Созвездие Девы (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна - Страница 51

Уложив щенка в коробку (спит как убитый, только лапка во сне дергается), выпили по стакану сока и поднялись наверх. Разумнее было бы поселить его к нам поближе, а то вдруг проснется посреди ночи и начнет чудить. Воропаев мигом вправил мне мозги: собаке в постели не место. Дело даже не в том, что случайно придавим. Если хочу воспитать послушного адекватного пса, то не стоит приучать его к вседозволенности с младых когтей. Дружба дружбой, а наглость по отдельному тарифу. Но на всякий случай решили держать дверь приоткрытой, заскулит – услышим.

Душ мы принимали вместе. В одежде. Как-то само собой получилось: шли-шли… и пришли. Оглянуться не успела, как меня затянули в душевую кабину и обрызгали с головы до ног сначала прохладной водой, а затем теплой. Кабина маленькая, пространства для маневров – кот наплакал. Температурные щиты с меня предусмотрительно убрали.

- Знаешь, в мокром виде ты еще красивее, – с хитрой усмешкой заявил мой начальник.

Ну, еще бы: всё к телу прилипло, простора для фантазии никакого! В долгу я не осталась, и вскоре «красивыми» стали оба. Мокрую майку с себя стянула сама, с остальным мне любезно помогли… Не-не-не, я так не играю и в душ отныне хожу поодиночке. Непотребство какое-то выходит, а не мытье! Хотя, должна признаться, мне понравилось. И свет неяркий, совсем не страшно…

- …Господи, я и не мечтал...

Я легонько поцеловала его в висок, перебирая волосы. Заметно отросли, кучерявятся и до сих пор влажные после водной баталии. Лежать так, чувствуя расслабленность и сытость во всем теле, казалось пределом мечтаний, а впереди у нас еще целая неделя…

Глава 13

«Гора имени Гайдарева»

В будни будут думать о будущем, в выходные – о прошлом, и только в отпуске – о настоящем.

В. Борисов

Арчи не придерживался правила, что «дружба дружбой, а постель постелью», потому как следующим утром мы обнаружили его на моей подушке. Мирно свистящим, кверху лапками и с донельзя счастливой мордой, да-да.

- Что ты там говорил о вседозволенности? – я оперлась на согнутую в локте руку, другой рукой пощекотала светлый щенячий живот. – Этот товарищ нас обыграл.

Артемий хмыкнул, но промолчал. Чувствую, битвы титанов а-ля «кто кого переупрямит» не избежать. Вчера я бы с уверенностью поставила на Воропаева, теперь сомневаюсь. Арчибальд – тот еще фрукт, так просто пальмы первенства не уступит.

- Подвигайся, – велели мне сиплым ото сна голосом, – как раз помещаемся.

На одной подушке легко расположиться вдвоем, если лечь совсем близко. Моя голова устроилась на его плече, а ладонь нашла область сердца. Ровный ритм, ни намека на тахикардию. Закрыв глаза, прислушалась к своему. Никогда бы не подумала, что такое возможно: наши сердца бились в унисон.

- Ты находишь это странным?

- Нет, – прижалась чуть теснее, – мне это нравится.

В спальню влетела муха, покружилась, пожужжала, прошествовала по потолку и спикировала на нос спящему лабрадору. Арчи чихнул и продолжил спать. Я занялась инвентаризацией ребер; те хоть и не выпирали, но прощупывались. Раз, два, три, четыре…

- Ребра мне пересчитываешь? – поинтересовался Воропаев. – С утра вроде были на месте.

- Да нет, я… Ох!

- Что, не хватает?

Недоверчиво потрогала старый шрам. Как я его раньше не заметила? Готова поклясться, что ножевое. Били в печень, со знанием дела и наверняка.

- Кто тебя так?!

- Забыли представиться. Повезло, что Женька оказался рядом, а то добавилось бы хлопот небесной канцелярии, – сказал Артемий таким тоном, каким обычно обсуждают скверную погоду. – Давняя история бурной юности.

История из числа тех, что предпочтешь забыть и не вспоминать. Происхождение второй отметины, с левой стороны и на пол-ладони ниже, известно мне не понаслышке: здесь постаралась парочка ненормальных вампиров.

- И за что все тебя так «любят»? – я коснулась губами шрама, жалея, что не могу стереть его вкупе с неприятными воспоминаниями.

- Вопрос риторический, но интересный. Умею оказаться в нужное время в нужном месте.

