иначе, как в лесу что-то сдохло». Не могу винить его в этом.

- Сделай лицо попроще. Можно подумать, первый раз замужем!

Моя лихая бравада Воропаева не провела.

- Эх, Вера-Вера, ты потрясающая женщина, но иногда я совершенно не понимаю твоих мотивов, – неподражаемая усмешка, но в голосе слышен целый спектр эмоций.

- И не надо. Иди сюда.

Будильники не ошибаются – эту нехитрую истину он усвоил еще со школьных времен, когда просыпался по утрам от безжалостного жестяного дребезжания, готовый продать душу дьяволу ради лишних десяти минут сна.

Телефон долго гудел под подушкой, прежде чем Артемий открыл глаза. Он перестал доверять биологическим часам после того как проспал положенное время. Оставалось надеяться, что всё-таки пронесло, и исправно принимать отвар.

Вера заворочалась во сне, протяжно вздохнула. Так и есть, разбудил!

- Что там у тебя? – сонно спросила она.

- Ошиблись номером, – сказал он первое, что пришло в голову.

- Выключи.

- Уже. Спи.