- А расскажи, как вы с Печориным познакомились? – вдруг попросила я.

- С Печориным? Совершенно случайно. Дело было так…

Погожим апрельским днем в школу, где учились Артемий и незабвенная Лика Ландышева, ветром перемен занесло важную столичную птицу. На отсутствие родителей или, на худой конец, опекунов глаза почему-то закрыли, документы приняли и зачислили московского гостя в выпускной класс. Сразу, почти что с улицы. Хотя почему «почти»? С улицы. Тем фактом, что новый ученик нигде не прописан и недавно сменил паспорт, либо пренебрегли, либо не сочли нужным заметить. Вампиры города берут, а класть палец в рот Бенедиктовичу можно только при наличии лишних пальцев.

Воропаев тогда худо-бедно оканчивал восьмой класс. Елена Михайловна оставила его на седьмой урок, перерешивать заваленный зачет по нервной системе, дабы неповадно было отлынивать. Звенит звонок, начинается сорокапятиминутная пытка. Одиннадцатый «Б» с зубным скрипом внимает эволюционному учению, а Артемий на задней парте пытается вспомнить строение спинного мозга. Петрова нет-нет да поглядывает на заморскую птицу, вальяжно развалившуюся на первой парте и всем своим видом демонстрирующую: ему что Дарвин, что Тургенев – одно лицо, оба бородатые и оба с умным видом чушь несли.

После урока Штирлица попросили остаться. Воропаев незаметно шмыгнул в смежную с кабинетом комнатку – «предбанник», где Михайловна хранила допотопный микроскоп, наглядные пособия, старые учебники, непроверенные тетради и скрипучий скелет по прозвищу Йорик. Шмыгнул без всякой задней мысли, работу в шкаф убрать, ну и услышал…

- Не понимаю, о чем вы.

- Всё ты прекрасно понимаешь, – начала сердиться Петрова. – О чем они только думали?! Здесь же люди находятся, дети…

- А я, по-вашему, нелюдь? Впрочем, вы биолог, вам виднее.

- Прекрати паясничать! На дух не переношу вашего брата.

- О, вам и мой брат насолил? И когда только успел, чертяка? – бесшабашно фыркнул новенький. – Если память не спит с другим, его шлепнули лет семьдесят назад. Правда, это был не совсем мой брат – так, племянник второй жены батяни…

В воздухе запахло озоном. Елена редко выходила из себя, но, если такое случалось, возвращалась поздно.

- Это совсем не смешно! Страх потеряли! Ладно, Москва – большая помойка, в ней только горных троллей нет. Живите себе в столице, никто не против, но тут вам делать нечего!

- Слушайте, как вас там?.. Елена Михайловна, мне некуда идти, понимаете?- голос «заморской птицы» стал жалобным. – Хоть в парке на лавочке, только не в Москве. Я не буйный, клык даю! Отсижусь в вашем заведении, доступ к счетам получу и arrivederci…

- Раз тебя ищут, то обязательно найдут, – констатировала биологичка. – По-хорошему, выдать своим же и не мучиться, иначе хлопот не оберешься. Пригреем гадюку на груди!

- За что вы нас так ненавидите?- резко спросил парень.

- А за что мне вас любить? – вопросом на вопрос ответила она. – Что живые, что мертвые – дела не меняет. Нежить, она и в Африке нежить.

- Сама такая, – буркнул себе под нос «нелюдь», – расистка! Хорошо, пускай мы нежить. А вы тогда кто? Сим-селябим, блин! Шарлатаны!

- Кровопийцы! Дожили, ругаюсь с мальчишкой, – вздохнула Петрова и крикнула: – Да выходи ты, у Йорика скоро рука отвалится!

- Кому это вы? – удивился вампир.

- Эх, зеленый ты еще. Есть тут у нас одно юное дарование…

- Так и познакомились, – закончил Воропаев. – Я впервые воочию увидел вампира, а на следующий день подбил ему глаз.

- За что?

- За разжигание межрасовых конфликтов. Еле растащили нас. Драться Женька не умел, пришлось помиловать и ограничиться фингалом. С недельку друг на друга рычали, где-то столько же плевались, а в начале мая он перебрался ко мне…

- Ну и ну! Вот как, значит, живет простой рабочий люд, – Печорин покосился на подставку для обуви, из которой торчал одинокий мужской ботинок сорок четвёртого размера. – Твоя туфелька?